Констанция (Книга 2)

Констанция на удивление не стала возражать против отъезда из Мато. Нет, она не надеялась найти в Париже забвение, ей хотелось увидеть мир во всей его красе. На этот раз сборы были основательными и долгими. Графиня Аламбер боялась оставить в Мато хоть одну нужную вещь, ей казалось, что в пути и в столице все может пригодиться. Если бы она могла, то упаковала бы в дорожные саквояжи и сам дворец со всеми вещами, находившимися в нем.Дворецкий только качал головой, глядя на багаж, готовый к отправлению.

И вот наступил день прощания.

Констанция гуляла по парку. Голые деревья, темная вода - весна больше походила на осень, а осень напоминала девушке о ее беде. Зеркально ровный пруд и беседка на его берегу. В последнее время Констанция часто любила бывать тут. Она любила устроиться на скамейке, укутавшись в теплую шаль, и читать книги. Ей нравилось мысленно переноситься далеко от Мато, где шла такая не похожая на ее жизнь. Живя в доме Реньяров, Констанция почти не читала, да и книг в этом доме кроме Библии не было. А тут перед девушкой вдруготкрылся новый, чудесный мир, полный приключений и выдумки. И тогда Констанции маленький пруд казался океаном, а дворец ее бабушки наполнялся вельможами со звучными именами. Ведь Констанции никогда не приходилось видеть ни Версаль, ни столичные дворцы знати. Дворец в Мато был прекрасен, но его обстановка, лепные украшения, росписипришли к девушке из другого времени и мало соотносились с последней модой.

"Неужели, такое может быть?
– задумывалась Констанция, листая страницы книги.
– Неужели люди живут такой жизнью?"

Констанция стояла под высоким сводом белой беседки на берегу пруда и понимала, что ее ждет новая жизнь, похожая больше на фантазию, чем на правду. Но девушка еще не понимала, что привыкнув бороться за свою независимость, она, возможно, окажется беспомощной, столкнувшись не с открытыми угрозами, а с интригами и дворцовыми происками.

Ей казалось, что умение скакать верхом и умение владеть пистолетом решают все.

Но дамы при королевском дворе не ходят, заткнув пистолеты за пояс и не могут выстрелить в своего обидчика.Там оскорбление всегда облечено в изящную словесную обертку и больше походит на дружескую шутку. Но ненависть и любовь не делаются от этого слабее. Констанция еще не знала, а лишь очень смутно догадывалась о той жизни, которая ей предстояла, почерпнув оней только кое-какое представление из книг.

А графиня Аламбер тем временем отдавала указания. Ей казалось, что во время ее отсутствия никто не позаботится о парке, о дворце. Она в окружении слуг расхаживала по парку и указывала садовнику, где и что следует посадить. Самое большое внимание старая графиня уделяла клумбе перед парадным входом. Здесь она чуть ли не собственноручно принялась размечать места для посадки цветов. Садовник добросовестно выслушивал свою госпожу, в душе ужасаясь количеству работы, предстоявшей ему.

Графиня знала толк в цветах и подбирала их так, чтобы лишь только отцветали одни, тут же распускались другие.

Затем пришел черед оранжереи. В Мато она была великолепной, даже зимой здесь вовсю цвели розы и плодоносили цитрусовые.

Вся мебель в имении уже была аккуратно зачехлена, ковры свернуты, а паркет натерт воском и отполирован до блеска. Но графиня Аламбер неизменно находила какой-нибудь недостаток и начинала распекать нерадивых, как ей казалось, слуг. Те в душе проклинали свою старательность, ведь, судя по словам графини, в доме еще ничего не было сделано.

Окончив утомительный обход своих владений и отдав все необходимые указания, графиня отыскала Констанцию в беседке у пруда. И тут же лицо старой женщины преобразилось: из строгого и серьезного оно сделалось ласковым, задумчивым.

Девушка, глянув на графиню Эмилию, тоже улыбнулась.

