Контрразведка. Тайная война
Шрифт:
Ее содержание не вызвало каких-либо подозрений у руководства абвера. В радиограмме отсутствовал условный сигнал о том, что Ганзен работает под контролем советской контрразведки. Тем более легендарная личность самого Шеллера — до мозга костей наци — снимала все сомнения. В Берлине смирились с потерей самолета и экипажа и теперь спешили расширить плацдарм.
Ситуация на Восточном фронте, да и положение самого абвера с каждым днем становились все хуже. И потому Шеллера торопили с установлением контактов с местными повстанцами и созданием условий для переброски «Калмыцкого корпуса доктора Долля». В руководстве Смерша тоже не дремали и старались упредить возможную и неподконтрольную ему инициативу абвера.
29 мая, за сутки до того, как Кваст отправил радиограмму своим бывшим начальникам, Абакумов распорядился, чтобы отдел
Эта предусмотрительность контрразведчиков оказалась вовсе не лишней. После установления двухсторонней радиосвязи в тот же день гитлеровская разведка без уведомления Кваста-Бороды направила в Калмыкию самолет «Ю-252». Появившись в районе высадки отряда Кваста, он стал подавать условные световые сигналы. Руководители операции «Арийцы» посчитали более целесообразным самолет не сбивать и ответных сигналов не подавать. Они обоснованно полагали, что его направили с целью проведения разведки на месте и перепроверки доклада Кваста. Благополучное возвращение «Ю-252» на базу окончательно убедило штаб «Валли-1» в том, что отряд диверсантов действительно перебазировался в другое место и не работает под контролем советской контрразведки.
После этого одна за другой в адрес Кваста ушли радиограммы. Руководство абвера рассыпалось перед ним в благодарностях. В первой говорилось:
«Орган поздравляет. Принимаем меры для развития операции. Исполним указания, которые ожидаем от Вас. Операция в духе Римского два готовится. Когда должна начаться? Начальник органа».
Во второй, носившей ободряющий характер, сообщалось:
«Ю-252» был ночью 30 мая у Вас для помощи. Вас не нашел. Собственные имена и названия местности шифровать два раза. С этого момента только нормальные часы связи. Вскоре подбросим радистов. Всем привет. Ни пуха, ни пера. Капитан».
В руководстве операции «Арийцы» решили не давать абверу передышки и времени на обдумывание ситуации. 5 июня Кваст-Борода отправил очередную радиограмму:
«Осетров умер, лейтенант Вагнер здоров, обер-фельдфебель заметно поправляется, обер-лейтенант Ганзен запрашивает, последовало ли производство в капитаны. Ожидаю доставки всего необходимого».
Ответ не заставил себя ждать:
«Подвоз вероятен 16 июня в 23 часа, так как отбираем. Обер-лейтенант Ганзен еще не капитан, но представлен. Майор».
Шло время, а обещанного абвером подвоза все не было. В оперативном штабе операции «Арийцы» занервничали. Капкан, в который, как они рассчитывали, должны были угодить не только очередные диверсанты, но и уникальный самолет, представлявший исключительный интерес для советских авиаконструкторов, занимавшихся разработкой тяжелых бомбардировщиков, пока оставался открытым. Заверения Кваста-Бороды о готовности принять самолет и очередной отряд диверсантов в абвере приняли, но почему-то медлили с отправкой. И тогда генерал В. Барышников, получив «добро» у руководителя Смерша В. Абакумова, решил рискнуть и подстегнуть перестраховщиков из разведки абвера.
В очередной радиограмме Кваст-Борода не удержался от упрека:
«Начальнику органа. Наступила решающая фаза войны, а мы бездействуем. Прошу ускорить доставку оружия и людей. Мы отвлечем на себя часть сил врага. Экипаж «Ю» просит вывезти, они хотят драться. Кваст».
В ходе следующего радиосеанса он пытался убедить штаб «Валли-1» в том, что вместе с подчиненными не сидит сложа руки, а активно действует. В этом ему помогли контрразведчики. Они подготовили убедительную дезинформацию, которую гитлеровская разведка не имела возможности перепроверить и вынуждена была принять на веру сообщение Кваста-Бороды:
«Как в резерве радистов нуждаюсь в Захарове, Блок, Косареве, Майлер. Из-за сложных условий связи используйте только лучших радистов. Разведка встретила пять мелких партизанских отрядов без боеприпасов. Огдонов имеет 85 всадников, вооружены плохо. Не мог собрать вокруг себя мелкие группы. Необходимо авторитетное руководство. Первым самолетом продукты, деньги, два комплекта посадочных фонарей, боеприпасы, оружие, радистов. Когда ждать самолет?».
