Контракт с Господом
Шрифт:
До сегодняшнего дня.
Он летел по совершенно безоблачному небу, при полной видимости, выжимая из двигателей самолета все их лошадиные силы. Самолет не был ни самым быстрым, ни лучшим из тех, что ему доводилось пилотировать, но зато самым любопытным, таким отличным от других. Он мог лететь со скоростью пятьсот десять километров в час и зависать в воздухе, как величественное облако. Всё шло как по маслу.
Он на секунду опустил взгляд, чтобы проверить высоту, топливо и расстояние до цели. Когда же он снова поднял глаза, то так и застыл с открытым ртом. На горизонте виднелось нечто, чего еще секунду
С первого взгляда это было похоже на стену из песка тридцати метров в высоту и несколько километров шириной. Учитывая отсутствие в пустыне ориентиров, Дьюк поначалу подумал, что объект не двигается, но потом понял, что он продвигается, и причем очень быстро.
А впереди уже виднеется каньон. Вот черт, хорошо хоть эта штука не началась десять минут назад. Наверное, этот тот самый самум, о котором меня предупреждали.
Он быстро произвел вычисления. Для посадки потребуется минимум три минуты, а эта штуковина по меньшей мере в сорока километрах. Когда он доберется до каньона, у него останется еще минут двадцать. Он нажал на кнопку, которая переводила машину на работу в режиме вертолета, и тут же отметил, как двигатели сбавили обороты.
Ну ладно. Мне хватит времени, чтобы посадить птичку и засунуть свою задницу в самую узкую щель, какую я только смогу найти. Если то, что говорят об этой штуке, хотя бы наполовину правда...
Три минуты спустя шасси BA-609 коснулись склона между лагерем и зоной раскопок.
Дьюк заглушил моторы и в первый раз за всю карьеру не проверил окончательные показания приборов. Он скинул ремень безопасности и спрыгнул с самолета как ошпаренный, огляделся и никого не увидел.
Нужно предупредить всех остальных. В каньоне эту штуковину не заметят, пока она не обрушится внутрь.
Он помчался к палаткам, хотя еще не решил, достаточно ли безопасно находиться в палатке, и столкнулся с человеком в белом, направляющимся в его сторону. Дьюк не сразу его узнал.
– А, мистер Расселл. Как я погляжу, вы переняли местные обычаи, - сказал Дьюк нервно пытаясь пошутить.
– Слушайте, вы даже не представляете, что я только что видел...
Расселл находился уже в шести метрах. И тут пилот понял, что в руке у него пистолет, и остановился.
– Мистер Расселл? В чем дело?
Тот не произнес ни слова и не дал пилоту ни единого шанса. Он просто прицелился ему в грудь и быстро выстрелил три раза, подошел ближе и снова выстрелил, на этот раз в голову, еще три раза.
В пещере неподалеку О. услышал выстрелы и бросился к остальным.
– Братья, это сигнал! Скорее туда!
РАСКОПКИ. Суббота, 15 июля 2006 года. 13.39
– Гнездо-три, ты там что, пьян?
– Командир, подтверждаю, что мистер Расселл только что пристрелил пилота и бросился бегом к месту раскопок. Жду указаний.
– Черт! Кто-нибудь видит этого Расселла?
– Сэр, говорит Гнездо-два. Он поднимается на платформу. Очень странно одет. Прикажете сделать предупредительный выстрел?
– Гнездо-два, отставить. Ничего не предпринимать,
пока мы не разберемся, в чем дело. Гнездо-один, ты меня слышишь?– ...
– Гнездо-один, ты меня слышишь?
– Гнездо-один, Торрес, мать твою, возьми рацию!
– ...
– Гнездо-два, ты видишь Гнездо-один?
– Да, сэр. Торреса нет, сэр.
– Святой потрох! Вы двое, не спускайте глаз с выхода из зоны раскопок. Я иду.
НА ВЫХОДЕ ИЗ КАНЬОНА, ЗА ДЕСЯТЬ МИНУТ ДО ЭТОГО
Прошло уже двадцать минут с тех пор, как он получил первый укус в ногу.
Фаулер испытал резкую боль. К счастью, эта боль продолжалась недолго - сущие пустяки по сравнению с тем, что этому предшествовало.
Священник с трудом удержался от крика. Он хотел было стиснуть зубы, но не стал этого делать. Это он прибережет для следующего укуса.
Муравьи, однако, так и не поднялись выше колен, и священник не мог понять, почему они медлят. Видимо, он не казался им съедобным или опасным; так или иначе, ему оставалось лишь одно: не двигаться.
Следующий укус оказался еще болезненнее - видимо, потому, что священник отчетливо представлял себе, что последует дальше: онемение, беспомощность и мучительное ожидание неизбежной гибели.
Начиная с шестого укуса он потерял им счет. Наверное, его укусили раз двенадцать, а может, и все двадцать. Не больше, но его силы уже были на исходе. Он использовал все имеющиеся ресурсы: стиснул зубы, закусил губу и так глубоко дышал, что в ноздрях могло уместиться по три пальца. Настал момент отчаяния, так что он даже решился вывернуть руки в наручниках.
Хуже всего была неопределенность. Он не знал, когда последует новый укус. До сих пор ему необычайно везло, поскольку основная масса муравьев переместилась на пару метров влево, и лишь пара сотен покрывала землю непосредственно под ним. Но Фаулер прекрасно знал, что достаточно одного резкого движения, чтобы все насекомые набросились на него.
Нужно сконцентрировать внимание на чем-то кроме боли, либо бороться с ней и начать давить муравьев ботинком. Может, он убьет нескольких, но было ясно, что в этом случае превосходство в численности играло гораздо более существенную роль, чем физическое превосходство.
Очередной укус оказался той самой последней каплей, переполнившей чашу терпения. Невыносимая боль пронзила его ногу, мучительно отзываясь в гениталиях. Он почувствовал, что вот-вот сойдет с ума.
Как ни странно, именно Торрес спас ему жизнь.
– Вот они, твои грехи, попик. Это они теперь тебя кусают, один за другим. И как грехи понемногу убивают душу, так будешь умирать и ты, медленно.
Фаулер посмотрел вверх. Колумбиец стоял перед ним, глядя с насмешкой. Он старался держаться подальше, стоя примерно в десяти метрах.
– Мне пришлось уйти на пост, как тебе известно, - продолжал Торрес.
– Тем не менее, я вернулся, чтобы полюбоваться твоими адскими муками. Не волнуйся, на этот раз нам никто не помешает, - с этими словами он повернул колесико рации и выключил ее. Затем поднял круглый камень размером с теннисный мяч.
– Итак, чего мы ждем?