Контракт на молчание

— Догадалась, какой случай вы считаете моим. Но в корне не согласна с метафорой, — отвечаю я упрямо в надежде, что он отстанет. Мысли испуганно мечутся, не находя иных вариантов, кроме как заставить Эперхарта замолчать.

— Не нравится метафора — уберем. Без нее даже удобнее. Итак, говоря прямо: вы либо научитесь хладнокровно пресекать мои инсинуации, и тогда со временем мне это надоест, либо наделаете страшных глупостей в попытке удержаться и пожалеете вдвойне.

— Есть еще один вариант: ваша совесть проснется и вы перестанете меня цеплять, — перебиваю, прежде чем он разовьет тему.

Говорю это, а пальцы под столом в обход мозга крутят и крутят колечко. Камнем назад, вперед, по новой. Тот болезненно царапает мизинец, но остановиться не получается.

— Какой удобный для вас вариант. Но возможен лишь в том случае, если я окажусь человеком, ставящим чужие интересы выше собственных, — равнодушно подмечает босс. — Увы для вас, в бесконечном списке моих достоинств альтруизма не значится. Неужели вам еще не нашептали, по какой «благородной» причине я создал свой «Айслекс»?

— Нашептали, и, не поверите, я наивно пыталась вас оправдать. Теперь вот пожинаю плоды. Но дело совсем не в совестливости. С чего вдруг все это, мистер Эперхарт? Что изменилось? Разве я дала повод?

— Дали, Валери, а как же? — Я уже начинаю набирать воздух в легкие для новой тирады, как он обрывает меня всего одним именем. — Элейн Гейз. Вы совершенно точно знали, что делаете, когда просили меня за нее.

— Но я же ничего такого… — бормочу я сбивчиво, едва слышно. Потому что в глубине души понимаю: он прав. Но разве… разве это считается? Всего одна маленькая просьба!

— Верно. Ничего откровенно предосудительного вы не сделали, но представьте на своем месте кого-нибудь другого. Скажем, Коннора Фокса. Не подходит, раз он мужчина? Тогда давайте девушку. Поменяем слагаемые, пусть Элейн просит за вас. В одном шаге от меня, стыдливо пряча глаза, шепча срывающимся голосом выразительное «пожалуйста». Вам следовало идти до конца и назвать меня по имени, но вы ожидаемо струсили и смазали все впечатление. — Щеки опаляет румянцем. Нарисованная Эперхартом картинка действительно будоражит воображение. Разве так оно было? Конечно нет. — Надеялись, что я сделаю, как вы хотите, и проглочу такой финт молча? Да будь я таким дураком, «Айслекс» давно бы уже потонул, как незабвенная Атлантида.

— Простите, я не так себе это представляла, — замотала я головой.

— Да? Хотите добавить к делу, кто и что представлял?

— Достаточно, — обрываю я его резко и решительно смотрю в лицо Эперхарта. — Я извинилась. Этого больше не повторится.

Глаза босса неожиданно темнеют.

— Не на такую реакцию я рассчитывал, но так точно здоровее упорного отрицания. Что ж, возвращаемся к прежней модели общения.

На мое счастье, в этот момент приносят заказ, и у меня появляется предлог свернуть взрывоопасный разговор. Вот только Эперхарт в чем-то прав: не думать об этом не выходит, а все беды, как известно, от самокопания.

Нетрудно догадаться, что мой аппетит испорчен. С трудом впихнув в себя пару кусочков, я обреченно откладываю столовые приборы и снова берусь за бокал с водой. Пишу короткое сообщение Клинту о том, что задерживаюсь и понятия не имею, во сколько вернусь.

На мое безумное счастье, остальную часть обеда Эперхарт четко и лаконично отвечает на вопросы. Я немного расслабляюсь и тут же попадаю в плен усталости. Ноги еле держат, и это буквально. Поднимаясь в кабинет за вещами, я чуть не плачу, чудом доезжаю в целости до дома. А уж там, не раздеваясь, падаю на кровать. Меня не хватает даже на более-менее связный разговор с Клинтом. Я засыпаю раньше, чем он выходит из душа, как была, в офисной одежде. Сквозь сон понимаю, что любимый меня раздевает, но открыть глаза все равно не могу.

