Конфедерация Метала
Шрифт:
– Ну чего, блин, следующая остановка – клиника. – сказал он, и пригнулся. На этом я снова потерял сознание.
Сквозь кумар и периодический приход в себя я видел, как мы добрались до повозки, полностью оббитой пластинами, запряжённой двумя большими стальконями, с четырьмя колёсами по обе стороны. Между повозкой и стальконями располагалась увесистая скамья, за которой сидел возничий и воитель-стражник, экипированный мечёвкой. На повозке с боковых и задней части красовались эмблемы двух скрещенных гитар, одна по форме напоминала гаечный ключ, другая на длинную колбу с микстурой. Это указывало на лекарскую принадлежность повозки, которая зачастую была больше обычных некрытых походных повозок, и больше походила по размерам не нехилую такую палатку. Черногоре
– Будешь жить, брат. – сказал мне лекарь, после того как вместе с починщиком осмотрел меня. Затем, со словами «одна песнь, и будешь как новый», он воткнул мне в горло иглу с серой жидкостью, и я отрубился окончательно.
Всякий раз, когда любой человек или любое существо из любого клана метала оказывается на грани гибели, но попадает в руки лекарей и починщиков, его временно вводят в состояние смерти, чтобы максимально излечить и починить организм, не повредив органы. Так же случилось и со мной, поэтому я оказался у каменных высоких врат с выгравированными музыкальными инструментами, черепами, телами изувеченных бессмертием, статными мужчинами, прекрасными женщинами, различными монстрами и чудищами из Топей, кружками скульки, тёмными горами и большим лицом, закрытым вьющимися чёрными патлами, вокруг которого были вырезаны все остальные хаотичные гравировки.
Ворота, которые были на месте губ, медленно и с сильными грохотом вкопались в землю, придав лицу вид кричащего человека. Из ворот вырвались тяжёлые басы, сотрясая всю чёрную землю вокруг и всю красно-белую небесную мглу, но быстро пропали, и на замену им донёсся рычащий гроулинг, обратившийся ко мне.
– Твоё время ещё не пришло, брат. Не пристало тебе пока слушать реальный метал до скончания времён, племенной. Скоро вернёшься в свой мир, а пока покайфуй от моей епишки, чел. Дорога тебе в правые от меня предвратья, сам поймёшь, какие. Но если мой мини-концерт закончится, звук потухнет, а тебя не выкинет обратно, то, братишка, походу тебе всё-таки сюда, шаришь? Короче иди, и ни о чём не парься, чувачок.
На прощание выдав мне быстрый гитарный риф, ворота закрылись, а справа послышалось медное скрипение. Гравировка с патлатым угрюмым мужиком в косухе и поднятой гитарой в стальной кибер-руке находилась между большим раскаченным мужиком, который мечом открывал бутылку скульки, и мужиком в мантии, с вороном на плече, воздевшим руки между головой и грудью. Средняя гравировка медленно раскрылась в разные стороны. Как только я переступил порог ворот, из темноты донеслось безумно быстрое вступительное соло, которое подхватили тяжёлые барабаны с басами, а затем пронзительный мелодичный скрим. Полутусклым концертным светом озарялся только готический диван, на котором, с одной стороны, сидела девушка с чёрными волосами, вулканического цвета телом, и фиолетовыми глазами с ромбовидным зрачком, в чёрных невысоких сапогах и корсетом. С другой стороны сидела беловолосая девушка, с молочным телом и голубыми глазами, одетая в лёгкое белое платье, а на её тонких манящих ногах красовались каблуки, верёвки от которых шли до колен. Они зазывали меня к себе. Я сел между ними, раскинул руки и тут же, не желая этого, полностью расслабился. Девушки прильнули ко мне, и начали хихикать и переговариваться между собой на неизвестном мне языке. Из темноты вышла ещё одна девушка с фиолетовыми волосами, в стальном топе, легкой кожаной юбке и разноцветных гольфах. Она подошла к нам, держа в руках поднос.
– Выпей это. – тонким голосом сказала она и дала непонятного цвета напиток, улыбнулась и села ко мне на колени.
