Контролер

* * *

Когда я пришел, на маме лица не было. Увидев меня, она кинулась ко мне и крепко прижала к себе. Я почувствовал, как на груди расплывается мокрое пятно от ее слез. Настя испуганно стояла в паре шагов и переводила растерянный взгляд с мамы на меня и обратно.

— А папа когда придет? — тихо спросила она, отчего мама еще сильнее разрыдалась.

— Пока не знаю, — выдавил я из себя. — Надеюсь, что скоро.

— Тебе удалось? — оторвалась от моей груди мама и с надеждой взглянула в мои глаза.

Я лишь печально покачал головой. Из нее будто дух выпустили. Она отстранилась и шаркающей походкой пошла в спальню. Настя проводила ее ничего не понимающим взглядом, после чего посмотрела на меня.

— Ты кушала? — со вздохом спросил я.

Та молча закивала.

— А меня покормишь?

Доесть я так и не успел. И пусть сейчас мне кусок в горло не лез, но надо отвлечь сестренку, пока мама приходит в себя. Настя схватила меня за руку и потянула на кухню. Там уже обстоятельно осмотрела стол, убрала все грязные тарелки и протерла его, после чего пододвинула ко мне мою тарелку с начатой кашей. Задумалась на пару мгновений и тут же вскинулась, начав растапливать печь. Та еще не успела остыть, поэтому удалось ей это легко. На печку тут же был водружен чайник, и с чувством выполненного долга сестра обернулась ко мне.

— Молодец, — постарался я улыбнуться ей.

Та робко улыбнулась в ответ. День в итоге закончился на невеселой ноте.

Мама смогла взять себя в руки утром. Мне никто не звонил, ОГПУ за мной не приходило, а в университет мне не запрещали ходить. Поэтому с утра я отправился на учебу. Заодно хоть с Андреем увижусь, надеюсь, его не отстранили. Хоть как-то тогда можно быть в курсе, как идет расследование. И идет ли.

Кондрашев уже был в курсе произошедшего. К нему уже приходили из ОГПУ и провели первичный допрос. Подняли посреди ночи, но хорошо хоть к себе не потащили — опросили сидя на кухне под запись. Ко мне его отношение не поменялось. Поздоровался спокойно, не шарахаясь, а к случившемуся отнесся флегматично:

— С тобой уже однажды случалась неприятность из-за клеветы. Разберутся.

— Тут не мне опасность в первую очередь грозит, а моему отцу.

— И что? Он что-то нарушил? — недоверчиво хмыкнул Андрей. — Твой отец? Не верю.

Ну да, он успел узнать моего батю, пока в нашей квартире со мной работал.

— Это с политикой связано и его членством в партии, — понизив голос, чтобы нас не подслушали, сказал я.

Вот тут Кондрашев задумался. Но потом пожал плечами и сказал, что все равно сейчас ничего сделать мы не можем. Остается лишь ждать.

Так-то он прав, хотя его спокойствие мне не понятно. Или ему все равно, или он что-то знает, о чем я не в курсе. Так мне показалось. Но главное — он не отвернулся от меня. Во всяком случае, пока что. И это меня обнадежило, что в выборе себе секретаря я не ошибся. Если все закончится хорошо, надо не упускать его и тянуть за собой.

На лекциях было очень сложно сосредоточиться. Постоянно думал об отце. Как он там? Бьют ли его, как на моих глазах поступали с другими задержанными? А если да, то сможет ли он выдержать это? Сталин похоже или даст отмашку тому незнакомцу «крутить моего батю», или приставит кого-то другого для расследования. Но просто так это не оставит. А к кому я еще могу обратиться за помощью? Особенно с учетом того, что генеральный секретарь вмешан в это дело.

