Конев против Манштейна. "Утерянные победы" Вермахта

А вот что утверждал Конев:

«В течение всей этой схватки я несколько раз разговаривал с командирами 69, 7 и 41-й дивизий, которые занимали позиции по берегу реки Горный Тикич на внешнем фронте окружения. Они докладывали, что ни один немецкий солдат не прошел через их позиции. Говорил и с командармами Смирновым, Трофименко, Ротмистровым, Галаниным, внимательно следил за их действиями, донесениями и докладами, и ни в одном докладе и донесении не было сказано, что немцы прошли через какой-либо пункт или рубеж наших войск, занимающих оборону как на внешнем, так и на внутреннем фронтах». [312]

312

Цит. по: Конев И. С.

Записки командующего фронтом. С. 210.

К. Типпельскирх в своей книге «История Второй мировой войны» об этих событиях писал следующее:

«Когда к 15 февраля наступательная сила деблокирующих войск истощилась, окруженные корпуса получили приказ пробиваться в южном направлении, откуда навстречу им должен был наступать танковый корпус 1-й танковой армии. Блестяще подготовленный прорыв в ночь с 16 на 17 февраля не привел, однако, к соединению с наступавшим навстречу корпусом, так как продвижение последнего, и без того медленное из-за плохого состояния грунта, было остановлено противником… В конечном итоге эти бои вновь принесли тяжелые потери в живой силе и технике, что еще больше осложнило обстановку на слишком растянутых немецких фронтах». [313]

313

Цит. по: Типпельскирх К. История Второй мировой войны. С. 354—355.

В четвертом томе «Военной энциклопедии» (статья «Корсунь-Шевченковская операция») говорится, что около 20 тыс. человек, бросивших тяжелое вооружение и транспорт, просочились мелкими группами под покровом сильного снегопада. Задача надежной изоляции окруженной группировки и ее последующего уничтожения была решена лишь частично. Потери ее (вместе с потерями войск, действовавших на внешнем фронте окружения) достигли 70 тыс. человек.

После завершения боев командующий 27-й армией генерал Трофименко по ВЧ доложил генералу армии Коневу, что при выходе из окружения погиб командир 11-го армейского корпуса генерал Штеммерман. Его труп был обнаружен на поле боя около села Джурженцы. Командующий 2-м Украинским фронтом, отдавая должное мужеству противника, разрешил военнопленным похоронить генерала Штеммермана с надлежащими почестями по законам военного времени.

Каков же был итог Корсунь-Шевченковской операции, проведенной войсками 1-го и 2-го Украинских фронтов? В ходе операции они приковали к себе до половины всех танковых и более двух третей воздушных сил противника, действовавших на Правобережной Украине. Это облегчило 3-му и 4-му Украинским фронтам проведение Никопольско-Криворожской операции. Особенностью Корсунь-Шевченковской операции было использование танковых армий на ее первом этапе для окружения врага, а на втором этапе – для отражения сильных ударов противника на внешнем фронте. В этой операции был получен первый опыт применения двух танковых армий (5-й гвардейской и 6-й) навстречу друг другу с целью замыкания кольца окружения вокруг крупной вражеской группировки. При этом танковые армии показали высокую маневренность, мощь и силу своих ударов в наступлении, стойкость и упорство в обороне.

В любом случае значение Корсунь-Шевченковской операции по окружению и уничтожению крупной группировки противника очень трудно переоценить. Генерал Ф. Меллентин, комментируя решение Гитлера удерживать корсунь-шевченковский выступ, отмечал: «Результатом такого решения оказался новый Сталинград, – правда, масштабы катастрофы на этот раз были меньше». [314]

18 февраля Москва салютовала войскам 2-го Украинского фронта. О 1-м Украинском фронте не было сказано ни слова. Жуков считал, что это была непростительная ошибка Сталина. Ведь известно, что окружение и уничтожение противника проводилось войсками обоих фронтов.

314

См.: Меллентин Ф. В. Танковые сражения: Боевое применение танков во Второй мировой войне. С. 334.

