Консультант

Из нирваны его вывел командный рык блондинки, загадочным образом оказавшейся уже на пассажирском сиденье рядом с ним:

— А теперь, лихач, едем к заказчику.

— К заказчику? — Все еще плохо соображающий Чистобаев провел языком по губам, слизывая сладкий крем, и недоуменно посмотрел на женщину.

— Ты думаешь, чей торт протаранил? — встретившись с вопросительным взглядом измазанного водилы, Светлана Николаевна кивнула головой. — Да-да, дяденьки не простого, а власть имущего. Там мы и решим, что с тобой делать: лишить свободы на — дцать лет с полной конфискацией имущества в пользу голодающих жителей острова Хендехох на планете Аллескапут или сразу станешь бесплатным сухпайком для его аллигаторов в бассейне, пополнив список без вести пропавших берсерков, начиная с одиннадцатого века.

— Почему с одиннадцатого? — на лучший вопрос в его жизни логики и мыслей у майора не хватило.

Второй подъезд элитного пятиэтажного дома показался Чистобаеву смутно знакомым. И этот палисадник. И мозаика на стене лестничной клетки второго этажа. И фикус в кадке на площадке с двумя дверьми. Одна из них, под номером четырнадцать, после звонка распахнулась гостеприимно и явила парочке из повара и полицейского хозяина квартиры. Довольного, в костюме при галстуке, пышущего здоровьем, обладателя искрометного юмора и человека безгранично преданного своей жене и работе — Костенко Николая Сергеевича, главного прокурора области и старого друга отца Александра.

— Сашка! — восторженный оглушительный крик разнёсся эхом по подъезду. — Бог мой, вот это сюрприз! Какими судьбами?

Тут мужчина перевел взгляд на Козыреву, слегка оробевшую от такого перформанса уважаемого господина Костенко, и заорал ещё громче:

— Светлана Николаевна, да зачем же сами-то, голубушка! Не стоило, но спасибо, уважили.

Прокурор оглядел площадку за спинами визитеров и вопросительно выдал:

— А где?..

— Рад вас видеть, Николай Сергеевич, — ожил Чистобаев, вздохнул, сбрасывая с плеч неподъемный камень своего «преступления», и лучезарно улыбнулся знакомому. — А мы, собственно, с этой гражданкой к вам вместе явились. Так сказать, с повинной. Примете?

— Так что же это я… конечно, конечно… — хозяин распахнул дверь пошире, жестом приглашая войти. — Людочка, ты посмотри, кого к нам занесло! — Крикнул куда-то вглубь квартиры.

— Света, да не переживайте вы так! Ну что ж поделаешь — нелепая случайность, — Людмила Львовна протянула сжавшейся в кресле блондинке бокал шампанского. — Мне так или иначе сладкого нельзя. Это Николай Сергеевич больше для себя старался, да внуков удивить хотел. Ну так из любой трудной ситуации всегда можно найти выход, верно?

— Вы не представляете, как мне неудобно перед вами… у вас юбилей, да ещё и внуки… — покраснела и сникла окончательно кулинар, вспоминая, как запихивала в штаны водителя Смурфетту. Стыдно-то как! — Я их, этих гномиков, два дня лепила, а ваш… друг семьи… ох!

Из домашнего кабинета прокурора раздался взрыв мужского хохота. «Новорожденная» встрепенулась.

— Я вас, Светлана, оставлю ненадолго, отнесу Шурику чистую рубашку. Кто ж его так?

— Я, — горестно обронила женщина с голубыми глазами. — Так разозлилась в тот момент, что совсем не понимала, что делаю. И ведь совсем не страшно было. А нарвалась бы тогда на какого-нибудь хама и получила бы этими гномиками сама. Сидела б с такими же синими «тенями» под глазами.

Людмила улыбнулась.

— Да, всякое бывает. Но смею вас заверить, Александр не такой. Вам просто повезло столкнуться именно с ним, что не могу сказать про него в отношении вас, — хитро прищурилась хозяйка. — Хотела бы я посмотреть на его физиономию, когда его обмазывали кремом.