Это доклад в «Валли-1» встретили с энтузиазмом, 85 «повстанцев» во главе с Огдоновым, конечно, не «легион восставших калмыков», на который так рассчитывали разработчики операции по переброске «Калмыцкого корпуса доктора Долля». Но вместе с тем, как полагали в абвере, Квасту при такой поддержке было по силам подготовить плацдарм для корпуса и с него начать восстание в тылу Красной армии.
9 июня 1944 года в руководстве операции «Арийцы» наконец смогли перевести дыхание. Колонизатор получил радиограмму, которую с таким нетерпением ждали в Москве. В ней сообщалось:
«Подвоз, вероятно, ночью 11.6. Последует все необходимое. Посадка и взятие экипажа при соответствующем обозначении площадки. Опознавательный знак и окончательное решение последуют. Капитан».
Но в указанное время самолет в районе посадки не появился. У генерала В. Барышникова и его подчиненных возникли опасения, что абвер разгадал их игру и решил выйти из нее. Прошло несколько часов, и все стало на свои места. Капитан — штаб «Валли-1» — известил «Кваста» о переносе высадки десанта на сутки по техническим причинам. Этот запас времени позволил контрразведчикам, имевшим лишь общие сведения о технических параметрах «Ю-290» — настоящей летающей крепости, более тщательно подготовить свой капкан. С помощью авиаторов-специалистов они еще раз перепроверили свои расчеты, а затем для подстраховки принялись за оборудование дополнительных ям-ловушек на посадочной полосе, в которые должен был угодить самолет с диверсантами и при этом уцелеть.
К утру работы на посадочной полосе по дооборудованию и маскировке укрытий для групп захвата были завершены. Наступил рассвет. И уже ничто не напоминало о присутствии здесь человека. Теперь контрразведчикам оставалось только запастись терпением и ждать. День, которому, казалось, не будет конца, завершился. Уставшее солнце торопливо скатилось к унылым, пологим холмам и багровым закатом разлилось по горизонту. Прошла минута, другая, и небо слилось с землей. Чернильная темнота окутала все вокруг. Бойцы из групп захвата, выбравшись из пышущих жаром укрытий, торопливо стаскивали с себя гимнастерки и с наслаждением подставляли разгоряченные тела «дагестанцу», приносившему с собой блаженную прохладу гор.
Со стороны балки, где находилась полевая кухня, потянуло ароматным запахом гречневой каши, однако, многие бойцы отказались от позднего ужина — азарт охотника и предстоящего боя заглушил в них аппетит. Они напрягали слух и ловили каждый звук. Наконец с запада донесся еле слышный, похожий на писк комара, звук авиационного мотора. Он нарастал, и вскоре на небе, густо усыпанном яркими звездами, возник гигантский, напоминающий тушу акулы силуэт «Ю-290».
На земле все пришло в движение. Сигнальные огни ярким пунктиром прочертили по степи посадочную полосу. Экипаж самолета их заметил, дал подтверждение, и через минуту в небе блеклыми тюльпанами распустились купола четырех парашютов, пятый еле заметной точкой стремительно несся к земле. Диверсант Бадмаев разбился насмерть. Трое других — Цокаев, Бацбурин и Росимов — после приземления, ничего не поняв, оказались в руках контрразведчиков. Пятый, отклонившийся от места высадки, тоже далеко от погони не ушел.
Однако самая крупная дичь, за которой велась охота, все еще находилась в небе. «Ю-290», описав широкий полукруг над посадочной полосой, скрылся за горизонтом. Томительно тянулось время. Внезапно мощный рев пригнул к земле бойцов из групп захвата. Огромным крылатым хищником самолет вынырнул из-за холмов и, распластавшись над степью, взял курс на сигнальные огни.
Степь тревожно всколыхнулась, и седая волна из ковыля и полыни покатилась к горизонту. Густое облако пыли окутало «Ю-290». Из него неслись вой и визг. Внезапно они оборвались, и, когда облако рассеялось, на фоне розовеющего неба возникла гигантская птица с изломанным крылом. Ее искореженные «лапы» надежно захватил «капкан».