– Ты не скучаешь?
– осведомилась графиня.

– Нет, бабушка, я прощаюсь с Мато.

– Я смотрю, ты уже выглядишь лучше, Констанция. Сказав эти слова, графиня Аламбер не покривила душой. Горе лишь сделало Констанцию еще более прекрасной, предав ее лицу утонченность и еле уловимую грусть. Ведь всегда в лице женщины должна быть какая-нибудь тайна, недоступная другим. А такая тайна у Констанции была.

– Не знаю, - девушка пожала плечами, - я как-то не думала об этом и мне кажется, я осталась прежней.

– Да нет, девочка моя, ты стала совсем другой.

– Неужели вы думаете, бабушка, наряды могли изменить меня?

– Дело не в том. Просто ты узнала жизнь и стала мудрее.

– Мудрее?
– усмехнулась Констанция.
– Это так грустно звучит, как будто бы я сделалась старой.

– А в старости нет ничего плохого!
– воскликнула графиня Аламбер.
– В ней есть своя прелесть. Чем старше становишься, тем люди откровеннее с тобой говорят о самих себе. В глазах молоденьких всем хочется показаться лучше, а перед старухой никто особенно не старается и только на склоне лет начинаешь видеть мир и людей такими, какие они есть.

– Вы говорите странные вещи, но, наверное, правы. Только мне кажется, я никогда не стану старой.

– Ты проживешь, Констанция, долгую жизнь и думаю, счастливую. Нельзя же быть такой красавицей и долго страдать, - графиня обняла свою внучку так, будто та мерзла.

– Я уже никогда не буду прежней, - сказала Констанция, глядя на то, как внезапный порыв ветра сморщил поверхность пруда.

– Ты еще многого не понимаешь, Констанция, мне тоже временами казалось, жизнь моя прожита и незачем существовать дальше. Но это то же самое, что идти по берегу моря: видишь мыс и кажется, это конец света и за ним больше ничего нет. А обогнешь его и видишь следующий мыс и вновь бредешь к нему, и снова он кажется краем земли.

– А если обернуться?
– спросила девушка.

– Ты будешь видеть только бухту, и разница лишь в том, что ты знаешь, что осталось у тебя за спиной, но не знаешь, что впереди.

– Но ведь есть мыс, за которым ничего нет, - сказала Констанция.

– Да, за ним смерть, - сказала старая женщина, - но мир устроен так, что никогда не знаешь, когда она наступит. Для одних это юные годы, для других настолько отдаленные, что они и сами не надеялись прожить столько. Время уносит красоту и здоровье, но придает мудрость и рассудительность.

– Я хочу быть мудрой, но не хочу быть старой, - вздохнула Констанция.

– В том-то и дело, дорогая, ничто не дается сразу и чтобы приобрести одно, нужно потерять другое, иначе жизнь потеряла бы смысл.

В парке сделалось еще холоднее. Раннее весеннее солнце не могло рассеять утренний туман, дальние поля утопали в дымке. Высокая крыша дворца читалась лишь силуэтом, и горько пахла прелая трава.

– В каждой смерти заключена жизнь, - сказала графиня.
– Вот видишь, мир мертв, но когда мы уедем, природа пробудится ото сна.Вновь зазеленеет трава, вернутся птицы, деревья зашумят густой листвой...

– Но это будут те же самые деревья, - сказала Констанция, - та же самая земля, которая помнит минувший год.

– И ты будешь прежней, - сказала графиня Аламбер, - только место мрачных мыслей у тебя займет жажда жизни. Ты, дорогая, будешь помнить обо всем, что с тобой случилось, ты никогда не предашь, если позволишь себе улыбнуться или даже если полюбишь кого-нибудь. Ты свободна, Констанция.

– Это не свобода, - девушка качнула головой, - я понимаю, вы говорите все правильно и может быть, так следует поступать, но еслисердце говорит мне другое, я не стану ему противиться.