Контракт с Господом

– Будем надеяться, что ты ошибаешься. Мы собираемся послать в экспедицию наблюдателя. Тебя.

Фаулер покачал головой.

– Нет.

– Ты знаешь, какие могут быть последствия. Что может произойти.

– Ответ по-прежнему "нет".

– Ты не можешь отказаться.

– Попробуй меня остановить, - сказал священник, направляясь к двери.

– Энтони, мальчик мой, - слова Чирина сопровождали его путь к выходу.
– Я и не говорю, что собираюсь тебе что-то навязывать. Только ты сам можешь принять решение. К счастью, с годами я научился с тобой обращаться. Я помню, что единственное, что ты ценишь - это свобода, и нашел творческое решение.

Фаулер остановился, по-прежнему не поворачиваясь.

– Что ты задумал, Камило?

Чирин сделал несколько шагов в его сторону. Если он что и ненавидел, так это говорить на повышенных тонах.

– Я предложил мистеру Кайну превосходного летописца экспедиции. Как журналистка она вполне заурядна. Она не особенно красива, не слишком сообразительна, не очень честна. Вообще-то, единственное, что нас в ней заинтересовало, это то, что ты спас ее шкуру. Как говорится, ангел-хранитель, да? Так что теперь ты не побежишь прятаться в столовой для бедных. Только не это, зная, какому она подвергается риску.

Фаулер так и не повернулся. С каждым словом Чирина его рука чуть сжималась, пока не превратилась в компактный кулак со впившимися в ладонь ногтями. Но боль не имела значения. Он стукнул кулаком по одной из ниш. Деревянная дверь, закрывающая ее уже многие столетия, превратилась в щепки с таким грохотом, от которого затрясся весь склеп. Кость из оскверненной ниши покатилась по полу.

– Колено Святого Соутиньо. Бедняга всю жизнь хромал, - сказал брат Чезарео, наклонившись, чтобы поднять реликвию.

Фаулер неохотно повернулся.

***

Отрывок из неавторизованной биографии Раймонда Кайна,

написанной Джеймсом Грэмом.

(...) Многие из вас спрашивают, как еврей без имени, в детстве живший в приюте, смог создать такую огромную империю? Из предыдущих страниц уже совершенно ясно, что до декабря 1943 года никакого Кайна не существовало. Ни свидетельства о рождении, ни документов о его американском гражданстве. (...)

Более известный период его жизни начинается с поступления в Массачусетский технологический институт и с растущего числа патентов. Когда Соединенные Штаты открыли объятья для славных шестидесятых, Кайн заново открыл электронные платы. Через пять лет он стал владельцем собственного бизнеса. Через десять - владельцем половины Кремниевой долины.

Но это вы уже прочли в журнале "Тайм", как и про катастрофу, которая разрушила его жизнь как отца и мужа. (...) Возможно, обычных граждан беспокоит не то, что его невозможно увидеть, а недостаток прозрачности в биографии такого могущественного человека, которая превращает его в тревожащую загадку. Рано или поздно кто-нибудь приподнимет эту завесу тайны, окружающую фигуру Кайна...

НА БОРТУ "БЕГЕМОТА“. Вторник, 11 июля 2006 года. 16.29

Залив Акаба, Красное море

...кто-нибудь приподнимет эту завесу тайны, окружающую фигуру Кайна...

Андреа удовлетворенно улыбнулась и выбросила биографию магната за борт. Она достаточно поскучала над этой сенсационной и тенденциозной хренью, пока летела над Сахарой по направлению к Джибути.

Во время полета у Андреа появилось время для того, что она делала крайне редко: чтобы поразмыслить о самой себе. И решить, что она себе не нравится.

Младшая из пяти детей (все кроме нее были мальчиками), Андреа выросла под неустанным присмотром. И в совершенной обыденности. Отец - сержант, мать - домохозяйка, рабочий квартал, макароны на ужин и курица по воскресеньям. Мадрид - красивейший город, но для Андреа существовал только контраст по сравнению с посредственностью ее семьи. В четырнадцать она поклялась, что через минуту после того, как ей исполнится восемнадцать, перешагнет порог и больше никогда не вернется.

Разумеется, разногласия с отцом относительно сексуальной ориентации немного ускорили прощание, да?

Она проделала долгий путь с тех пор, как ушла

(тебя вышвырнули)

из дома, пока не получила первую настоящую работу, вместо той, что приходилось заниматься, чтобы оплатить учебу на факультете журналистики. В тот день, когда она вошла в "Эль Глобо", ей показалось, что она вытянула выигрышный лотерейный билет, но с тех пор всё пошло не так. Она переходила из одного отдела газеты в другой, ощущая, что всё валится в тартарары, потеряв как перспективу, так и контроль над личной жизнью. Закончила она в международном отделе, это было ее последнее место перед тем, как она отправилась

(тебя вышвырнули)

в эту невероятную авантюру.

Это мой последний шанс. Учитывая, как обстоят дела с работой для журналистов, моя следующая остановка будет за кассой супермаркета. Но черт возьми, что во мне не так? Я не в состоянии ничего сделать как надо. Даже Эва, само воплощение спокойствия и терпения, не выдержала моего общества. В тот день, когда она ушла... Как она меня тогда назвала? Не способна себя контролировать, бесчувственная... думаю, что "незрелая" было самым мягким словом. И наверное, всё это было правдой, потому что она ничуточки не повысила голос. Вот дерьмо, и я такая во всём. Хоть бы в этот раз всё не изгадить.

Андреа отбросила эти мысли и до максимума подняла громкость своего айпода. Теплый голос Аланис Мориссетт растопил ее тревоги. Девушка растянулась на сиденье, желая, чтобы они уже скорей приземлились.

К счастью, путешествие первым классом имеет свои преимущества, и самое главное из них - это возможность выйти из самолета первым. У подножия трапа ее поджидал молодой и статный чернокожий водитель рядом с видавшим виды джипом.

Вот это да, а как же таможня? Этот мистер Расселл прекрасно всё организовал, подумала Андреа, спускаясь по трапу.

– Это всё?
– спросил водитель по-английски, показывая на маленький чемодан для поездок на выходные и черный рюкзакчок - весь багаж Андреа.

– Мы же едем в чертову пустыню? Так поехали.

Ей хорошо был знаком этот взгляд шофера. Она привыкла, что на нее смотрят под влиянием стереотипов. Молодая и глупая блондинка. Андреа еще не поняла, было ли ее легкомысленное поведение в выборе одежды и с деньгами попыткой еще глубже замаскировать эту ошибочную оценку или просто уступкой банальности. Возможно, и то, и другое. Но для этой поездки она свела багаж к минимуму, в качестве символа перемен.