Закинув бокал, вся жидкость мигом влилась в меня, в глазах всё начало становиться всё ярче и ярче, перед ними появились различные фракталы, которые соединялись сначала в силуэты, затем в хаотичные картинки, затем в целый разнообразный видеоряд, который менялся под влиянием тяжёлых, сумасшедших,
бешеных ритмов. Я полностью выпал не только из реальности, в которой я был до предсмертия, но и из того мира, в котором находился сейчас.Каждому в предсмертии уготован свой концерт и свой диван. Если у предсмертника есть пара, то на диване сидит проекция того человека, которого он любит. Кого-то на диване ждёт семья, и те, кто ещё жив, и те, кто уже в этом мире. Других же на диване дожидаются братья по оружию, или верные друзья. Бывают и те, у кого на диване лежит множество золота и различные атрибуты богатой жизни. У всех разное ожидание предсмертия, но все получают максимальное наслаждение от него. У таких, как я, чьи помыслы не цепляются ни за что в предсмертном мире, которые ничего от него не ждут, диван и видеоряд просто проецируют самые незамысловатые довольства жизни. Главное – выйти из этого концерта до того, как музыка стихнет…
Галлюцинации становились всё ярче, музыка всё громче, а тело всё больше переставало заботить. Я уже не понимал, что нахожусь в предсмертии, мне казалось, что так было всегда, что так будет всегда. И вдруг всё на долю секунды замирает, и эффекты, будто плёнка, начали отматываться назад. Фракталы стирались, тело наплывами давало о себе знать, лишь музыка не стихала. И вот пред глазами снова предстаёт сидящая на коленях деваха и две другие, прижавшиеся ко мне с двух сторон, и тёмная комната, которая тут же пропадает от резкого света. Свет раздражил мои глаза и заставил их раскрыться, взгляд упал на лекаря и починщика, и чёрный кирпичный потолок. Наступила тишина.
– Наслухався? – посмотрел на меня весёлый мужичок в возрасте с очками, у которых объемная оправа была в виде двух барабанов. Он взял стальной планшет, на котором были чёрные листы бумаги, и ручку из чёрного дерева, обрамлённую стальными креплениями. Дорогие предметы для записи, которые используют только в медицинских и управленческих целях.
– Проверь свои ушные динамики, а заодно и руку. – сказал мне починщик, складывая инструменты в переносной стальной чемодан.
Напрягая электрические синапсы, я начал стараться двинуть пальцами. Заработало.
Дверь в палату медленно открылась, из неё появился Черногоре. Сжав кулак около своей головы в качестве приветствия, он уже собирался закрыть дверь, как вдруг резко её оттолкнул Злыня и его взрывной характер ворвались во врачевальню.
– Сколько можно ждать? Ваши копошения, грёбанные последователи, уже задолбали. Во славу обсидиана, неужели нельзя просто дать ему отвар из щепок, смазанный внутренностями подгнивающего бессмертника, чтобы быстро восстановить его здоровье? Ваши все эти пилюли, капельницы и прочая хрень…
– Да заткнись ты, что ты вообще знаешь о врачевании, болтун? – Черногоре толкнул в плечо Злыню, как тут же через прорезь в стене, исполнявшую роль окна, влетел Смугр и повис в воздухе прямо перед лицом Черногоря, размахивая крыльями и каркая.
Злыня стоял и также, утверждая своё имя, злостно и немного иронично смотрел на Черногоре. На его немного худощавом теле был потрепанный длинный тканевый плащ из чёрного сукна с капюшоном, из под которого вылезали чуть сальные чёрно-красные волосы. В одной руке он держал чёрный кривоватый посох, на конце которого была вырезана голова ворона, изо рта которого выпирал кривой изогнутый нож острием вперёд, а другой рукой, чёрной, словно пепел, он жестикулировал во время любого, хоть немного эмоционального, разговора.
– Я? Знаю ли я что-то? Да ты хоть знаешь, ты, безголовая груда мышц, что в своём капище я был зельеваром, специализирующимся на излечении от различных недугов и послебоевых ранений? Я хоть что-то в этом смыслю, братец. – размахивал своей обожжённой кистью Злыня.
– Да что ваши зелья, что пилюли, всё это хрень полная. Хорошо отваренная скулька и крепкий организм – вот что способно излечить от всего. Даже такого хилого балабола, как ты.
– Тебе легче отрезать язык, чем что-то объяснить, да только он даже в качестве самого примитивного дара Метал-Богам не подойдёт.