Констрикторы

– Что же вы ребята?
– продребезжал издалека металлический голос диск-жокея.
– Танцуем все!!!

И вновь дискотеку заполнило общее движение, больше похожее на конвульсию огромного многоголового и многоногого существа, старающегося выскочить из своей, ставшей тесной раковины-ограды. С криком затолпились, давя друг друга, подростки у входа, по особо медлительным спинам застучали кулаки... И снова сомкнулись на неудачливой жертве грязные руки, снова крик захлебнулся в кровавой пене, хлынувшей изо рта.

С коротким треском обрушилась на кусты поддерживающая навес колонна, волоча за собой потухающий софит, через зашатавшийся борт ограды прыгали люди, окончательно втаптывая в землю сломанные ветки.

Дискотека пустела. Ее сборный механизм-организм таял, превращаясь в отдельных напуганных людишек.

Еще одно тело забилось на полу в агонии. Заляпанные до локтей влажные руки со скрюченными пальцами зависли в воздухе; шарил по азотному дыму медленный взгляд: неужто кончена на сей раз работа? А чье это лицо кривляется тогда от страха среди громад аппаратуры?

Микрофон прыгал в дрожащей руке диск-жокея, и динамику еще удалось разнести по набережной последний, усиленный металлом вопль.

– Мы упадем...
– заткнулась запись, и все стихло, так что дальнейший плеск реки сделался удивительно громким, и хорошо стало слышно, как неторопливо и тяжело переступает через похожие в азотной дымке на айсберги тела медлительный пустовзглядый убийца...

2

Правильней было бы уйти с той злополучной дискотеки еще раньше - хотя Альбине и посчастливилось избежать страшной участи оставшихся там навсегда, теперь она страдала от немилосердной сонливости: дежурство начиналось с шести утра.

– Чего мы такие невеселые?
– встретил ее вопросом вечно сидящий на столе "братишка" - семнадцатилетний паренек, подрабатывающий тут на учебу в медицинском.

– А тебе не все равно?
– проверив, правильно ли застегнуты пуговицы халата, нехотя отозвалась Альбина, и опустилась на свой рабочий стул. Между прочим, мне вчера предложили руку и сердце... И я, кажется, дала согласие.

– Прискорбно, - хмыкнул "братишка", сползая с журнала.

Альбина поморщилась, подыскивая в уме эпитет, достойный этого хаменыша, взяла освободившийся журнал в руки, и в конце концов решила промолчать.

Не о пустяках ей следовало сейчас думать - о своей жизни со всеми грядущими в ней переменами. Вот если бы еще не так хотелось спать...

Удостоверившись, что продолжения не будет, "братишка" спрыгнул со стола и поплелся за половой тряпкой. Альбина проводила его сонным взглядом, затем ее глаза закрылись сами по себе и все - журнал, больница, все, что ее окружало - начало отдаляться. То, что надо было делать сегодня, то, что тревожило ее вчера - все это теряло смысл. Спать, спать...

"Стоп, - каким-то чудом она успела затормозить это несвоевременное сползание в сон, - сперва - журнал..."

Она вздохнула, разлепила тяжелые веки, уставилась на неровные каракули сменщицы и поняла, что хочет кофе. Много. Крепкого...

Встав так резко, что перед глазами вспыхнула на миг серая пелена, Альбина зашагала к сестринской.

По дороге она лишь чудом не споткнулась об брошенную посреди коридора швабру: "братишка" уже восседал на подоконнике, плюща кончик носа об стекло.

– Скотина...
– чуть слышно прошептала девушка.

– Чего?
– отдернулся от стола "братишка".

– Ничего... разбросал тут!
– Альбина с трудом сдержалась, чтобы не выругаться намного покрепче.

"Видел бы меня сейчас Руди! Вот она, вся моя "интеллектуальность"! Цена ей - одна недоспанная ночка да грязная швабра", - от этих мыслей Альбине стало совсем горько, но раздражение развеялось, прихватив с собой часть сонливости.

Она поторопилась дать согласие. Альбине не хотелось в этом сознаваться, но это было так. Кто просил ее говорить "да" человеку, с которым ей всегда придется следить за собой, как разведчику в чужой стране, чтобы не оттолкнуть, не разочаровать?

– Сейчас уберу, - глупо хихикнул "братишка".
– Понимаешь там такой прикол: пациент из "дурки" мотанул... Вон ловят!

И в самом деле - возле подъезда виднелось столпотворение медицинских халатов и шапочек. Между ними мелькала традиционная синяя пижама, на этот раз подкрашенная красноватыми пятнами неясного происхождения. Примечательней всего в ЧП гляделось то, что санитары медлили наваливаться на "синего" всем скопом - держась осторонь, вроде как уступая ему дорогу, но в то же время сохраняя вокруг него кольцо, предотвращая полное и безостановочное бегство.

– Ну и что?
– со скучным видом отвернулась от стекла Альбина: за пару секунд зрелище успело ей наскучить: кроме того, ее ждали не сваренный еще кофе и больные, которые вот-вот должны были начать просыпаться.

– Да так, - снова сплющился, прижимаясь к окну, нос "братишки". Люблю приколы...

– Ну-ну, - Альбина отпихнула ногой рукоятку швабры и продолжила свой путь.

С кофе следовало поспешить - среди пациентов случались и "жаворонки", готовые в срочном порядке написать жалобу главному врачу, если медсестры нет на месте хотя бы несколько минут.

Тем временем развивались события во дворе.

В какой-то момент "синяя пижама" выхватил из круга за белый халат санитара и подмял беднягу под себя. Он передвигался неторопливо, будто страдал от редкостной лени, и неясно было, почему никто из санитаров не воспользовался моментом и не прыгнул на него сзади. Когда среди младшей медицинской братии нашелся такой смельчак, "синяя пижама" уже разгибался.

Два цветных пятна смешались на миг, потом синее попятилось, и под его ногами осталось нечто бесформенное и пестрое, кажущееся издали скорее розовым чем красно-белым.

"Братишка" на подоконнике только ахнул от потрясения, и от чувства, близкого к странному восторгу: ему не приходилось раньше бывать свидетелем настоящего убийства.

Побуревшая от крови синяя пижама двинулась обратно, к выходу, и вновь за ней потянулось белое человеческое кольцо, водоворотом огибая поалевшие тела коллег.

– Ни хера себе...
– просипел наверху паренек.

– Что случилось?
– замерла у порога "сестринской" Альбина и в тот же миг что-то гулко ударилось в металлическую дверь примыкающей к лифту служебной лестницы.