Контракт со смертью

Быков молча, бешенно, но как-то растерянно смотрел на нее. Семенов крутил головой, осматривая перекладины "шведской стенки", через которые были пропущены цепочки наручников. Он дернулся, услышав об адвокате, но не это было сейчас самое важное. Даже в воздухе чувствовалось напряжение. А затхлость подвального воздуха, вонь квашенной капусты, не перебивавшая, кстати, сладковатый запах тлена от порубленного тела, гарь от раскаленного металла пыточных прутьев - ещё больше тревожили.

– Молчишь?
– безнадежно сказала Шура.
– Откуда тебе знать?..

Она продолжала осторожно двигать рукой в трусах Быкова.

– Да, откуда тебе знать? Придется сказать самой. С тех пор мне больше всего нравится слушать, как большой мужчина вопит от боли. Им, наверное, редко в жизни делают больно. Конечно, они такие большие, сильные. Они другим привыкли делать больно. Маленьким девочкам, например. Правда, большой мужчина?

– Ты это брось!
– вдруг нормальным голосом сказал Быков - Я-то тут при чем? Ты это брось!

– А ты разве не большой мужчина?
– наивно спросила Шура.

Быков замычал. Шура улыбнулась, и тут Быкова согнуло так, что перекладины затрещали.

– Убери свою руку, тварь поганая!
– едва просипел он.

А потом уже хрипел, закрыв глаза, а Шура и сама, приспустив веки, ближе и ближе наклонялась к нему. Ее лицо почти касалось мокрого от боли и напряжения лица Быкова. Они так и стояли рядом, чуть ли не щека к щеке, оба в плену волнения, страсти и боли!.. И если бы положение не было так трагично, в пору было бы смеяться. Да, смеяться, как дети.

ГЛАВА 19

НЕОЖИДАННЫЙ СОЮЗНИК

– Опять ты за свои штучки!
– вдруг разрядил тишину высокий голос.

Не замеченная, Лена вошла в дверь подвала и была уже совсем рядом.

– Так ты совсем, дура, спятишь. Мало ли кто кого трахнул в детстве? А ну вынь руку, сучка!

Шура медленно подчинилась, и Быков обмяк.

– Смотри-ка, не орал, - удовлетворенно отметила Шура.

– Ладно, двигай отсюда! Я подежурю. А ты пока можешь пойти посмотреть, что там будут делать с их бабой.

– Сейчас, - согласилась Шура и подошла к Семенову.

Она задумчиво осмотрела его сверху донизу.

– Смотри, какой красивый мужчина. Как Ален Делон. Не хуже, правда? обернулась она к Лене.
– И тоже не маленький.

– Ты погляди, как ему везет.
– покачала она головой.
– Я своего обработала, так он видишь какой. А ты своего била-била, а на нем все сразу заживает. Или он у тебя железный? Он не только красавчик, но и везунчик. Знаешь что, Ленка, я, прежде чем уйти, хочу ему немножечко показать, что везенье когда-нибудь кончается. Правда, Ленок?

– Иди отсюда, я же тебе сказала!

Все было мерзко, отвратительно! И эти две фурии, в которые превратились обычные московские девчонки, и этот гнусный подвал, вся здешняя атмосфера, и обезумевший от черной злобы, оскорблений и боли Быков рядом - всё казалось потусторонним, далеким, словно антураж компьютерной игры, погружающий тебя в замок инопланетного злодея. И как хотелось закурить, сил не было! Вонь кругом, кислая тошнотворная вонь от трупа, капусты, чада, ненависти и страха!..

Шура отошла в сторону и подобрала свою палку. Лена немедлено подхватила свою. В воздухе, и так густом от эмоций, чувствовалось вибрация. Семенов внимательно следил за обеими девами.

– Черт тебя дери, Сашка!
– вдруг выдохнул Быков.
– Ты, наверное, сам легенды распространял на свой счет. Везенье, везенье!.. Семенов у нас непробиваемый везунчик! А я дурак, почти поверил. Думал, раз такие тылы за спиной, можно и поразвлечься... Надо же, бдительность потерял!..

– Нет, дорогуша, нет, Ленок, я сначала этому красавчику фотокарточку попорчу, чтобы знал, сволочь, чистоплюй поганый!..

– Сматывайся отсюда, дура!
– крикнула Лена.

– Если мы отсюда выберемся, я всем расскажу, какой ты счастливчик, не обращая внимания на ссору девиц перед собой, ненавистно говорил Быков, повернув голову к Семенову.
– Всем рассскажу, всем! Лопнет твой бизнесс, как мыльный пузырь...

Шура вдруг молниеносно ударила Семенова по голени и тут же метнула другой конец палки ему в лицо... в нос, глаза, зубы!..

Что намеривалась разбить девушка Шура так и не придется узнать. Палка Лены молниеносно блокировала удар, закрутила... Снова что-то быстро мелькнуло, послышался стук... словно кость о кость... ничего нельзя было проследить, только быстрое мельканье дубинок... кажется был удар и в висок...

Заткнувшись на полуслове, Быков тупо смотрел на рухнувшую без памяти Шуру. Хруст костей ещё висел в воздухе. Да, да... Лена как-то ловко, со стороны спины, зацепила палкой за плечо Шуру и, поддев снизу подбородок, вздернула голову подружки вверх... Кажется, все-таки, сломала шейные позвонки; Шура лежала подогнув шею так, что даже не возникало желания проверять пульс.

– Ключи от наручников у тебя?
– хладнокровно спросил Семенов.

Лена помотала головой и жалко посмотрела на него. Быков, раскрыв рот, смотрел на них и, кажется, ничего не понимал.

– Топор?.. Ножовка?..

– Топор!
– вспомнила бледная Лена.

Она побежала к кладовке, откуда надавно помогала выкатывать бочку с капустой и скоро вернулась с топором и пилой. Ножовку бросила, быстро вскарабкалась по перекладинам и, зацепившись одной ногой, стала бить топором. Перекладина упруго вибрировала. Семенов видел, что ей не хватает сил. Может и топор был тупой...

– Возьми пилу!
– сказал он.

Страшно много сил уходило на то, чтобы не заорать, не подстегнуть... что она там копается, сюда могут в любой момент войти!..

Лена спрыгнув вниз, схватила пилу. Вновь взлетела по перекладинам, стала быстро-быстро пилить. Несколько раз останавливалась, но вот полотно ножовки провалилось... Семенов потянулся, схватил руками распиленную палку, дернул вниз. Когда торцы сместились, сорвал вниз цепочку наручников. Тут же вырвал у Лены пилу, в мгновенье ока распилил перекладину внизу, через которую проходила цепочка ножных наручников (просится - "кандалов"), получил относительную свободу и, по воробьиному подскакав к Быкову, освободил и его. Быков немедленно с тихими ругательствами стал застегивать себе брюки - торопился скрыть позор.

В общем, хотя положение значительно улучшилась, по сути было незавидным. Из-за браслетов на ногах, они, словно стреноженные жеребцы, могли перебвигаться лишь скоком.

И нужно было торопиться.

– Запри дверь!
– приказал Семенов Лене, и она тут же кинулась исполнять.

Он смотрел ей вслед. Была она быстрой, ловкой и сейчас, когда все для неё так резко изменилось и прежние враги вдруг стали друзьями, она, чувствовалось, ещё толком не пришла в себя. Потерянное выражение застыло на её лице. Спасением было не думать, а действовать, поэтому Семенов и заставлял её бегать.