Конечно, это не любовь

Гермиона стояла и изучала собственную обувь — пушистые сиреневые тапочки с нарисованными котятами. А Шерлок изучал её. Он надеялся, что на его лице отражается презрение, насмешка и брезгливость — именно те эмоции, которые ему следовало бы испытывать при встрече с… этой девочкой. Но опасался, что на самом деле выглядит заинтересованным и взволнованным. Гермиона за полгода в школе изменилась не сильно, но всё-таки немного выросла и однозначно похудела. У неё на щеке виднелась достаточно свежая царапина, ногти на левой руке были сильно искусаны — она часто нервничала.

Шерлок не хотел с ней встречаться. И не встретился бы, если бы не Рождество. На Рождество их с Майкрофтом родители сходили с ума. Каждый день на протяжении недели в доме играли праздничные гимны, папа бегал с какими-то гирляндами и хлопушками, мама — с индейкой и обёрточной бумагой. Они всё время что-то украшали, заворачивали какие-то подарки, навещали и приглашали к себе целые толпы людей, и как только всё успевали!

Шерлок в эти дни старался притворяться незаметным и выдумывал множество дел в своей комнате, а Майкрофт в последние пару лет усаживался в кресло перед камином и с серьёзным видом писал что-то в записной книжке. Когда родители спрашивали его, что он делает, он отвечал что-то в духе:

— Анализирую стратегические военные запасы Британской империи.

Папа на такие заявления качал головой и оставлял Майкрофта в покое. К несчастью брата. На маму это не действовало. Она прикрикивала:

— Хватит морочить мне голову, Майкрофт Холмс! — а после поручала ему какое-нибудь очень бесполезное дело, например, сажала чистить картошку.

Именно по этой причине Шерлок считал себя умнее брата — он успешно не попадался маме на глаза и был избавлен от необходимости пачкать руки.

Но от светских визитов отделаться было нельзя. И теперь Шерлок стоял в гостиной дома Грейнджеров в паре шагов от Гермионы.

Они молчали больше пяти минут, когда наконец Гермиона сказала:

— Шерлок, я действительно очень виновата.

Шерлок скривился — он терпеть не мог все эти пустые извинения, обещания, заверения. Слишком много слов не по делу. Кажется, Гермиона об этом вспомнила, потому что набрала воздуха в лёгкие и быстро проговорила:

— Есть причина, по которой я была вынуждена уехать в другую школу, ничего не объяснив.

Это было уже интересней. Перестав мучиться в попытках придать своему лицу нужное выражение, он требовательно уточнил:

— Настолько важная, что ты ради неё отбросила не только единственную возможность хоть с кем-то общаться, но и планы на будущее? Это не связано с твоим желанием, нет, — он прикусил костяшки пальцев, сосредотачиваясь, и продолжил: — нет, подожди. Дело не в желании. Ты слишком ценишь так называемую «дружбу», верность и прочее, предать — не в твоём характере. Что-то заставило тебя так поступить.

Гермиона покраснела, явно недовольная его речью, но он жестом велел ей помолчать. Он чувствовал, что разгадка есть, она лежит на поверхности, совсем рядом.

— Едва ли это требование родителей или родственников. Тебя заставило что-то другое…

Он снова укусил себя за руку, а потом воскликнул:

— Проклятье! Не могу понять!

— Дети! — тут же раздался мамин окрик. — У вас всё в порядке?

— Да, миссис Холмс! — ответила Гермиона, а миссис Грейнджер сказала:

— Тогда поиграйте наверху.

В тишине как обычно идеально убранной комнаты Гермионы думать было легче, но Шерлок всё равно не мог найти ответ.

— Шерлок, — прервала его размышления Гермиона, — я клянусь, что причина есть, но… Но я не могу о ней сказать. Я обещала. Меня… У меня будут неприятности, если я расскажу.

Шерлок ненавидел загадки, которые не мог разгадать. И ему очень хотелось потребовать у Гермионы правды. Пусть расскажет! Но по решительно вздёрнутому подбородку девочки и по её сжатым губам он видел, что она не сдастся. В таком случае…

— Хорошо, — сказал он. — Я готов поверить.

— Серьёзно? — неверяще переспросила Гермиона.

— Совершенно. Ты… ты убедила меня. В конце концов, у каждого могут быть свои тайны, это не преступление, — он постарался сделать так, чтобы его голос звучал твёрдо и решительно.

— И мы снова друзья? — едва ли не взвизгнула она от восторга, и, не дожидаясь ответа, бросилась ему на шею. Какая гадость!

Он отлепил девочку от себя, отодвинул на расстояние вытянутых рук и нервно попросил:

— Прекрати меня тискать! И вообще, мы же решили, что дружбы не существует.

— Как скажешь, — совершенно не расстроившись, кивнула она. И предложила: — поиграем в шпионов?

Шерлок улыбнулся и привычно устроился на полу в углу комнаты. Он был готов пойти на всё, чтобы разгадать очередную загадку. В том числе и возобновить общение с Гермионой. Снова начав с ним общаться, она не сможет долго скрывать правду.

На протяжении рождественских каникул они виделись почти каждый день, проводя по много часов то в доме Грейнджеров, то в доме Холмсов — словно их ссоры никогда и не было. Но Шерлок ни на миг не забывал о загадке — он решил, что для начала нужно выяснить, чем школа Гермионы отличается от других школ. В этом суть, он чувствовал.

— Твоя школа не только для девочек, да? — спросил он как-то.

— Почему ты так решил? — уточнила она.

Шерлок пожал плечами и для разнообразия ответил кратко:

— Предположил. Так она смешанная?

— Да.

— И как там, — он замялся, формулируя вопрос, — есть кто-то, с кем можно общаться?

— Есть несколько таких ребят, — на удивление тепло сказала Гермиона. — Знаешь, сначала мне было просто ужасно одиноко, меня часто дразнили, как в старой школе, а ещё чаще не замечали. И снова называли…

— Мисс Всезнайка? — предположил Шерлок. Она кивнула и продолжила:

— Да, но потом двое ребят, Гарри и Рон, стали моими друзьями. То есть… хорошо, пусть будут товарищи. Подойдёт?

— Более или менее. Как так вышло? — Шерлок чуть подался вперёд. Ему было крайне интересно.

— На самом деле, страшная история! — воскликнула Гермиона. — Сначала они меня обижали, а потом спасли мне жизнь.

— Вытащили из библиотеки и не дали умереть с голоду?

— Нет, они… — Гермиона резко замолчала и добавила нетвёрдым голосом: — просто мне помогли, — а потом спросила преувеличенно бодро: — А у тебя как дела в школе?