Когда Корсунь-Шевченковская операция пришла к победному финалу, в деревне Толстое, где размещался командный пункт 2-го Украинского фронта, раздался телефонный звонок. Генерала армии Конева вызывал к прямому проводу Сталин.

– Поздравляю с успехом, – сказал Сталин. – У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?

– Благодарю, товарищ Сталин.

– Ну, хорошо, отдыхайте, устали, наверное?

18 февраля Указом Президиума Верховного Совета СССР И. С. Коневу было присвоено звание Маршала Советского Союза. Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Жуков прислал своему коллеге в подарок маршальские погоны. Их вручили Ивану Степановичу в деревне Моренцы, где разместился к тому времени фронтовой командный пункт. Именно сюда прибыли и корреспонденты ряда зарубежных газет. Момент этот весьма выразительно запечатлен в книге С. Дангулова «Кузнецкий Мост»: [315]

315

См.: Дангулов С. Кузнецкий Мост. М., 1979. С. 33.

«Он (Конев. – Авт.) стоял… чуть сощурив глаза, легко раскачиваясь, охватив кожу ремня большими руками, будто подбоченясь. Широконосый, чуть скуластый, с остро глядящими, улыбчивыми и хитроватыми глазами. Он пребывал в отличном состоянии духа и не хотел скрывать этого – в конце концов, трудных дней и раньше было предостаточно.

– Корсунь даст нам такую силу разбега, какую мы давно не имели, – произнес он и посмотрел в окно, казалось, он видел уже движение армий. – Именно разбега, а это в наступлении важно… – Он протянул руку корреспонденту английской «Таймс». Рука у него была жестковатой, ощутимо твердой, в руке была энергия действия… Да, он так и сказал: «Корсунь даст нам… силу разбега…» – и, надев кожанку, пошел через заснеженный двор к танку, что, казалось, стоял наготове, ожидая его».

На сей раз Конев одержал вполне ощутимую победу над фон Манштейном, заслужив по праву звание маршала. Теперь они стали на один уровень. Но, чтобы подтвердить маршальское звание, требовалось добить своего врага окончательно…

Последняя схватка

18 февраля 1944 г. генерал-фельдмаршал фон Манштейн связался по телефону с генералом Цейтцлером.

– Над северным флангом группы армий «Юг» может создаться большая угроза, – сказал фон Манштейн. – Соотношение сил является для нас все еще неблагоприятным по сравнению с другими группами армий.

– Я имел по этому поводу, а также по поводу необходимых в связи с этим мероприятий длительную беседу с фюрером, но опять ничего не добился, – ответил Цейтцлер.

– Как же он думает проводить дальше операции на нашем фронте?

– Он говорит, что когда-нибудь же русские перестанут наступать. С июля прошлого года они непрерывно ведут наступление. Долго это не может продолжаться. Я сказал ему в ответ на это: «Мой фюрер, если бы вы сейчас были в положении русских, что бы вы делали?» Он ответил: «Ничего!» Я возразил: «Я бы начал наступление, и именно на Львов!»

Фон Манштейн по-прежнему придавал большое значение усилению своего северного фланга до того момента, пока распутица временно не заставит советские войска прекратить наступление, а также на тот период, когда снова возобновятся боевые действия. Он полагал, что советские войска, безусловно, будут продолжать и дальше наступление на фронте группы армий «А» (6-я армия) и 8-й армии группы армий «Юг». По-прежнему перед ними открывалась перспектива разбить этот далеко выдвинутый вперед фланг, отбросить его до Черного моря или, во всяком случае, захватить переправы через Буг и позже через Днепр. Однако фон Манштейн считал, что на этом фланге в случае необходимости можно применить эластичную оборону и тем самым благодаря вызванному этим значительному сокращению фронта 6-й армии высвободить большие силы. Кроме того, он рассчитывал за нижним течением Буга или Днепра (во всяком случае, до бывшей румынской границы), заняв крупными силами позиции для оказания решительного сопротивления, вынудить противника остановиться.