Я вижу сны, в которых захлебываюсь и не могу догрести до берега.

Стоило мне разместиться в кресле самолета и радостно покоситься на пустующее место Гаррисона, куда я намеревалась сразу после взлета вытянуть ноги, как рядом объявляется подозрительно довольный Эперхарт. И, конечно, обламывает мне все планы. Да еще начинает с удовольствием меня разглядывать.

— В повседневной одежде и без следа косметики на лице вы выглядите моложе Боуи, — сообщает он с явной издевкой.

— Я и есть моложе Боуи, — мрачнею я. Мне говорят об этом уже второй раз, неужели я старо выгляжу?

Впрочем, и Эперхарт сегодня на себя не похож, что обманчиво успокаивает. После вчерашнего разговора я всерьез боялась с ним встречаться, но, когда у выхода на посадку обнаружила вместо безупречного до последнего шовчика босса просто симпатичного мужчину в мягком, уютном свитере, отчего-то растеряла боевой настрой. Вот и говорите, что бессмысленно наряжаться белым и пушистым.

Добирались до аэропорта мы по отдельности, чему я была несказанно рада. Эперхарт полетел на вертолете, а я — нет. Не подумайте, босс культурно предложил подбросить и меня, но я была вынуждена отказаться, потому что Клинт тоже собрался слетать домой. А я не из тех, кто отважится беспардонно попросить взять третьего пассажира. Мой жених решил устроить себе отпуск от отпуска. Ха. Остров, как он сказал, уже в печенках, и надо ловить момент. А еще дела у него какие-то в Сиэтле. В общем, в аэропорт мы выехали на машине рано утром, сменяя друг друга за рулем. Теперь я рассчитывала поспать в самолете, чему наличие свободного сиденья рядом обещало способствовать, но… Эперхарт.

— Мне известно, что брать вас на работу почти незаконно, — усмехается босс. — Тем не менее Боуи до сих пор остается единственным человеком из всех моих знакомых, у которого буквально в каждом пабе требуют паспорт.

— Нет, не требуют, — припоминаю я наши веселенькие вечера в компании ребят.

— Вы забыли, как мал остров. Боуи попросту выучили в лицо, — отмахивается босс.

Отвечать я не спешу, напротив, лихорадочно оглядываюсь на готовящихся ко взлету стюардесс. Если Эперхарт не уйдет до начала движения, то застрянет тут со мной минимум до набора высоты. А я не хочу сидеть с ним рядом! Особенно после вчерашнего. Но не вызывать же мне бортпроводника с просьбой вернуть пассажира в его законный бизнес-класс?

— Хадсон, вы что, опять пытаетесь от меня избавиться? Напомните, почему я вас еще не уволил? — мрачно спрашивает мой мучитель.

— Потому что Кайед достал вас сильнее меня, сэр, — отвечаю я чинно.

— Зато Кайед на расстоянии в полмира, а вы меня раздражаете постоянно.

Эперхарт прав, я не слишком дорожу своим местом в «Айслекс», тем более что эта работа угрожает моим отношениям с Клинтом. Но мы летим в командировку, пробудем больше четырех суток бок о бок с боссом. Не стоит портить отношения чистосердечными признаниями.

— Закапывайте топор войны, — велит Эперхарт, не дождавшись от меня никакой реакции. — Я не собираюсь вас цеплять больше обычного. Мне нужно, чтобы вы были в состоянии делать свою работу, а не носились от меня кругами по всему Дубаю.

То, что я краснею за сегодня лишь впервые, наверное, стоило бы записать в список маленьких личных побед. И тут, совершенно неожиданно, Эперхарт берет дружелюбный тон и поясняет:

— На прошлой неделе я летал в Гонконг и обратно, я хочу кого-нибудь убить от мысли, что мне придется высидеть еще семнадцать часов до Эмиратов и назад. Тем более что мой личный максимум на борту — два часа сна, пять часов работы и два девяностоминутных фильма. Затем я начинаю стремительно звереть. А у вас рабочее время с девяти до шести, будете развлекать меня болтовней.