Контракт / Контракт. Я заберу тебя

Когда Маруся только родилась, пообещала себе быть ей хорошей мамой и не допускать ошибок моих родителей. Поэтому, когда устала или выведена из себя, выбегаю в другую комнату поругаться в эфир, в пространство, в зеркало, в конце концов, а возвращаюсь уже спокойной. Интересно, что метод работает.

Мыслями уплываю далеко, поэтому короткое «Алина» из-за спины отрывает мой зад от скамейки на пару сантиметров – так сильно я вздрагиваю.

– Б-Богдан? – смотрю через плечо.

Тот молча обходит скамейку и садится рядом. Меня пока не касается. Руки свободно лежат на коленях, даже расслабленно.

Мой взгляд мечется между Марусей и ГлавГадом. Заметит или нет? Если дочь подойдёт ближе, конечно, заметит.

Странно, что он не изучил её фото заранее. Хотя, если дети его реально не интересуют, посчитал, что в этом нет необходимости.

– Мы не договорили, мне кажется.

– Тебе кажется.

– Хватит перечить.

У него ровный голос, но мне хочется взять что-то острое и всадить ему в бок. Или нет… осиновый кол в сердце здесь лучше подойдёт. Мне почему-то кажется, что это его тоже не остановит, он и с пулей в голове, и с ножом в спине всё равно будет меня преследовать.

– Хватит приказывать.

Мы смотрим друг на друга.

– Зачем тебе я? Не понимаю.

Он моргает, усмехается, приподнимает брови.

– Ты настоящая. И не боишься.

Вот это откровения.

– Тебя не боюсь?

– Ни черта ты не боишься. Дерзкая, резкая, настоящая. Мне этого не хватало. – Из него вдруг сыплются признания. – Я, когда тебя в первый раз в своём кафе увидел, не мог взгляд отвести. Что-то в тебе было… даже сам не знаю что. Но решил не трогать, Алин, я же по-нормальному не умею.

– Это факт, - усмехаюсь. – Ну а потом, что изменилось?

– Потом… просто случилось потом.
– Он смотрит на Марусю. Она к нам спиной. Её волосики, собранные в пальмочку на макушке, смешно колыхаются, когда она качает головой. – Сколько ей? Год и?..

– Год и три, - напрягаясь, выдаю я.

Он задумчиво считает месяцы. Потом улыбается как-то не по-доброму.

– Год и три… значит, почти сразу с кем-то связалась? Не скучала, да? Или ты так стресс снимала.

– Ага, стресс… - поджимаю губы.

– Жаль, врач мой не успел тебе защиту поставить. Тогда бы ты с последствиями не разбиралась.

– Это… приятные последствия.

– Хорошо, если считаешь так. Тогда я рад за тебя, хотя понимаю, что наверняка тебе было очень сложно.

Приходится напомнить себе, что Белоусов не знает, о чём говорит. Не знает, что Маруся – его дочь…

«Так скажи ему!» - вопит внутренний голос.

Однако этот мужчина и мысли не допускает, что ребёнок может быть от него. Богдану проще представить, что я, убегая, быстро под кого-то легла и залетела по неопытности, чем то, что Маруся – его дочь.

Но я не могу вымолвить и слова.

– Мне надо уехать на несколько дней. Порешать кое-какие дела, потом я вернусь, и вам сделают новые документы, Алина. И тебе, и дочери.

– Мой ответ по-прежнему «нет», - напоминаю.

– Мой ответ по-прежнему «не волнует твоё нет, ты едешь со мной, и точка». И не думай бежать, не получится. Я тебя везде найду.

– Ты болен!

– Возможно, - усмехается.
– Болен тобой, но это ничего не меняет.

Он кладёт руку мне на плечи, притягивает ближе, а я почему-то не сопротивляюсь. Мягкие губы накрывают мои. Этим поцелуем он ничего не требует, наоборот, даёт. Ласку и тепло, даже какое-то подобие нежности. А ещё просит запомнить, что у него конкретные намерения, и моё «нет» реально ничего не значит перед ними. Он так решил, а значит, так и будет.

Когда ГлавГад уходит, я сижу в ступоре, не понимая, а что дальше?

У меня совсем нет вариантов как поступить. Любая попытка уехать ещё сильнее обострит ситуацию, да и не хочу я никуда бежать. Устала уже. Набегалась. Да и потом, как я Альбину Сергеевну брошу? Этот момент меня больше всего беспокоит. Прикипела я к ней всей душой, а она – к нам. Нормальных родных у меня никогда не было, поэтому, впервые сблизившись с человеком настолько сильно, мне сложно будет оборвать все связи.

Только сдаваться на милость Богдану тоже не хочу.

Мне надо подумать, что сказать ему. Я могу действовать только словами, воззвать к разуму, предложить альтернативу, все остальные методы с ним не работают.

***

Несколько дней проходят спокойно. Богдан уехал, и жизнь вроде как вернулась к своему обычному течению. Мой телефон молчит, и я немного нервничаю. Хочется верить и знать, что с Белоусовым всё в порядке. Ничего не могу поделать, это волнение за него сильнее, чем несогласие.

В один из вечеров снова замечаю назойливый серый седан по пути домой. Странно, Богдан ведь сказал, что уедет из города на некоторое время. Может, он нанял кого присматривать за мной и Марусей? С него станется.

Либо он уже здесь, но не показывается?

Либо это вообще другая машина?

Мало ли серых седанов на свете?

Контракт. Я заберу тебя. Глава 9

Я закрываю бумажный стаканчик крышечкой, ставлю на прилавок.

– Ваш латте, - вежливо говорю, даже не поднимая глаз, потому что сотовый, лежащий под стойкой пиликает.

Приходит сообщение от Богдана, что он вернулся и нам надо встретиться. Ну, хоть спрашивает, когда свободна, а не приказывает явиться к назначенному месту в назначенный час. Прогресс!

Хочу убрать руку, но чьи-то пальцы обхватывают мои и не дают сдвинуться с места.

Вскидываю взгляд и замираю… Рот приоткрывается в немом вскрике.

– Нет, - шепчу потрясённо, а потом смотрю по сторонам.

Куда делась девушка, заказавшая латте с собой? Я ведь точно помню, что это была девушка.

– Алина… - скрипучий голос бывшего совсем не такой, как я его помню.

Задыхаюсь от паники.

Нет, слишком много призраков в моей жизни для одной недели.

– Саша… я… Саша отпусти… - Но он не реагирует. – Отпусти, горячо же.

– Прости, Алин…

Он убирает ладонь, а мне хочется схватить стакан с обжигающим кофе, плеснуть в него и убежать, пока не случилось ничего непоправимого.

Сейчас утро, и в кафе почти нет народа. Одна парочка за дальним столиком и одинокий мужчина, листающий телефон – вот и все посетители. Напарница моя придёт только к десяти.

– Ты можешь выйти? Нам надо поговорить.

Отрицательно мотаю головой.

Фиг два я отсюда выйду. Стойка – хороший барьер. А если и выйду, то только бегом и через чёрный ход.