Консул Тревельян

Жанкат – нет, Жанна! – улыбнулась. Улыбка красила ее необычайно.

– Боюсь, Ивар, всегда не получится. На заседаниях я не смогу вас так называть, ведь в комиссии у нас ньюри Первый Ветер из клана ни [28] . На Снежной больше сорока кни’лина, но все – похарас, с ними все же проще. А эти ни… Они такие ревнители официоза и протокола…

– Верно, – согласился Тревельян, вспомнив свои приключения на Сайкате. – Но я надеюсь, что мы найдем время для менее официальных встреч.

28

Раса кни’лина состоит из двух крупных кланов: похарас и ни – и нескольких мелких. Контакт Тревельяна с этими гуманоидами и их обычаи описаны в романе «Далекий Сайкат».

– На вашей яхте, – подсказала Жанна, продолжая мило улыбаться.

– Увы! – Тревельян опять вздохнул. – Яхту пришлось отправить на Тхар, ибо первый помощник капитана собралась рожать. Она с Тхара, и, по их традиции, женщины рожают только на родной планете. – Тут Ивар принял озабоченный вид и добавил: – Надеюсь, они успеют… В крайнем случае, корабельный врач подвергнет роженицу гибернации.

– Какой интересный обычай! – воскликнула Жанна, распахнув зеленые глаза с ресницами невероятной длины. – Ну, ничего, ничего, можно подождать, пока ваша яхта не вернется. Как говорят у нас, самое приятное в удовольствии – его ожидание.

– Мудрая мысль, – подтвердил Тревельян. Он собирался развить эту тему, но Жанна коснулась его руки и молвила:

– Давайте помолчим и посмотрим. Солнце садится.

Они стояли на открытой террасе у длинного двухэтажного корпуса, собранного из стандартных модулей. В этом строении, самом крупном в поселке археологов, размещался штаб экспедиции, и здесь имелись рабочие кабинеты, удобный конференц-зал, жилые отсеки и даже небольшой зимний садик. Часть помещений, рассчитанных на кни’лина, были просторными и обставленными согласно требованиям их расы, а парапримат Нишикуандра мог разместиться в саду, среди цветущих роз, магнолий и олеандров. На время работы комиссии корпус предоставили в полное распоряжение Тревельяна.

Он прибыл сюда пару часов назад и успел познакомиться только с профессором Трозом, главой археологов, и его помощницей Жанной Брингар. Профессор, пообещав всяческое содействие, вскоре удалился в свой жилой модуль на окраине поселка, ибо дело шло к вечеру, члены комиссии отдыхали, и никаких заседаний в этот день не предвиделось. Самое время, решил Тревельян, чтобы взглянуть на чудесный закат и побеседовать с прелестным консультантом.

От здания штаба до ледяной стены было километра четыре. Голубоватые утесы нависали над расчищенной территорией, и казалось, что маленький остров заключен в сосуд из драгоценного сапфира с бирюзовой крышкой безоблачных небес. Но вот край солнца коснулся ледяных вершин, они вспыхнули алым, потом багряным, и жаркий рубиновый цвет поплыл к подножию стены, вытесняя синее и голубое. В трещинах краски были более глубокими, пурпурными и багровыми, выступы и острия пылали розовым и оранжевым, и по обе стороны от светила раскинулись красные с золотом крылья вечерней зари. Закат длился около четверти часа, и все это время Тревельян и его спутница молчали, зачарованные сказочным зрелищем. Потом солнце скрылось за барьером льдов, краски погасли, и небо, знаменуя конец феерии, задернул темный занавес с искрами звезд.

– Таких чудес больше нигде не увидишь, ни на одной планете Галактики, – с мечтательным видом сказала Жанна. Затем, словно очнувшись от наваждения, добавила: – Должна ли я теперь поведать, с какого конца едят суимбри? То есть ввести вас в курс дела, как говорится на Земле?

Плод суимбри, произраставший в ее родном мире, походил на очень длинный фиолетовый огурец, с одного конца сладкий, с другого – горьковато-терпкий. В пищу шла только сладкая часть, и с непривычки можно было ошибиться.

– Сегодня ни слова о делах, – сказал Тревельян. – Сегодня я хочу полюбоваться красотой, что встретил здесь. После Арханга это будет нелишним.

– Там было очень плохо? – с сочувствием спросила Жанна.

– Отвратительно. У меня появились лапы с когтями и шпорами. Целых шесть.

– О, как интересно! Еще интереснее, чем ваш корабль! – Консультант была явно заинтригована. – Хотелось бы взглянуть!

Тревельян поморщился.

– Не стоит, милая Жанна. Боюсь, я бы вам не понравился.

В этих широтах ночь наступала стремительно. Небо потемнело, сонм звезд расцветил его черный полог, и, словно отражая небесные огни, вспыхнул свет в домиках поселка. Порыв ледяного ветра обжег лицо Ивара. Температура наверняка была не меньше сорока.

