Конкур со шпагой

Такой отповеди, судя по всему, Ираида Павловна давно не получала. На мгновение она растерялась. Я постарался помочь ей.

– Ираида Павловна, в вашем доме, судя по тому, что нам известно, совершена кража: согласитесь, пропажу такой ценной и редкой вещи иначе объяснить невозможно.

Получилось совсем уж никуда.

– В нашей семье, - раздельно четко произнесла Всеволожская, - никогда не было и не могло быть вора!

– Я этого и не утверждаю...

– Давайте к делу, - перебил меня Яков.
– Вспомните, кто мог знать, что шпага отдана вам на хранение, кто бывал у вас с этого момента, случались ли какие-то особые обстоятельства, удобные с точки зрения похитителя: пожар, ремонт, протечки, например, ваше долгое отсутствие. Вы поняли меня?

– Во-первых, я не говорила никому о том, что шпага находится у меня. Порой я и сама не помнила об этом. Недавние печальные события, - она потрогала уголком платка краешки глаз, - которым всего полгода...

Мы помолчали, вдова изящно пошмыгала носом, высморкалась.

– Значит, это известно было лишь вам?

– Знала, конечно, Глаша. Знали сын и его жена Елена. Но они живут отдельно. Сама я нигде не бываю, квартира поставлена на охрану, к тому же в ней всегда кто-нибудь есть: или я, или Глаша. Нас никто не навещает люди забывчивы. Раньше в нашем доме, когда был жив Мстислав, не умолкал телефон, всегда - с утра и до глубокой ночи - были гости, был шум и танцы, дружное застолье, а теперь...

Мне показалось, что она хочет сказать: а теперь, кроме таких вот посетителей, вроде вас, никого не дождешься.

– В общем, я даже не представляю, как могла пропасть эта злосчастная шпага. Даже если бы кто-то посторонний проник в квартиру, здесь нашлись бы вещи более ценные, - это она сказала с гордостью.

– Действительно, - согласился Яков, - в этой истории очень много непонятного.
– Он помолчал.
– Скажите, Ираида Павловна, сын, конечно, бывает у вас? Нам бы хотелось с ним побеседовать.

– Бывает. Не так часто, как хотелось бы одинокой, стареющей матери...

– Ясно.

– Нет, нет, он хорошо, заботливо относится ко мне. Раньше ему было трудно содержать семью и помогать матери. Теперь его дела значительно поправились, и он имеет возможность поддерживать меня материально - у него хорошая работа.

– Где они живут?

Она сказала адрес и обеспокоенно спросила:

– Надеюсь, вы имеете в виду круг его знакомых, а не его самого?

– Безусловно, - кивнул Яков.
– Покажите нам, пожалуйста, футляр от шпаги - она ведь, я понял, была в футляре?

– Глаша! Достань футляр от шпаги профессора. Он там же, на антресолях.

Я вышел в прихожую, прошел в коридор, где Глаша уже раздвигала стремянку, и предложил ей свою помощь.

– Ни к чему, - отрезала она, - сами пока справляемся. А чего у нас там сложено, никому не касаемо.

Ну и семейка, честное слово!

Глаша тяжело взобралась на лестницу, защелкала тугими шпингалетами, распахнула дверцы антресолей. Помолчала, что-то передвинула, чем-то загремела.

– Нету!
– злорадно крикнула она в глубину шкафа.

Ираида Павловна, профессор выскочили в коридор. Яков уже стоял за моей спиной.

– Чего нету? Глаша, ты что ищешь?

– Чего сказано - коробку от сабли вашей. Справа всегда лежала. Вчера я на нее зонтики зимние клала - сами наказывали. Теперь нету.

– Да чего нету?
– ломая руки, вскричала "графиня".
– Зонтиков?

– Коробки нету, - злым басом бухнула Глаша.

– Кто был у вас вчера?
– резко спросил Яков, задрав голову.

– Никто. Сами с хозяйкой в кино выходили. А гостей у нас после поминок и сороковин не бывало.

– Да, да, - подтвердила взволнованная новой неприятностью Ираида Павловна.
– Мы были в кино. Павлик достал нам билеты на премьеру.

– Он тоже ходил с вами?
– спросил я.

– Нет. Только дождался нас у кинотеатра и передал билеты. У него свои дела, свои интересы.

– Как сказали бы Брокгауз, Ефрон и Егор Михайлович, осмотр места происшествия может дать самые неожиданные результаты, - проворчал Яков, садясь в машину.
– Что и случилось. Твое мнение, Сергей?

– Не знаю, Яша, рано пока мнение иметь, тем более - высказывать.

– Уверен, боданула "графиня" эту саблю какому-нибудь престарелому поклоннику. А еще разуваться заставляла!

– Не торопись с выводами.

– А что? Привыкла к широкой жизни за надежной спиной известного и обеспеченного мужика, не отказывала ни себе, ни сыну ни в чем, забот не знала. А теперь? Разбитое корыто! "Ценные вещи" у нее. Как же! Все уж небось спустила. Видел, полочки-то поредели - до книг дело дошло. А тут такая возможность поправить дела. Причем практически без всякого риска.

– Как это? А профессор?

– Ну и чижик ты, Оболенский, прямо наивный тюльпан. Ты где работаешь? Профессора она за горло держит... своею слабенькой рукой. Рыльце у него явно в пушку - это без очков видно. Не ясно пока только, в каком курятнике он побывал. Впрочем, можно догадываться: старый холостой друг дома, муж часто на гастролях, и так далее, и тому подобные банальные ситуации и взаимоотношения.

– Но если это так, она могла бы как-то иначе выйти из положения. Не опускаться до кражи.

Яков усмехнулся:

– Кража. Это мы так квалифицируем. Попробуй ей это доказать. Однако согласен, кое-что здесь не очень вяжется. И кажется мне, что они оба не то чтобы что-то знают, но что-то очень стараются скрыть.

– Да, мне тоже так показалось.

– Ладно, завтра вызывай профессора, посидим с ним плотненько, а уж потом будем решать, как нам дальше жить.

– А начальству что доложим?

– Ситуацию обрисуем, а выводы придержим. Тем более что их у нас все равно еще нет.

Глава 2

На следующий день, утром, до прихода профессора Яков позвонил в отделение межведомственной охраны:

– Следователь районного управления Щитцов говорит. Дайте мне справочку, пожалуйста. У вас под охраной квартира Всеволожских... Да, по Весенней улице, восемь, сто шесть. Совершенно верно. Хорошо, жду... Что интересует? Позавчера вечером, пятнадцатого числа, кто снимал ее с охраны? Дважды? Подождите минутку. Так, так. Вы уверены? Ну, ну, не обижайтесь. Спасибо.

Яков положил трубку: