Контракт на Землю

Мама мальчика убежала из комнаты. А ребенок, не найдя вокруг себя больше ничего интересного, кроме как новой неизученной им пока тети, направился со своим исследованием прямо к Майе.

– Мябе, бама, - пролепетал он, с любопытством разглядывая свою находку. Дойдя до женщины быстрой, шатающей из стороны в стороны походкой, он поймал Майю за колено, чтобы не упасть, и сосредоточенно посмотрел ей в лицо.

Майя, никогда не бывавшая в такой непосредственной близости от детей, также сосредоточенно и испуганно смотрела на него.

Артемка заулыбался и очень четко произнес, объединяющее всех женщин название:

– Мама!

– Что?
– госпожа Руц неуверенно огляделась.
– Ты меня назвать мамой? Я не есть твоя мама. Я...

– Бава, бррм, мрмм, мрмммм! Вама тд брммм!

– Я... Я не понимаю тебя, малыш! Я не знать твоего языка. Мне есть жаль!

– Да так уж и не понимаешь его?
– засмеялся вернувшийся из бани Андрей. Кожа на его лице и руках была красная, распаренная. Он еще раз промокнул полотенцем свои волосы и присел на корточки рядом с ребенком.
– Детеныши всех живых существ разговаривают на одном языке - языке чувств и эмоций. Я так думаю, что этот маленький человечек только что признался тебе, что ты ему нравишься.

– Я ему нравлюсь? Э... Он отчего-то назвал меня своей мамой.

– Вот видишь! А почему ты сидишь, вытянувшись по струнке, вся такая напряженная? Вот понаблюдал бы за тобой сейчас твой инспектор, со смеха бы умер. Тоже мне - цивилизация. Годовалого карапуза испугалась.

Майя, получив незаслуженный упрек в трусости, обиделась:

– Андрей! Я не есть испугаться! Я просто не умею быть няней.

– А тут и уметь нечего. Первое правило разумного взрослого - не бояться ребенка. Второе правило - дарить детям свою любовь. Что, пузанчик? Покатать тебя на плечах?

Андрей усадил ребенка себе на плечи и, изображая гарцующую лошадку, поскакал по комнате. Ребенок завизжал от удовольствия и закатился смехом.

В комнату возвратилась мать Артемки.

– С легким паром!
– сказала она автоматически и заулыбалась тому, как строгий «ученый» водится с ее малышом.

Ребенок, услышав мать, сразу же потянул к ней ручонки.

– Да, конечно, кушать - это святое! Игра игрой, а обед по расписанию. Пойдем, Тема, тебя ждет на кухне бабушка. Она тебя накормит!
– молодая женщина приняла в руки свое сокровище, а затем обернулась к Майе.
– Госпожа Руц, пока мужчины тут потихоньку располагаются, да к еде приступают, и пока моя мама за Артемием приглядит, мы с Татьяной и Полинкой в баню пошли. Пойдемте с нами! Вам тоже после дождя прогреться надо, прийти в форму. К тому же, я так поняла, Вы в русской бане и не бывали ни разу?

– Э... Нет. Что есть баня?
– Майя вопрошающе посмотрела на Андрея. «Как поступить?».

– Иди, иди!
– засмеялся майор.
– Будет, что рассказывать потом своим друзьям, в Аргентине...

Русская баня привыкшую к жаркому и влажному климату нельдианку не только не напугала, но наоборот - даже порадовала. Сейчас, когда импульсная перчатка офицера пришла в негодность, когда не было больше возможности вручную скорректировать свой энергетический и эмоциональный фон, требовалось тщательным образом следить за своим здоровьем и вовремя восстанавливать физические и душевные силы. А баня как нельзя более для этого подходит. Майя с удовольствием млела от жары и вдыхала полной грудью аромат березовых и еловых веников. Она с наслаждением приводила свои мышцы в тонус и делала контрастные обливания. Она с блаженством ощущала, как прочь уходят усталость, обиды, страхи и неуверенность. Да, сегодня госпожу Руц настигли неприятности. Она потеряла корабль и не знает, как ей вернуться домой. Но у нее есть еще шесть дней, чтобы что-нибудь придумать. И теперь Майя четко знала, что придумает что-нибудь обязательно. Она не привыкла выполнять задания лишь наполовину. Она непременно справится.