— О, это не проблема, — обречённо махнула рукой Блонди, — в интернете посмотрите. Нас там снимали все, кому не лень было достать из кармана телефон!

Выходя из комнаты, юбилярша задержалась.

— Светочка, несмотря ни на что, я надеюсь, вы не откажетесь сегодня быть нашей гостьей?

— Так почему все-таки одиннадцатый век? — подкладывая салатик милой блондинке, негромко поинтересовался Чистобаев.

— Это вы про берсерков? Хотите прямо сейчас обсудить эту тему? — После трех выпитых фужеров игристого Козырева осмелела. Уже смотрела на окружающих незнакомцев без стеснения, улыбалась искренне на шутки гостей и хозяина дома, расправила плечи и села на своего конька — была само очарование, остроумна и по отношению к соседу за праздничным столом слегка язвительна.

— Неужели я не реабилитировал себя, что заслуживаю такой тон? Инцидент счастливо разрешился: с виновниками торжества переговорил…

— Скорее, воспользовались правом старого знакомого.

— Извинился…

— А я практиканта потеряла как кондитера.

— Компенсировал…

— Но не моё время, работу и нервы.

— Метнулся…

— Это да, это вы оперативно сработали.

— Привез…

— Конкурирующую фирму осчастливили.

— Конечно, не такой сказочный, как ваш, но все остались довольны!

— У него завтра срок годности уже заканчивается.

— А мог ведь рассчитаться с вами на месте и уехать…

— Вернёмся к теме о моей компенсации.

— Уверяю вас — все будет, и будет красиво!

— Вы что, флиртуете со мной? Кстати, как вас по батюшке?

— Александрович. Но я предлагаю перейти на «ты» и по имени. Саша.

— Точно, флиртуете, — кивнула сама себе, делая вывод. — В последнее время куда, простите, ни плюнь — в Сан Саныча попадешь, — пробурчала Светка, прицеливаясь вилкой к соленому грибочку у себя на тарелке. — А по профессии вы… ты кто?

— Следователь, — просто ответил мужчина и усмехнулся на вытянувшееся лицо Николаевны.

— И… книги, наверное, пишете? — спросила наобум, совершенно не веря в такое совпадение.

Затаила дыхание, ожидая ответа, с которым сосед не спешил, пережёвывая отбивную из телятины.

Глава 9

Чистобаев находился в состоянии, про которое говорят: «Встал не с той ноги».

На третий день пребывания в чужом городе он первый раз открыл личную почту и откровенно обалдел. Два файла с отрывками из его романа были безбожно изрезаны, отредактированы… да что там! Полностью переписаны! Из отосланных этой бабе Ирке ста страниц рукотворного шедевра осталось… пятьдесят шесть! Саныч, лихорадочно сглотнув неизвестно откуда взявшийся в горле ком, пробежался глазами по тому, что осталось. Сцены и диалоги, так любовно отшлифованные им в течение продолжительного времени, подверглись литературной анафеме, а то и вовсе бесследно исчезли! Бай хорошо помнил, как закончил повествование романа на моменте захвата его главного героя в рабство, а далее началось полнейшее непотребство. Его артефактор, находясь в неволе, вдруг стал главным объектом сексуального интереса у всех наложниц и служанок, а также многочисленных жен гуманоидов и их дочерей в черных облегающих одеяниях.

Устраивая оргии под самым носом у хозяев, парень, нагло пользуясь своим привилегированным положением у дам, спит, жрёт и имеет все самое отборное и лучшее! Катается на первобытной дрезине, похожей на перевернутую вверх колесами телегу, по тоннелям шахты в веселой компании аппетитных инопланетных барышень, в то время как другие рабы впахивают, загибаясь от нечеловеческого труда, и вносит тем самым сумятицу и сумбур в умы и душевный разброд и смятение в сердца подневольного «пролетариата»…