Консул Тревельян

Жанна прикрыла глаза длинными ресницами, повернулась резко, фыркнула и зашагала к домикам поселка. Ивар с тоской глядел ей вслед. Не в этой жизни, крутилось в голове, он словно наяву слышал басистый голос параприма. Не в этой жизни…

Верить?.. Не верить?..

Глава 9 Серв Хийар Ирт и параприм Нишикуандра

Изучение языков в гипнотическом трансе, обычно во время сна, для опытного ксенолога было делом несложным. Слова и целые фразы, термины, метафоры и эвфемизмы, фонетика и письменные символы, если такие имели место, – все это укладывалось в памяти быстро и с полной надежностью. После такой процедуры понять чужую речь не составляло труда, если звуки издавались в диапазоне человеческого восприятия. Но вот говорить самому… Тут возникала проблема, связанная с речевым аппаратом, ибо уроженец Земли не мог убедительно хрипеть и щелкать, рычать и скрежетать, шипеть и лязгать, так как возможности гортани вкупе с легкими, губами и языком были ограничены. Поэтому никто не пытался освоить звуковую речь негуманоидов, тех же дроми или лльяно, не говоря уж о сильмарри. Общение с некоторыми человеческими расами тоже требовало усилий – не всякий мог произнести хотя бы пару слов на шас-га, гортанном лающем наречии кочевников Раваны.

Но с обитателями Декаи Таилу, почившими много тысячелетий назад, таких сложностей не возникло бы – их язык был напевным, мелодичным, приятным для восприятия на слух и вполне доступным для горла землянина. Пробудившись утром, Тревельян исполнил пару арий, поведав самому себе о несчастной любви к очаровательной деве-терукси и злобном параприме, лишившем его надежды на счастливый брак или хотя бы легкую интрижку. Затем он натянул термокомбинезон и отправился к медицинскому модулю на окраине поселка. Там, под присмотром Пьера Сазонова и его врачей, обитал Найт Ракасса, Рыцарь Времени.

По дороге Ивар пытался сообразить, почему он думает о Найте как о рыцаре. Конечно, поступок этого юноши был благородным и жертвенным – он отправился в путь без возврата, хотя мог прожить в своем мире много лет. Его соплеменники считали катастрофу неминуемой, но ни один из них не предсказал бы в точности, когда она наступит. Найт Ракасса вполне мог здравствовать долгие годы, встретить любовь, родить детей, сделаться главой семейства или даже своего суонча… Однако он принес это в жертву ради химерической надежды – пробиться сквозь горы времени к тем, кто может спасти его народ. Воистину рыцарский поступок! Но в нем ли дело?.. Только ли в нем?..

Пустившись в область свободных ассоциаций, Тревельян вдруг припомнил, что имя гостя созвучно слову «рыцарь» на одном из старых земных языков [40] , бытовавших еще до введения лингвы. Когда-то он неплохо знал английский тысячелетней давности, но с той поры пришлось изучить так много инопланетных наречий! Пожалуй, не меньше сорока… даже пятидесяти… Но английский, оттесненный в дальний угол памяти, не был забыт. Найт! Рыцарь! Найт оф тайм!

Довольно усмехаясь, Тревельян поднялся на террасу медицинского блока и проник внутрь сквозь шлюзовую камеру с асептическим излучателем. За шлюзом были процедурная и приемный покой – восьмиугольная зала с кабинетами за прозрачными стенами и крохотным фонтанчиком в центре. Кабинеты пустовали, и только в столовой чудилось какое-то шевеление. Туда Тревельян и направился. Найт завтракал в компании молодого светловолосого врача.

40

Knight (произносится «найт») – рыцарь на английском.

Завтрак был впечатляющий – яйца, ветчина, блинчики, свежий хлеб, соки и фрукты. Вероятно, медики считали, что для восстановления сил их пациент нуждается в обильном питании. Найт, похоже, не возражал, налегая на ветчину и яйца. «Мясоед, точно мясоед!» – подумалось Ивару. Такой не приживется у кни’лина… Впрочем, этот вопрос уже не стоял.

