Контрабандисты во времени

– Как еще можно относиться к слугам дьявола? Их место на костре или с каменным жерновом на дне реки.

– А можно же как-то разделаться с ними, не прибегая к столь радикальным средствам. Этот человек скорее одержим дьяволом.

– Что может быть лучше очищающего костра? – заметил святой отец, – когда пособник сатаны горит, от его нечестивых криков небеса ликуют. И даже если этот человек просто одержим сатаной, то, как показывает моя практика, его душа навсегда потеряна. Очистить ее может лишь костер. Ну на худой конец можно конечно и повесить, если он раскаялся, но потом тело непременно сжечь. А у вас есть веские причины кого-то подозревать в пособничестве дьяволу?

– Есть уважаемый святой отец, очень даже есть. Прошу вас, давайте зайдем ко мне в комнату и кое-что обсудим за стаканчиком доброго французского вина, разлитого в святых католических монастырях, – улыбнулся довольный собой Демьян.

Глава 26. Предательство № 3

– Ну что, ляпаш, [55] раньше я тебя уважал, как человека, но вот пришла пора расставить наши точки над «и», давай разроем помойку [56] и покончим. Я сначала сам хотел пустить тебе кровоту, выпустить твои гнилуши на волю, отдать мухам на бесплатный харч… Но чувствую, сука, не могу! Старый, видать, стал, размяк душой и сердцем.

55

Предатель (жаргон), – здесь и далее прим. Автора.

56

Добраться до сути дела (жаргон).

Желваки на скулах у Семы Молотка бугрились и ходили, словно под кожей извивалась небольшая змея.

– Но ты не воодушевляйся, я тебя своим бультерьерам отдам. Брошу им тебя, как вошь поднарную… Они вмиг тебе душник разберут по косточкам. У них нет гнилых привязанностей…

Всё это Сема прокричал не переводя дыхание, будто боялся, что остановившись, не сможет продолжить. И только прохрипев последнее слово, облегченно перевел дух. Лицо подергалось от нервных конвульсий.

– Лукни, бесогон [57] , что-нибудь, дай шмальца мазы, прогони за свою гнилую душонку, чтобы я тебя, сейчас, сразу же, не отправил в земельный отдел. [58]

57

Примерно: «дай что-нибудь в свое оправдание человек говорящий неправду», (жаргон).

58

Убить (жаргон).

Демьян стоически выдержал натиск бандита. Даже не опустил трусливо голову и не отвел взгляда, хотя страх сковал сердце и в животе образовалась некая слабина, передававшаяся в ноги, вдруг сделав их ватными. Он знал, что сейчас главное выдержать, не сломаться – потому что в ином случае его слабость означает смерть. И еще он знал, что, пока Сема Молоток не выяснит настоящее происхождение Библии Гутенберга, он его не тронет.

– Я не предавал тебя, – тихо сказал он.

– Да ты меня коридорами водил [59] , бесогон! Фуфло загонял! – начал снова заводится Сема.

59

Врал, недоговаривал, лгал (жаргон).

– Я тебя не предавал, – твердо сказал Демьян, и действовал согласно своему плану, который обозначил для себя заранее, – правда настолько невероятна, что ты бы мне не поверил, принял за дурака и сумасшедшего. Я сам до сих пор не верю в то, что происходит. Это за гранью научного понимания мира, – Демьян посмотрел ему прямо в глаза, – выслушай меня и сам поймешь, что я не имел умысла тебя предавать.

Сема Молоток удивленно уставился на Демьяна. Потом вскинул в его сторону ладони, словно намеревался принять его в свои объятия.

– Говори! Я весь во внимании. Обоснуй все, так чтобы я тебе поверил. Только не вздумай попросту так елдачить боталом. У меня еще к тебе очень серьезные вопросы по твоему корешу, который уже пару недель, как должен в лесу лежать глубоко в земле глину охранять. И если сочту твои разъяснения ровными, то предположу, что ты его чутка, придержал мне на десерт.

Сема поднял указательный палец и направил его прямо в лицо Демьяну, давая понять, что вопрос решен и Бруно должен умереть в любом случае.

