Контракт с Господом
Шрифт:
– Ты согрешил, Тахир.
– Нет. Нет, поверьте. Я всю жизнь честно следовал законам Аллаха. Меня много раз пытались подкупить люди с Запада, но я ни разу им не уступил. Ни разу. В тот раз я совершил свою единственную ошибку.
– Итак, ты утверждаешь, что честен?
– Да. Клянусь перед лицом Аллаха.
– Тем не менее, ты позволил неверным кафирам присвоить кусок нашей земли.
Тот, что держал его за руку, усилил хватку, и Тахир издал сдавленный крик.
– Не надо кричать, Тахир. Если тебе дороги твои близкие, не кричи.
Тахир поднес другую руку ко рту и вцепился
Он услышал кошмарный сухой треск.
Тахир рухнул с беззвучными рыданиями. Его левая рука бессильно повисла, словно набитый фаршем носок.
– Браво, Тахир. Поздравляю.
– Послушайте... Я выполнил все ваши распоряжения. В течение нескольких недель никто даже близко не подойдет к месту раскопок.
– Ты в этом уверен?
– Да. Туда в любом случае никто не попадет.
– А полиция?
– Самая ближайшая дорога - грунтовка в шести километрах. По ней не ездят чаще трех раз в году. Когда американцы разобьют там лагерь, они окажутся в ваших руках, клянусь.
– Хорошо, Тахир. Ты правильно поступил.
В эту минуту кто-то снова включил электричество, и гостиную залил яркий свет. Тахир огляделся - и кровь застыла у него в жилах.
На диване лежали его дочь Миеша и жена Зайна, обе связанные и с кляпами во рту. Но самое ужасное было даже не в этом. В конце концов, вся семья уже находилась в таком положении, когда он пять часов назад отправился выполнять поручение, которое дали ему люди в капюшонах.
Ужаснее всего было то, что теперь эти люди сняли капюшоны.
– Прошу вас, - сказал Тагир.
Чиновник вернулся с надеждой, что всё уладится. Что взятка его друзей-американцев не будет иметь последствий, что люди в капюшонах уйдут и оставят в покое его семью. Теперь надежда испарилась, как капля воды с раскаленной сковородки.
Тахир отвел взгляд от мужчины, усевшегося рядом с его женой и дочерью, глаза которых покраснели от слез.
– Прошу вас, - повторил он.
Мужчина что-то держал в руке. Пистолет. И к его дулу была прикреплена пустая пластиковая пол-литровая бутылка из-под кока-колы. Тахир прекрасно знал, для каких целей она предназначена: в качестве примитивного, но эффективного глушителя.
Чиновник не смог сдержать дрожи.
– Не стоит так бояться, Тахир, - сказал мужчина, наклонившись к самому его уху.
– Разве Аллах не уготовил райское блаженство для честных людей?
Выстрел был тихим, просто хлопок. Через несколько минут последовали еще два. Чтобы прикрепить новую бутылку, примотав ее изолентой, требуется время.
НА БОРТУ "БЕГЕМОТА“. Среда, 12 июля 2006 года. 09.47
Андреа проснулась в медицинском отсеке судна - в просторном помещении с парой коек, несколькими стеклянными шкафами и столом. Прошлой ночью обеспокоенная доктор Харель заставила ее остаться здесь. Доктор, должно быть, почти не спала, потому что когда Андреа открыла глаза, то увидела ее спину у письменного стола.
Она читала книгу и маленькими глотками отхлебывала кофе. Андреа шумно зевнула.– Доброе утро, Андреа. Вы чуть не пропустили мою прекрасную страну.
Андреа поднялась с кровати, потирая глаза. Она смотрела лишь на стоящий на столе кофейник. Доктор Харель забавлялась, наблюдая, как кофеин начинает оказывать свое магическое действие на тело журналистки.
– Вашу прекрасную страну?
– спросила Андреа, когда уже была в состоянии говорить.
– Мы в Израиле?
– Строго говоря, мы в иорданских водах. Давайте выйдем, и я вам покажу.
Когда они вышли из медблока, дверь которого находилась неподалеку от левого борта, Андреа подняла лицо к солнцу. Стоял жаркий день. Девушка с удовольствием вздохнула и потянулась, раскинув руки, до сих пор одетая в пижаму. Доктор Харель оперлась на борт и язвительно произнесла:
– Осторожно, не свалитесь за борт.
Андреа вздрогнула, осознав, как же ей повезло, что она осталась в живых. Прошлой ночью, возбужденная после спасения и стыдясь своего вранья о том, что она упала, она так и не успела почувствовать страх. Но сейчас, при свете дня, в ее разуме, как порыв мрачного ветра, пронеслись шум винтов и холодная чернота воды. Она попыталась сосредоточиться на прекрасном пейзаже перед глазами.
"Бегемот" медленно приближался к пристани в сопровождении маленького лоцманского судна порта Акабы. Харель указала на нос судна.
– Это Акаба, Иордания. А вон там - Эйлат, Израиль. Обратите внимание, эти два города - словно зеркальные отражения.
– Вы правы, тот город прекрасен. Но все же не красивее того, что по эту сторону.
Док слегка покраснела и отвела глаза.
– С воды плохо видно, - поспешно проговорила она, как будто за что-то извиняясь.
– Зато с самолета вид открывается совершенно потрясающий. Пролив имеет почти идеально квадратную форму, в восточном углу которого находится Акаба, а в западном - Эйлат.
– Кстати говоря. Почему мы не полетели самолетом?
– Потому что эти раскопки в какой-то степени нелегальные. Мистер Кайн хочет заполучить Ковчег и перевезти его в Соединенные Штаты. Однако правительство Иордании никогда на это не согласится. Поскольку официально наша задача - разведка фосфатного месторождения, то мы должны были прибыть морем, как и все остальные в подобных случаях. В Акабском заливе ежедневно загружаются сотни тонн фосфатов и отправляются по всему миру. Официально мы - всего лишь скромные геологоразведчики. А кроме того, мы везем в трюме всё оборудование и транспорт.
Андреа задумчиво кивнула и снова погрузилась в созерцание безмятежного побережья. Она взглянула в сторону Эйлата. Вокруг шныряли тучи прогулочных яхт, словно белые голубки вокруг зеленого гнезда.
– Я никогда не была в Израиле.
– Вы обязательно должны там побывать, - печально улыбнулась Харель.
– Это необыкновенно красивая страна. Пустыня, превращенная в сад. Земля песка и крови.
Журналистка пристально посмотрела на Харель. Вьющиеся волосы и смуглое лицо доктора при таком освещении стали еще красивей, словно мелкие дефекты исчезали, когда она смотрела на свою родину.