Сдвинув прозрачную переборку, Тревельян шагнул в столовую. Молодые люди вскочили. Врач поперхнулся, закашлялся, проглотил кусок и смущенно забормотал:

– Консул… простите, консул… меня не предупредили… простите еще раз…

– Никаких проблем, – сказал Тревельян, присаживаясь к столу.

Он придвинул к себе блюдо с блинчиками, налил сока и поинтересовался:

– Кофе есть?

– Да, конечно… для вас и для меня… Найту кофе не нравится. Я сейчас… – Врач начал приподниматься.

– Не суетитесь, юноша, успеется с кофе. Как вас зовут?

– Ланселот Бродерик Свенсон, диетолог и физиотерапевт.

– Из команды Сазонова?

– Да, консул. Медик-стажер.

– С Земли?

– С Тхара, но учился в Париже.

– Хорошо. Кажется, вы подружились с нашим гостем. – Тревельян повернулся к Найту и произнес, старательно выпевая чужие слова: – Ты отлично выглядишь. Ланселот рассказывал тебе о Земле? О нашей родной планете?

Найт вскинулся и замер с раскрытым ртом.

– Ты говоришь на моем языке, декаи унго? Без прибора, который переводит наши речи?

Тревельян поморщился – «декаи унго» означало «светлый властелин». Слишком пышный титул для консула ФРИК.

– Да, в трансляторе уже нет необходимости. Теперь нам проще общаться. – Он разрезал блинчик, подцепил вилкой, прожевал. – Так что же, Найт, рассказывали тебе о Земле?

– Рассказывала маленькая женщина – та, что изучает слова. Ваша планета удивительна и так отличается от моего мира… моего прежнего мира… У вас нет мелл-паа, никто не скрывает лицо, и все живут очень долго.

Термин мелл-паа имел несколько значений в зависимости от контекста – особые, другие, отмеченные, не похожие на остальных. Но опыт подсказывал Тревельяну, что за дословной трактовкой может скрываться что угодно – целый народ, раса завоевателей, социальный класс или узкая правящая группа.

– В твоем мире были обычные люди и мелл-паа? – спросил он. – Каких же больше?

– Обычных, властитель. Но мелл-паа тоже много, и они разные. – Найт отставил тарелку с ветчиной и принялся перечислять: телли-тархат, сетам-седум, иг-фатха, грони-о-гро, юл-акашага, тенти-то-уррен…

Изумление охватило Тревельяна. Смысл сказанного он понимал, но смысл без интерпретации – пустое место. Телли-тархат – длинноносые… сетам-седум – птичьи глаза… иг-фатха – без ушей… И дальше – губа за губой, высоколобые, те, что под маской, и прочее в том же роде.

– Ты называешь суончи? Сообщества людей, не похожих на остальных?

– Да, властитель, это суончи измененных. Их семнадцать, и они владеют всем на планете.

– Например?

– Машины, дороги, здания, источники воды и разного сырья, энергостанции, запасы симхалла и пищи, оружие… Остальные существуют потому, что мелл-паа нуждаются в слугах, работниках и солдатах. Но людей все больше и больше, а работников нужно все меньше. Их заменяют неживые устройства… автоматы, роботы, кибернетические системы, как называется это у вас.

Планетарные корпорации в перенаселенном мире, подумал Ивар. Корпорации, чья власть беспредельна, ибо нет стран и границ между ними, нет законов, кроме выгодных правителям, и нет силы, что может им противодействовать. Или все-таки есть?.. Например, суонч Ракасса, пославший Найта в будущее…

Он спросил об этом, но юноша покачал головой.

– Ракасса – суонч людей знания. Все, что у нас есть, – наш разум, наши руки и совсем немного машин… Мы хотим спасти планету, но другие суончи, не мелл-паа, тоже владеют знанием, и они вооружены. Не так хорошо, как измененные, но если в борьбе применят симхалл, мир будет уничтожен. – Найт бросил тоскливый взгляд в окно, на ледяные утесы, что окружали поселок. – Видимо, это и случилось…