Конторщица 4
Шрифт:
— Лидия Степановна! — защебетала она. Вот! Мы всё выполнили. Ну скажи, Вася!
Она подтолкнула в спину Сверчкова и уставилась на меня блестящими от сдерживаемого энтузиазма глазами.
— Здравствуйте, товарищи, — строго поздоровалась я, чтобы прекратить лишние восторги. А то знаю я эту молодежь — им лишь повод дай, так полдня хи-хи да ха-ха будут.
— З-здравствуйте, Лидия Степановна, — окончательно сконфузился Сверчков и умоляюще взглянул на Людмилу.
— Смотрите! — она вытащила несколько не очень качественно выполненных чёрно-белых фотографий и положила передо мной. — Это Боря Лаптев
Я взяла в руки не до конца просохшие снимки и принялась рассматривать, под сбивчивый рассказ Людмилы, как они там вчера «славно полазили и всё обсмотрели».
— Там всё в нормальном состоянии! — горячилась Людмила. — Вася, докажи!
Сверчков кивнул:
— Д-д-да.
— Вы всё проверили?
— И даже в актовый зал внутрь влезли, — похвасталась Людмила. — Вася и Борька влезли.
— А сторож?
— Мы очень тихо, — окончательно расхвасталась моя секретарша. — Как «неуловимые мстители»!
— Молодцы! — от души похвалила я, рассматривая фотографии, — думаю, мне нет необходимости вам говорить, что всё нужно хранить в тайне? Во всяком случае в ближайшие две недели. Это понятно?
Ребята заверили, что всё понятно и ушли, а я задумалась.
В общем, судя по фото, все здания базы отдыха в Орехово — и домики, и столовая и баня, на участке были если не в превосходном, то во вполне себе допустимом состоянии. Да, некоторым нужен был среднекосметический ремонт, но при наличии нескольких собственных бригад ремонтников и маляров-штукатуров, вполне можно было бы обойтись малой кровью. Так, кое-где подбелить-подкрасить здания, пару главных дорожек залить бетоном, боковые тропинки — посыпать песком, покосить траву, обрезать деревья — и вполне можно оздоравливать рабочих на выходные.
А Альбертик решил под снос всё пустить.
Ладно. Ещё немножко поищу компромат и можно ОБХСС натравливать. Мы на послезавтра договорились.
Людмила добилась моей аудиенции у Барабаша. Причём, как я поняла, повезло и он назначил на сегодня, ближе к концу рабочего дня. Это слегка напрягало. Но я знала, чем заинтересовать этого деятеля. Так что, как говорится — лиха беда начало.
Значит, сейчас продолжу мою внутрипроизводственную войну. И на очереди у меня — Герих. Думаю, что Лактюшкина её уже просветила и подготовила к известию о скором выходе на пенсию, и, уверена, Герих провела ночь без сна, но стратегию против меня хоть какую-то выработала. А это значит…
Додумать мысль мне не дал телефонный звонок. Недоумевая, кто это мог бы быть, я подняла трубку:
— Лидия? — голос был знакомый, но вспомнить я не могла. Кроме того, у нас не принято было называть по имени. В лучшем случае — товарищ Горшкова, или же по имени-отчеству.
— Да. А кто это? — нахмурилась я. не люблю загадки, шарады и ребусы.
— Тамара Васильевна это. Из диспансера.
— Да-да! — обрадовалась я. — Слушаю вас, Тамара Васильевна.
— Веру Борейкину планируют к выписке на следующей неделе. Она просила вам сообщить.
— Спасибо, большое, Тамара Васильевна. От меня сейчас что-то требуется?
— Да нет. Подготовьте ей одежду. Я позвоню ближе к четвергу и скажу, когда точно забирать.
Я ещё раз поблагодарила медсестру и задумалась.
Так, планы слегка меняются. Мне
нужно подготовить комнату к её выписке, приобрести одежду на первое время и продукты. Интересно, она готовить умеет или забыла? И какой у неё размер ноги? Платье или халат я ей и «на глаз» купить могу, а вот с обувью угадать сложно. Хотя с другой стороны, сейчас лето, можно и шлёпанцы купить. Но, а вдруг слишком большие или маленькие будут? Или в подъеме не подойдут. Всегда обувь покупать проблемно.За этими думами я прозевала приход Альбертика.
— Лидия Степановна! — ворвался он в мой кабинет.
— Здравствуйте, Альберт Давидович, — поздоровалась я.
— А что это вы себе позволяете? — сходу наехал он, не ответив на приветствие.
— Жаренную картошку больше не ем, диета у меня. А всё остальное — позволяю, — огрызнулась я.
— Очень смешно, — похлопал в ладоши Альбертик и заявил, перейдя на «ты», — а кто дал тебе право увольнять Лактюшкину и Герих?
— Советская страна, — ответила я, скромно потупив взгляд. — Государство трудового народа.
— Да тебе хоть в передаче «Вокруг смеха» выступать можно! — начал закипать Альбертик, — отвечай нормально! И юлить я не советую.
— А что отвечать? — пожала плечами я, — согласно должностным инструкциям, я имею право…
— Это мои сотрудники! Мои! — вскричал Альбертик и его всегда красивое лицо перекосило от злости, — и кого здесь увольнять — решаю только я!
— Не только…
— Я еще раз говорю…!
— Альберт Давидович, — очень тихо сказала я и Альбертику волей-неволей пришлось умолкнуть, прислушиваясь. Хороший способ, я его в прошлой жизни частенько использовала.
— Так вот, Альберт Давидович, — продолжила я, — снимать и выгонять ни Лактюшкину, ни Герих мы не будем. А вот через неделю у нас состоится большое коллективное собрание. Так что проводим их со всеми почестями на заслуженный отдых. Вручим по грамоте. И гладиолусы.
— Какие гладиолусы?
— Белые.
— Ты мне тут Анику-воина из себя не строй! — скрипнул зубами Альбертик, — я сказал, Герих и Лактюшкину не трогать — значит, не трогай. А не нравится — уматывай. Тебя никто здесь не держит!
С этими словами он вышел, чеканя шаг и со всей дури хлопнув дверью. Да так, что висящая на стене репродукция с Аленушкой у омута, сорвалась и рухнула на пол.
Да уж, не зря говорят, что во времена больших перемен в первую очередь страдает искусство. Я вздохнула и пошла спасать остатки живописи.
До встречи с Барабашом у меня еще оставалось время, и я решила пожертвовать обедом (худею же) и отправилась прямиком в переулок Механизаторов. Давненько я там не была. Нужно составить список необходимых для Веры-Лиды вещей.
Ставшая почти родной коммуналка встретила меня на сей раз запахами подгоревших сырников и борща. Морщась от дыма, я прошла тёмную прихожую, стараясь не вписаться в нагромождения бэушной бытовой рухляди: к обычным для этой квартиры вещам, типа старого велосипеда и лыж, сейчас здесь добавился торшер с облезлым абажуром и неустойчивая колченогая клозетка, которая моментально рухнула мне на ногу.
Чертыхнувшись, я пнула незадачливую мебель и, потирая коленку (синяк теперь точно будет), отправилась на кухню.