– Поздно. Вам пора отдохнуть, – сказала Жанна Брингар, и Тревельяну показалось, что в ее голосе звучит нотка сожаления. – Увидимся завтра. К какому часу я должна появиться?

С минуту Тревельян размышлял. Серв Хийар Ирт, представитель лоона эо, был биороботом и, в силу своей природы, вообще не нуждался в отдыхе. Кни’лина, насколько помнилось ему, жили в том же суточном ритме, что и земляне, так что в этом смысле проблем с Первым Ветром не предвиделось. Зато парапримы спали долго, и их трапезы, как и гигиенические процедуры, тоже занимали изрядное время. Их шерстяной покров требовал тщательного ухода, и это считалось очень интимной услугой внутри семейной группы. «Кто же будет расчесывать шерсть Нишикуандре?..» – мелькнула у Ивара паническая мысль. Не должен ли он как глава комиссии озаботиться этим вопросом?.. Возможно, параприм привез с собой каких-то роботов?.. Или тут необходима помощь живого существа?.. Гордецы кни’лина отпадали сразу, но среди людей и терукси тоже не найдешь желающих на роль куафера… Тут Тревельян припомнил, что Нишикуандра уже трое суток на Снежной, и, значит, проблема как-то решена. Успокоившись, он сказал:

– Парапримы неторопливы. Думаю, начнем заседание в полдень.

– Я не опоздаю, Ивар.

Сверкнули ровные зубки, взметнулись ресницы. Она повернулась с изяществом танцовщицы и ушла. Тревельян глядел ей вслед, пока фигурка Жанны не исчезла за ближним строением.

Раздался ментальный вздох Командора.

«Какая красотка! И ты ей, кажется, понравился».

«Возможно», – согласился Тревельян.

«Ну, так не щелкай клювом, малыш! Или опять не позволяет субординация?»

«Субординация тут ни при чем. Я возглавляю комиссию, но никому не начальник. Тем более женщине из другого мира».

«Рад это слышать. – Командор сделал паузу. – В мои времена об этих терукси ничего не знали. Их ведь недавно нашли?»

«Сравнительно недавно, – подтвердил Тревельян. – Очень дружелюбная раса и подобная нам практически полностью. Кое-кто из антропологов уверен, что у землян и терукси были общие предки».

«А отличия есть?»

«Зубов у них на два меньше и какие-то лишние косточки в позвоночнике… А так полная норма: сердце слева, печень справа, две почки, пять пальцев и углеводный обмен на инсулиновой основе».

«Выходит, эта красотка могла бы родить тебе наследника?» – спросил дед после недолгих размышлений.

«Прецеденты уже имеются, – сообщил Тревельян, пожав плечами. – Я же говорю, люди как люди».

Он вернулся в здание штаба, снял в шлюзе термокостюм и пошел наверх, в свой жилой блок на втором этаже. Помещение это было весьма скромным и явно не рассчитанным на консула ФРИК: небольшая спальня с гипноизлучателем над постелью и кабинет со стандартным оборудованием. Имелись здесь и более просторные покои, но их занимал ньюри Первый Ветер со своими секретарями и помощниками. Кни’лина были неприхотливы в быту, в их жилищах почти не имелось мебели, но обычай коно [29] , личного пространства, соблюдался со всей строгостью, так что каждому из них требовалось раз в пять больше места, чем терукси или землянину. Тревельяну оставалось лишь утешаться мечтами о мифической яхте «Иллюзия».

29

Коно – понятие личного пространства является одним из основополагающих в культуре кни’лина. Коно – область в четыре-пять шагов, куда не имеет права вторгаться другой человек. Возникновение этого запрета относится к периоду пандемии, некогда опустошившей материнский мир кни’лина. Смертоносный вирус передавался многими путями, в том числе воздушным, и приближаться друг к другу было опасно.

Он устроился в кабинете – сел к терминалу, раскрыл экран и вызвал информацию о стасисе. Это устройство – монолитный бетонный куб в недрах крупного острова в южном полушарии – обнаружили семью месяцами раньше при локации с орбиты. Месяц ушел, чтобы пробить шахту и докопаться до находки сквозь трехкилометровый слой льдов и скальные плиты, еще два потребовались на расчистку рабочей территории и возведение над объектом прочного купола. Археологи полагали, что найдена капсула времени – возможно, с посланием, с документами, видеозаписями и другой информацией. Все это не нуждалось в особых способах хранения – вполне хватило бы небольшой камеры, заполненной инертным газом. Как раз такая полость и была выявлена с помощью интравизора, но ее окружали какие-то смутные тени – возможно, приборы консервации с энергетической установкой. Прожгли в бетоне шурф, ввели анализатор и обнаружили, что камера заключена в стасисное поле.