Контрольный взрывпакет, или Не сердите электрика!

Бывший научный сотрудник, увидев Ермолая, застыл на месте.

– Приветствую вас, Дима! – сказал, подходя Ермолай. – Что-то наши пути сегодня все время пересекаются!

– Да, вы правы. Странно даже. – спокойно произнес Дима, указательным пальцем поправляя очки на переносице.

– Могу я вас спросить, Дима? – дипломатическим тоном, каким только и можно было задавать вопросы научному сотруднику, осведомился майор.

– Да. Задавайте. Буду рад ответить, если смогу. Что вас интересует, Ермолай Николаевич? – вежливо спросил Дима.

– Почему вы вступили в такую острую дискуссию с человеком, который только что нас покинул? Он вас чем-то обидел?

– Это плохой человек. – ответил Дима, рассматривая разрезанный рукав куртки. – Из-за таких, как он, нас ждут большие неприятности.

– Вы его знаете?

– Разумеется, знаю. – Дима просунул два пальца в разрез и покачал головой. – Это – Костя-Кот.

– А, если не секрет, где вы с ним познакомились?

– Нет, не секрет. В Казачьих казармах. У Капитана.

– А вы, Дима, бываете в Казачьих казармах?

– Некоторое время я даже там жил.

– Да? – удивился Ермолай. Об этом факте биографии своего внештатного сотрудника он почему-то не знал.

– В прошлом году. Два месяца. Потом ушел.

– А что так? Не понравилось? Капитан доставал?

– Нет. Капитан – интеллигентный человек. Уважающий чужую личность. Но остальные – нет. Почти все. Грубые люди. Хотя иногда и не плохие. Я предпочел жить автономно. В Казачьих казармах бываю лишь с визитами.

– Понятно. А чем вам так не пришелся по душе Костя-Кот? – вернулся к интересующей теме майор.

– Всем не пришелся. Грубый человек. Не имеющий внутренних контактов с Космосом.

– Да? – чтобы что-то сказать произнес Ермолай.

– Совершенно.

Дима помолчал, но потом, что-то решив для себя, продолжил:

– К тому же, он имел наглость предложить мне бесчестную вещь.

– Неужели, он докатился даже до этого? – приподнял брови Бебут.

– Представьте!– кивнул Дима и сквозь очки бросил на майора взгляд полный негодования.

– Что же он осмелился предложить вам, Дима?

– Принять участие в налете.

– Налете на что?

– О конкретном объекте дело не дошло. Я сразу отказал этому негодяю. Предложить мне участие в разбойном нападении! Это просто беспримерная наглость! Я даже был вынужден дать ему по физиономии! Вы согласны, что любой порядочный человек просто не мог бы поступить иначе?

– Совершенно с вами согласен, Дима.

– Но, разумеется, не тот старый конфликт заставил меня поступить сегодня столь грубым образом.

– А что был и другой конфликт? – заинтересовался Ермолай.

– Нет. Конфликтов подобного рода больше не было. Дело в другом.

– В чем же?

– В вибрациях. – многозначительно посмотрел на Бебута бывший научный сотрудник.

– В вибрациях?

– Именно. От него исходят деструктивные вибрации. Своим поступком, свидетелем которого вы были, уважаемый Ермолай Николаевич, я попытался дать ему понять, что знаю об этом и предлагаю ему покинуть наш город. Носителям деструктивных вибраций не место в Кормиловске.

– Разделяя ваше отношение, Дима, к носителям деструктивных вибраций, все же прошу вас, Дима, быть осторожнее. – строго произнес Бебут. – Ведь этот нехороший человек мог вас поранить или даже убить. Будьте осмотрительнее, Дима.

– Но, Ермолай Николаевич, – удивленно посмотрел на Бебута бывший научный сотрудник, – ведь ружье я отдал вам. Согласитесь, будь у меня ружье, этот негодяй не посмел бы вести себя столь дерзко. Я бы заставил его дать обещание убраться из города. Но я понял, что вам оно нужнее… У вас тоже есть желание изгнать из города этого негодяя? Жаль, что ружья с вами не оказалось!

– Я здесь оказался случайно. Просто проходил мимо. – сказал Ермолай.

– Я понимаю. – кивнул Дима. – Но раз уж так получилось, раз мы с вами снова встретились, могу я обратиться к вам с небольшой просьбой?

– Готов помочь. – сказал Ермолай, догадываясь о характере просьбы.

– Вы не могли бы оказать мне небольшую финансовую помощь? Понимаете, жизнь дорожает. Чтобы поддержать хоть сколько-нибудь достойный уровень, приходится нести значительные расходы. Но как иначе?

– Иначе никак. – согласился Ермолай, доставая бумажник.

– Я вам искренне благодарен. – сказал Дима Пилау. Он спрятал купюры в карман своей камуфлированной куртки, слегка поклонился, повернулся и направился к зеленой стене лесопосадки.

Приблизившись к ней, он мгновенно исчез.

Древесная чаща всосала его в себя так же быстро и бесследно, как губка поглощает упавшую на нее водяную каплю.

17. Непонятные дела Профессора Ненарокова

Ермолай вернулся на центральную улицу..

Он сел в свою «Волгу» и собрался тронуться с места, как вдруг его внимание привлекла еще одна пара, идущая по Ильинской.

По тротуару медленно шли Кира Найме и Виктор Дудник.

Уж не Виктор ли упомянутый Кирой претендент на ее руку? – подумал майор. – Если это так, Кира ошибается. Виктор Михайлович женат. Но это еще не самое главное. В конце концов, институт развода никто не отменял, а детей у него нет. Главное состоит в том, что Виктор Дудник, несмотря на свою бравую внешность, – подкаблучник. Только особого рода.

Он не спешит после окончания рабочего дня домой, а оправляется пить пиво с друзьями. Витя не только не боится пропустить в гостях лишнюю рюмку, но, напротив, надирается так, что супруге приходится тащить его до автомобиля на себе и, естественно, самой же садиться за руль. Он не избегает случайных связей, но, наоборот, стремится к ним с упорством спортсмена. Витя даже не всегда ночует дома и не затрудняет себя придумыванием правдоподобных причин для этого.

Понятно, все это приводит к семейным скандалам с битьем посуды и криками жены о загубленной жизни.

Но все эти вещи Витя делает совсем не потому, что они ему нравятся. Все свои безобразия Витя совершает для того, чтобы добрать в собственных глазах недостающей ему мужественности. Ему очень хочется выглядеть этаким неуправляемым непоседливым гулякой.

Все это он делает, едва ли, не только для того, чтобы жена устроила ему очередной скандал.

Во время таких скандалов он выглядит в собственных глазах настоящим неукротимым мачо, каким на самом деле не является, но очень хочет быть. Своими слезами и криками жена убедительно подтверждает его успех в исполнении любимой роли. Если бы этого не было, все Витины подвиги на почве выпивки и женщин потеряли бы для него всякую ценность.