* * *

Демьян перед тем как пойти на встречу с бандитом, строжайше запретил Бруно появляться в современном мире. Тот, конечно же, как всегда, отмахнулся от него со словами:

– Да ладно тебе, братишка, не пыли, я понял, все будет чики-пики. Меня никто не заметит, я буду как тень, как ниндзя. Успокойся, и не из таких передряг выходил…

Но Демьян грубо схватил его за шиворот, швырнул к стене, что было сил, и прижал к ней.

– Слушай меня, придурок, – прошипел он, приблизившись к его лицу вплотную, – хоть раз в своей дурной жизни сделай так, как я тебе сказал или ты, кретин конченый, погубишь нас всех. Если ты не сделаешь то, что я тебе сказал, то именно твой окровавленный и изуродованный труп будет лежать в лесу. Меня заставят его закопать, и меня же потом превратят в животное, которое будет сидеть на цепи. А я останусь жить лишь только для того чтобы я обеспечил транзит артефактов из Средневековья.

Демьян легонько, но чувствительно стукнул его головой об стену.

– Ты меня понял, идиот? Это не шутки, не глупый бздеж… На кону реально стоят наши жизни, – злобно процедил он.

У Бруно дрогнули губы, он сглотнул, как рыба, выброшенная на берег.

– Да понял я, понял. Мы же всегда выходили из самых навороченных ситуаций…

– Нет, ты не понял, – Демьян хотел, чтобы он не просто осознал всю важность момента, а проникся тем страхом, что сейчас двигал им самим.

Но Бруно предложил свой вариант разрешения ситуации.

– Если так все серьезно… Мы можем просто остаться здесь и не возвращаться. Исчезнем во Франции пятнадцатого века, никакой Сема Молоток нас не найдет.

– Ты совсем идиот? Мы не можем разорвать свою связь с современностью! Мы не можем лишиться тех материальных вещей, что тащим из одного времени в другое. Потому что зависим от этого.

Он выложил следующий довод.

– И еще… Ты видел глаза своей дочери пекаря, когда она держала в руках ворох средневековой одежды, понимая, что ей сейчас придется снимать джинсы, футболку и влезать в жесткий корсет грубого шерстяного платья, а вместо кроссовок надевать деревянные сабо? Видел? Ты видел, с какой она тоской смотрела туда?! Ты ее туда потащил! – он указал на гобелен, скрывающий дверь в современность, – Удивительно, что она смогла так быстро адаптироваться в нашем с тобой времени. Но это случилось… Ее душе уже нет здесь места. Она в своем сознании опередила на двести лет Софию де Кондорсе! У нее уже в глазах решимость Симоны де Бовуар и улыбка Коллонтай! [60]

60

София де Кондорсе, Симона де Бовуар, Александра Коллонтай. Известные феминистки.

– Кто это?

– Неважно, мать твою! Важно то, что мы уже не можем включить заднюю передачу. Все, поздно! А твоя дочка пекаря уже не сможет сохранить в тайне то, что видела своими глазами. Придет время и все неизбежно выплывет наружу. Это потащит нас, и ее тоже, на костер… Даже если мы сделаем, как ты говоришь, то мы рано или поздно все равно угодим или на костер или сдохнем здесь от нищеты, потому что нам придется бегать по всей Европе от инквизиции!

– Зачем ты так о ней? – обижено протянул Бруно.

– Речь сейчас не только об Анне, сколько о нас.

Демьян выдержал паузу.

– Я дам тебе письмо, адресованное преподобному Томазо. Я же уйду на встречу с этим упырем Семой, а ты через пару дней отнесешь это письмо этому сумасшедшему святоше…

– Братишка ты посылаешь меня в лапы…

– Заткнись Бруно! И слушай! Ты отнесешь это письмо ему и отдашь в руки.

Демьян посмотрел ему в глаза.

– Если ты не сделаешь этого: забудешь, потеряешь его, испугаешься или найдется еще какая-либо причина, мне плевать, насколько она будет веской – я буду считать, что ты меня предал. Знай же, я сдам тебя Молотку без сожаления и колебаний, потому что если ты меня подведешь, как ты это делаешь всегда, речь пойдет о моем выживании, о моей жизни. Убивать будут меня, так как ты не сделал самого простого – не передал письмо. Поэтому я клянусь – я отдам садисту Молотку тебя взамен себя и мне плевать, что они с тобой сделают, потому что ты меня предал.