Контракт / Контракт. Я заберу тебя

– Богдан? – упираюсь ему в плечи ладонями. – Богдан?

– Нет, ты серьёзно полагаешь, что я буду ждать ночи?

Горячие губы прихватывают кожу шеи, и я не сдерживаю стонов.

– Алина, я тебя почти месяц не видел. Я хочу тебя. Сейчас хочу. Немедленно. Пошли в кровать.

– Просто лечь и раздвинуть ноги?

У Богдана вырывается смешок.

– И заткнуться. Это было бы идеальным решением.

Я до сих пор время от времени припоминаю ему прошлое, но Белоусов предпочитает либо иронизировать на эту тему, либо не замечать. Я ведь имею право злиться на то, что было когда-то?

Уже без одежды мы валимся на постель.

Богдан накрывает меня своим телом. Кожа к коже, глаза в глаза, губы в губы. Я ожидаю, что после разлуки он возьмёт грубостью, но нет, в движениях Белоусова сплошная нежность. Он будто бы сам не верит, что вернулся, и мы сейчас наедине.

Коленом он отодвигает моё бедро в сторону, пальцами ныряет во влажный вход, довольно хмыкает, когда понимает, что я готова, а потом заменяет руку членом, и я лишь ахаю, когда он, большой и твёрдый, пронзает меня.

Растяжение идеальное. А возбуждение балансирует на грани финальной точки. Вот с Богданом часто так – несколько секунд, и я могу уже кончить. Он будто знает, какой ритм задать толчкам, чтобы быстрее подвести меня к краю.

Но я не готова падать. Пока нет.

Поэтому обхватываю его руками и ногами, и двигаюсь в одном темпе.

Мы целуемся и… занимаемся любовью. Такое между нами тоже случается.

– Богдан… - вырывается у меня протяжно, когда он переворачивает меня на бок, а сам устраивается сзади.

Подхватывает ногу под коленкой, заводя наверх, чтобы снова войти и мягкими плавными движениями довести до оргазма.

Выгибаю шею, подставляя самые уязвимые места под зубы тигра. И он лижет, и целует, и царапает, вызывая во мне ещё больший отклик.

А после водит пальцами по спине, чтобы успокоить.

Только я не расслабляюсь и правильно делаю.

Когда иду в ванную где-то минут двадцать спустя, Богдан следует за мной. Там укладывает грудью на холодную мраморную столешницу возле раковины и трахает сзади уже без всякой нежности.

Я прикусываю сжатый кулак, чтобы не стонать слишком громко. И иногда поднимаю взгляд, чтобы через зеркало посмотреть на любимого ГлавГада, берущего то, что он считает своим по праву.

Он как всегда не выходит. Кончает в меня. И я довольно извиваюсь, хотя пальцы, впившиеся в мои бёдра, ограничивают движения, чувствуя тотальное наполнение им во всех смыслах.

Мы не обсуждали, что будет, если я снова залечу. Но, видимо, Белоусова такой расклад не пугает, иначе бы предохранялся либо вызвал для меня очередного доктора.

– Вот так, - шлёпает меня слегка по ягодицам, - такая послушная и сговорчивая Алина мне больше нравится.

– Да ладно? – хихикаю, знаю ведь, что он тащится от моего острого языка.

Иногда сам провоцирует, что меня прорывает. А я не боюсь, как и прежде, уколоть его, если резкое слово приходит на ум.

– Иногда.

Богдан помогает мне выпрямится. Разворачивает и целует в шею.

– Теперь в душ, - командует.

Надеюсь, там третьего захода не будет, а то, честно, коленки отказываются держать.

Иногда Сероглазый может «затрахать» в прямом смысле слова, иногда – не прикасается несколько дней.

Но сейчас хищник насытился и доволен.

Он заворачивает меня в большой белый халат, а после расслабленно лежит на кровати, поигрывая с кончиком моего пояска. Если потянет, легко развяжет.

Так что я не теряю бдительности.

– Ты надолго вернулся?

– А я тебя уже утомил?

– Ну что ты за человек такой… вопросом на вопрос… Нет, не утомил. Не хочу, чтобы ты уезжал, - откровенничаю.

– Я тоже не хочу.

В серых глазах полыхают довольные искры. Ему нравится, когда признаю, что он мне небезразличен. До таких громких слов, как любовь, мы пока не добрались. Это он только дочери говорит, что она – его любимая девочка.

– Так что, думаю, в этот раз задержусь подольше, - завершает мысль Богдан.

– Подольше – это на сколько?

– Несколько месяцев, может быть, год, а может, и не потребуется возвращаться.

– Никогда-никогда?

– Ты ведь знаешь, я такими категориями не мыслю. Никогда – это не про нас, как выяснилось.

Чуть улыбаюсь, чувствуя странное тепло от этих слов.

– Так что может… когда надумаем, можно будет и всем вместе обратно поехать.

Переплетаю наши пальцы.

– Это очень хороший план. Мне здесь нравится, но душой я там.

Богдан таинственно улыбается и выдаёт:

– А я душой там, где ты.

Мои щёки довольно вспыхивают.

Можно ли такие слова принимать за что-то вроде «я люблю тебя»?

Не знаю, но, судя по всему, оно действительно очень и очень к этому близко.