Наскоро вымыв Полинку, женщины одели ее и отправили восвояси. А после - поддали и еще пару. Покидать баню так быстро никто не собирался. Это мужчины приходят сюда просто мыться. Для женщин же баня - салон красоты и клуб общения. Немного скованно начав свои разговоры с обсуждения редкой профессии госпожи Руц и подтвердив, что в местных лесах и впрямь творится что-то загадочное: то метеориты падают, то солдаты по лесу бегают, то дачники вроде как пропадают, женщины, в конце концов, оставили эту скучную тему и переключили свое внимание на мужчин. А вот здесь разговоры, приправленные в предбаннике прохладной деревенской бражкой, полились уже рекой. Как не обсудить их, любимых, ради которых женщины и живут на свете?

Майя осторожно поинтересовалась: «А как это - всю жизнь прожить с одним человеком? Насколько трудно самой воспитывать детей, да еще и двоих сразу? Как на все остальное хватает времени?». Но женщины лишь рассмеялись в ответ, поясняя, что «вполне терпимо. Как и у всех. Тяжело бывает, только пока первому ребенку не исполнится шестнадцать лет, потом привыкаешь». И снова стали хихикать, оставляя для госпожи Руц данные вопросы открытыми.

«Но если брак - столь нелегкая ноша, как это следовало из курьерского фильма, то отчего эти женщины так счастливо улыбаются, да еще и прихорашиваются сейчас перед зеркалом?» - размышляла Майя и не находила разумного объяснения.

Заметив, что иностранная гостья растерянно смотрит на то, как они подводят карандашом глаза, красят помадой губы, смывают с ногтей рук и ног старый лак и наносят новый, чтобы «удивить и порадовать всех своим цветущим видом», молодые женщины расценили эту растерянность лишь как скромность. Ведь госпожа Руц пришла к ним в дом даже без женской сумки, в которой непременно должна быть косметичка! А просить их о помощи она, вероятно, стесняется. Хорошо, что русская душа - широкая душа: понимающая, нежадная, заботливая даже.

Окружив Майю с обеих сторон, женщины наперебой стали увещевать гостью, что выходить на улицу без косметики, да еще и ужинать в обществе такого шикарного мужчины, как ученый Андрей, это преступление, допустить которое в своем присутствии они не вправе! Слово за слово, Майя и сама не заметила, как стала обладательницей скромного вечернего макияжа и несколько нескромного, но, очевидно, модного маникюра и педикюра.

Вернулись барышни из бани, по меньшей мере, через час: красивые, все с распущенными волосами, накрашенные, как на обложках модных журналов. Андрей, глядя на преображение своей спутницы, заулыбался, но ничего не сказал. Он лишь подвинул свободный стул немного ближе к себе, приглашая Майю за стол.

Хозяева дома наперебой стали угощать заморскую гостью всеми блюдами, что стояли у них на столе. И как госпожа Руц ни упиралась, надеясь обойтись без дегустации незнакомой ей пищи, мало-помалу ей пришлось пробовать все. Каждый продукт был необычным, со своим особым вкусом и свойствами. Даже картофель отличался от того, что выращивают у них на Нельде. А что уж говорить обо всем остальном? Грибы были вкусными, но чрезмерно солеными. Их требовалось заедать чем-нибудь или запивать. А рябиновая настойка вызывала такой пожар в горле, что ее непременно нужно было чем-то закусывать. Какой-то замкнутый круг, в котором не было ни конца, ни края.

К концу ужина Майя почувствовала на себе все негативные последствия приема алкоголя и переедания. В голове шумело. Настойчиво хотелось прислониться к чему-нибудь неподвижному. А желудок выказывал свое недовольство сильной тяжестью и дискомфортом. Женщина заявила, что не съест больше ни крошки. Андрей тоже поднялся из-за стола, поблагодарив хозяев за ужин.

Дед поспешил разместить своих гостей на ночь. Выдав «ученым» по подушке и одеялу и вооружившись фонариком, он повел их из дома на улицу, к сеновалу, расположенному над сараем. Дождь наконец-то закончился, и погода воцарилась прекрасная. На черном небе блестела желтая краюшка луны, мерцали звезды. Воздух был еще влажный, свежий. Но было по-прежнему тепло. Указав лучом фонаря на лестницу, дед промолвил: