Константин Киба. Дилогия
Шрифт:
Ко всем невзгодам я еще и замерзаю. В одних тапочках и голубом халате на завязках на талии я иду за доктором через груды металлолома и производственного мусора. Мы выходим через дыру в заборе, доходим до парковки. Машина доктора без номеров. Он открывает мне дверь сзади, я без вопросов сажусь. Мы катаемся кругами, через какие-то трущобы и московские улочки. Я стараюсь запомнить маршрут. Ага, вот мы выезжаем за МКАД по Ярославскому шоссе. Едем через Мытищи, стараемся на само шоссе не съезжать. Я смотрю в окно и запоминаю каждую вывеску. Доктор со мной не разговаривает, что меня, в принципе,
И вот мы сидим напротив друг друга в теплом загородном домике. Где-то в десяти километрах от кольцевой московской дороги. «Лосиный Остров» — так называется заповедник, в котором у доктора есть такая милая берлога с настоящей деревенской печкой. Тут нет ни газа, ни электричества. Ничего. Уверен, что даже связь тут не ловит.
Я уже переоделся в свитер и теплые штаны. Чистые, стираные. Будто заготовлены для меня заранее. Какой запасливый доктор. Пью горячий чай, нисколько не сомневаясь, что он не отравлен.
Наконец он вздыхает и говорит:
— Это силачи устроили. Перебили стражей, захватили тебя. Они хотели выудить у тебя, кто убил сына главы клана, ну и… пытать потом. Наняли для этого филзели, чтобы исталы на них не вышли. Ведь ты под их защитой. Напрямую с ними конфликтовать они не могут.
— Ясно, — усмехаюсь, дую на чай. — А ты, стало быть, кто такой?
— Я от Георгия Александровича. Скажем так, я давно сидел в нужных рядах, и мне дали весточку, что пора действовать. Я не мог тебя напрямую вытащить. Филзели были всегда рядом и следили за каждым моим шагом.
— Понятно, — хмурюсь я от боли в зашитом языке на реакцию от кипятка.
— Хочешь мое мнение? — вздыхает доктор. — Георгий Александрович хороший человек. Чтобы ты ни думал. Я сам отучился в школе. Он всегда мне помогал. Теперь и тебя спас. Но ты с ним как-то… Грубовато что ли. Не стоит ему врать, правда. Если бы ты был с ним откровенным, он бы смог лучше тебя защитить. По себе знаю…
Задумываюсь:
— Да, может ты и прав, — смотрю по сторонам и вздыхаю: — Ладно, я расскажу кое-что. Передашь ему? — заговорщически понижаю голос.
Доктор моргает дважды. Слишком быстро.
Встаю, беру с собой чаек, медленно подхожу к доктору:
— Только на ухо, — шепчу. — Вдруг здесь прослушка.
— Л… ладно. Верное решение.
Двумя трясущимися руками несу кружку на маленькой тарелке, стараясь не разлить ни капельки драгоценного напитка, смотрю на доктора. Он внимательно следит за моими движениями, напрягается. Словно готовясь увернуться от кипятка в любой момент.
Ути, какие мы напряженные. Знает, что я нервный.
Подсаживаюсь ближе к нему, ставлю чай перед собой — на стол. Вижу, что доктор расслабляется. Молодец. Зачем мне на тебя нападать. Мы же не враги. А ты мужик хороший. Да еще и сильный. Куда мне до тебя. Так и продолжай считать…
Ближе пододвигаюсь к мужику, шепчу ему на ухо:
— В общем, третий пазл находится…
Секунда недоумения, но этого достаточно. Игла от капельницы оказывается в шее доктора. Его глаза расширяются в ужасе, он не может двинуться.
Поправляю его голову так, чтобы он меня видел.
Вздыхаю, беру
кружку с чаем, отхлёбываю, выливаю оставшийся кипяток на ляжки доктора. Его глаза расширяются еще больше, наливаются кровью. Но уже от боли. Он тяжело дышит.Недовольно морщусь:
— Вы меня что, все за идиота держите?
Глава 19. Боль бывает разной…
Время: 14:16
Четверг.
20 октября 2022 г.
— Сперли мои зубочистки, — наливаю себе еще чая, недовольно качаю головой.
Чай из чайника слишком горячий. Мой страдальческий язык этого не выдержит. Оставляю его на столе остывать. Встаю. Специально отворачиваюсь от доктора, но концентрируюсь на слухе, терпя боль в голове. Если он вдруг попробует использовать сумму даже в параличе. Кто знает, что там у филзели было ночью под чужой кожей. Сейчас же день, а доктор не тратит ни на что сил. Если что, может я хоть успею юркнуть подальше. Убивать он меня точно не будет. Я нужен им живой.
Шарюсь по тумбочкам, целенаправленно подставляюсь. Хм, похоже он ничего не может. Спрашиваю:
— Ну так что? Как скоро сюда наведаются твои дружки? Или ты тут один? — открываю очередную тумбочку, нахожу мышеловки, ловушку для мух. — А-а-а, понимаю. Мы бы в этой глуши еще долго ошивались, да? Ты бы говорил мне, что нужно залечь на дно, выждать, когда Георгий Александрович решит все дела? Угадал? Новый план такой? Хотели подружиться со мной и изолировать ценный источник информации от опасностей сурового мира?
Смотрю на доктора.
— Да не агонизируй ты глазами. Всего-то небольшой ожог водицей. Серьезно, ты мужчина или кто? Какие же вы тут все нежные.
Я обхожу весь дом, проверяю каждый угол. Не нахожу ничего, что могло бы быть похоже на камеру или прослушку. Хотя в этом я далеко не спец. Ну видимого ничего нет, да и ладно.
В одной из столешниц нахожу набор для шитья. Нитки, иголки. Во, подойдет.
Подхожу к доктору, достаю из его кармана телефон. Заблокирован… Но видно, что связи и правда нет. Раскладываю иглы на столе. Аккуратно, тютелька в тютельку. От маленькой до большой.
Доктор не с самыми счастливыми глазами наблюдает за процессом.
— Каждый промежуток времени ты должен передавать своим, что все в порядке, верно? И по прибытию сюда ты должен был это сделать. Вопрос — как? — машу телефоном перед его носом. — Связи-то нет.
Его глаза бегают. Туда-сюда. Зрачки задержались на окне дольше положенного. Встаю, подхожу к нему. Внимательно все осматриваю. Отрываю с корнем прогнивший подоконник. Ничего не нахожу. Странно. Слышу птиц… Открываю окно, высовываюсь:
— А, голубятник. Голубиной почтой значит. Ну, тут точно не зачастишь.
Возвращаюсь, предлагаю доктору:
— Чайку? Чего молчишь? Молчание — знак согласия.
Подхожу ближе, подставляю кружку над головой. Ну и глазища. Боится, значит. Понятно. Это тебе не филзели. Совершенно обычный мужик. Ну, может, чуть необычнее большинства.
— Да шучу я, чего ты так нервничаешь, — отхлебываю, сажусь рядом, втыкаю в ногу доктора иглу. Это не больно, но усиливает эффект паралича. — А теперь слушай, что я скажу…