Контракт миллиардера

Но последовал еще один.

И мое тело начало дрожать от каждого нового рыдания, прокатившегося по мне. Мои руки закрыли рот, пальцы дрожали. Я крепко зажмурил глаза, надеясь взять себя в руки, прежде чем кто-нибудь очнется.

А ребенку Сальмы нужен был сон.

Так звали женщину с младенцем. Сальма и ее маленькая девочка Азая.

Она была многообещающей афганской журналисткой. И когда дерьмо попало в вентилятор, они пришли за ней. Она так и не добралась до ворот, которые обеспечили бы безопасность ей и ее ребенку.

Я не пожалел, что бросился ей на помощь. Я действительно этого не сделал.

Но никогда за миллион лет я не думал, что мы окажемся здесь. Отрезанный от мира. Отрезанный от безопасности.

— Мы уйдем отсюда. Глубокий, хриплый голос раздался позади меня.

Киан. Никаких фамилий.

Мужчина пятидесяти с чем-то лет, который спас мне жизнь. Почему? Я понятия не имел. Наверное, я понятия не имел, почему прыгнул перед Сальмой. Киан почти не разговаривал. Он был одним из тех молчаливых, загадочных типов.

Шесть недель вместе, а я знал только его имя.

«Это Рождество», — прошептала я, оглядываясь через плечо и встречаясь с его темным взглядом. Его глаза были цвета самой темной, беззвездной ночи. Я видела серебристую седину в его волосах и щетине, заставляя меня снова задуматься, что он здесь делает.

Он был обеспеченным парнем. Назовите это интуицией, но я бы поставил на это свою жизнь. Или это могло быть качество его одежды, оружия и часов на запястье.

«Вы празднуете Рождество?»

"Да." Но не это усложняло ситуацию. "Ты?"

"Прошло много времени."

Я обернулся и уставился на стену пещеры, когда дрожь прокатилась по моему позвоночнику. Было сыро и чертовски холодно, даже когда горел огонь. — Это самый долгий срок, когда я был вдали от сына, — прохрипела я, мой голос был едва громче шепота.

"Хм."

Последовала долгая пауза.

"У вас есть дети?" Я спросил. Мне нужно немного отдохнуть, нам обоим это нужно. Завтра нам, вероятно, придется снова отправиться в поход. Хотя куда, черт возьми, мы направлялись, я понятия не имел. Киан отказался поделиться своими планами.

"Нет." Я чувствовал, что в его ответе была какая-то история, но знал, что он ею не поделится. Мне потребовалась целая неделя, чтобы вытянуть из него его имя. Киан был тем, кто привязался ко мне, как будто он был моим личным телохранителем. Но разговоров не было. Еще одна дрожь прокатилась по моему позвоночнику. — Тебе холодно?

«Нет», — солгал я.

Он вздохнул и потянул меня за собой. — Ты не в моем вкусе, — проворчала я, хотя тепло его тела было чертовски приятным. «А я люблю кого-то другого», — добавил я. «Я собиралась выйти за него замуж. Даже не понимаю, почему я сразу не потащил его в здание суда. Это все было глупо. С разницей в четыре года я наконец возвращаю его, но не могу назначить дату. Самое приятное то, что я торопился сюда и сейчас».

Вибрация его груди, прижавшейся к моей спине, заставила меня перевернуть голову. Он смеялся. «Что смешного?»

— Не волнуйся, Отэм, — сказал он, закрывая глаза. «Ты тоже не в моем вкусе. Мы просто делимся теплом своего тела. Идти спать."

Мое тело расслабилось, окутанное его теплом.

Последняя мысль, которая задержалась у меня в голове, прежде чем я заснул, заключалась в том, что ни от кого из нас больше не пахнет так здорово.

Боже мой.

Это не могло быть моей жизнью. Еще один чертов месяц. Может больше. Я не мог вести счет дням. Местные военные шли за нами по пятам. Нам пришлось отступить, спуститься с горы, а затем снова подняться. Если бы я никогда в жизни не увидел еще одну чертову гору, это было бы слишком рано.

"Какой сейчас месяц?" Я спросил Сальму. «Январь?»

— Думаю, в феврале, — проворчала она. «Олимпиада была назначена на февраль», — заметила она без веской причины. Я взглянул на нее, задаваясь вопросом, откуда это вообще взялось. Она просто пожала плечами. «Мои родители любят смотреть катание на коньках». Я моргнул. Ладно, это было странно. «И у меня только что закончились месячные. Да, определенно февраль.

Период. У меня не было менструации с тех пор…

Я моргнул. Должно быть, это все из-за стресса. И нехватка еды. Мой желудок заурчал.

— Тебе нужен мой хлеб? — предложила она, но я тут же покачал головой. Она кормила ребенка. Она нуждалась в еде больше, чем я. "Вы уверены?"

— Да, спасибо, — пробормотал я, хотя у меня изо рта пошла слюна.

Если мы когда-нибудь вернемся, я попрошу маму испечь мне свежего хлеба. Ничего лишнего, только хлеб. Если подумать, возможно, было бы разумнее пойти в пекарню. Я не мог рисковать пищевым отравлением.

— Твои родители в Штатах? Я спросил ее.

Она кивнула. «Они уехали тридцать лет назад. Я родился в Штатах, но пять лет назад мне пришла в голову блестящая идея вернуться сюда. Мои корни и все такое. Я думал, это будет безопасно. Думаю, это шутка надо мной.

«Я не думаю, что кто-то думал, что все закончится вот так», — пробормотал я. — Хотя сейчас я бы убил за приятную теплую ванну.

«И обед из пяти блюд», — добавила она задумчиво.

Мы оба рассмеялись, но в этом не было никакого юмора.

Ее ребенок мирно спал у нее на руках. Я провел пальцами по ее темным волосам. Нам повезло, ребенок спал. В нескольких случаях, когда нам приходилось укрываться и прятаться, я чувствовал напряжение со стороны мужчин, мелькающие тревожные взгляды в сторону ребенка. Один вопль, и мы бы погибли. Но маленькая Азая так и не проснулась.

— Что ты собираешься делать, когда вернешься? — спросила Сальма. Мужчины почти не разговаривали с нами, так что нам оставалось только вдвоем познакомиться. Мне казалось, что между нами не осталось секретов, хотя их у меня было много. Только один.

Звуки выстрелов возобновились где-то вдалеке. Ни Сальма, ни я не вздрогнули. Мы к этому уже привыкли. Мы могли распознать, когда оно было слишком близко или когда на расстоянии было достаточно безопасно, чтобы не беспокоиться об этом.

Нам потребовалось всего несколько дней, чтобы привыкнуть к этим звукам.

Я посмотрел за горизонт. Перед нами простиралась долина и город Баграм. Думаю, это можно назвать городом. Когда-то это был древний город, расположенный на стыке Горбанда и Панджшерской долины. Сальма тоже хорошо знала историю. От вида захватывало бы дух, если бы не постоянный страх, нависший над нашими головами.