Вариантов я не находил. Не думаю, что кто-то, кто остался в правительстве, пойдет против Иосифа Виссарионовича. Да и я сам никаких знакомств, даже шапочных, там не имею. Кого я знаю? Алксниса? Так он военный, к тому же заместитель начальника ВВС, а не сам начальник. Да и не пойдет он против Сталина. Кто еще? Баранов? С тем я общался мало, настолько близко мы не знакомы. Говорин? Даже не смешно. Андреев? Опять же — пару раз виделись. К тому же он ставленник Иосифа Виссарионовича. Про конструкторов я и не говорю. Те перед властью беззащитны — Поликарпов тому наглядный пример. Сталин привязал меня к себе плотно и ограничил от любых контактов с другими влиятельными людьми. Лишь те, кто не имеет влияния или верны генеральному секретарю со мной в основном и общались больше всего.

Так и не решив, кто мне может помочь, я попытался переключиться на другие дела. Но какие? Ладно в университете — нужно слушать преподавателя, да делать записи. Плюс — иногда было решение теоретических задач. А дома? От дел-то меня отстранили, а они оказывается занимали 99 процентов моего свободного времени! Пойти в гости к Борису? А если я его таким образом подставлю под более пристальный взгляд ОГПУ? У меня и так паранойя разыгралась, будто за мной следят. То же самое с другими моими немногочисленными знакомыми. В итоге я метался по квартире, как загнанный в угол зверь.

От вынужденного безделья и поиска себе занятия, я непроизвольно огляделся, как мы живем. Газовая печь для мамы пока откладывалась на неопределенный срок, но есть же и другие бытовые мелочи, которые могут облегчить жизнь. Например, тот же утюг. Мы жили в приличной квартире, куда уже было заведено электричество. А мама до сих пор по старинке пользуется тяжелым чугунным утюгом, в который нужно горячие угли закидывать.

Ничего сложного в создании электрического утюга я не видел. Даже более того — они были уже давно изобретены и активно использовались. Но! За границей. Что мешает сделать нам свой утюг? Спираль для нагрева металлической поверхности можно взять из кипятильника. Их уже несколько лет как начали производить в нашей стране в Ачинске. Даже у нас в доме есть один! Быстро накидал на листке схему размещения спирали и как должен выглядеть корпус.

От утюга перешел к чайнику. Тоже ведь ничего сложного! Просто кипятильник встроить в корпус и заизолировать, чтобы не протекало. Все! И пускай он не будет с автоматическим отключением, делов-то! Записал и эту идею.

Дальше начал вспоминать, какие в будущем распространены бытовые приборы и что из них можно создать уже сейчас. Так мои записи дополнились схемой пылесоса. Решив, что раз уж «пошла такая пьянка», накидал, как я сам вижу схему газовой плиты.

Если в первый день я занимался лишь теоретической частью по улучшению нашего быта, то вот на следующий день, я уже отправился на рынок. Про отца пока ничего слышно не было — Кондрашев лишь пожимал плечами, не в силах ничем меня обнадежить или дать хоть какую-то ясность. Других же «информаторов» в Кремле у меня не было.

Первым делом я решил попробовать сделать нам утюг. Прикупил кипятильник, нашел на развале дырявое ведро, из которого решил вырезать пластину. Но сам этим заниматься не стал. Помотавшись по рынку, да пораспрашивав людей, получил адрес одного кузнеца. Жил тот в Подмосковье, но это меня не остановило. В тот же день смотался к нему, получив из ведра сразу три пластины необходимого размера и формы. Да, тонких, но и кипятильник толстый металл не прогреет как следует. Он же мне приковал кипятильник к одной из пластин — просто в основании кипятильника пустил поверх тонкую полосу, которая прижала прибор к пластине.

От кузнеца смотался к столяру, чтобы тот выточил мне деревянный корпус. Вот с ним возникли проблемы. Сначала найденный мастер не хотел браться за столь необычный заказ. Затем все же согласился, но заявил такой срок исполнения, что я просто махнул на него рукой. Но все же мое предложение заинтересовало мастера, однако он себе решил «цену набить», да как увидел, что я ухожу, тут же назвал мне гораздо более короткий срок изготовления — всего два дня запросил, вместо двух недель до этого.

На работу по будущему первому в СССР электрическому утюгу я потратил весь день, зато хоть смог отвлечься от беспокойных мыслей об отце.