Контртеррор

– Что случилось, Лис? – поинтересовался я.

– Да, Жила, две пули в грудь словил.

– Да не думал я, что баба выстрелит, – пробасил казак из группы захвата с фамилией Жилин.

– Жила, Жила… Я сколько раз говорил на тренировках, что у террориста нет пола и возраста, увидел оружие – бей на поражение. Неважно кто это, мужчина, женщина, ребёнок, – я склонился к нему ближе, разглядев две дырки в ткани бронежилета. – На ладонь бы выше и ты был трупом, Жила! Надеюсь, больше такой промашки не допустишь. Всё понял?!

– Так точно, Ваше высокоблагородие! Не допущу! – казак хотел подняться, но я его остановил, осторожно положив ладонь на его плечо, чтобы не потревожить ушибы от пойманных бронежилетом пуль.

– Господин полковник учит своих подчинённых стрелять в женщин и детей? – с презрительной усмешкой подал голос Гершуни.

– Георгий Андреевич и остальные задержанные, чтобы между нами не возникло каких-либо недопониманий, доведу до вас следующую информацию. Почти восемь лет назад один из представителей группы революционеров, которые должны были убить наместника Дальнего Востока и цесаревича Николая Александровича, убил мою любимую женщину и моего не родившегося ребёнка. Сделал он это для того, чтобы досадить мне, так как я сорвал это покушение. После этого я смотрю на революционеров-террористов, как на бешеных зверей, которых надо уничтожать. И не важно, какого они пола и возраста. Общество необходимо санировать от этой заразы. Этому я учу своих подчинённых. На ваш террор, мы ответим ещё большим контртеррором.

– Это незаконно, – подняв голову, произнесла Брешко-Брешковская.

– Екатерина Константиновна, скоро сюда придут следователь и представители охранного отделения. Вот с ними и будете разговаривать о законности. У меня была другая задача, а именно, захватить лиц, готовящихся совершить покушение на жизнь Государя Императора и членов императорского дома, – по тому, как дёрнулись трое из пяти задержанных, я понял, что Брешковская, Ракитников и Клитчогу пока ещё не знают о новом готовящемся покушении на императора.

В этот момент ко мне подошёл один из бойцов, которые пришли вместе со мной и проводивших в это время осмотр помещений.

– Ваше высокоблагородие, в кладовой обнаружено четыре двухпудовых ящика с динамитом. Заряды не слезятся, состояние хорошее. Опасности самоподрыва нет. Но лучше вызвать сапёров для их транспортировки, – доложил казак Кротов.

– Принято, Крот. Ещё что-нибудь интересное обнаружили? – спросил я бойца, косясь на задержанных.

– Смотрим, Ваше высокоблагородие. Необходим полноценный обыск.

– Ладно, как следователь прибудет – проведём и обыск. А пока давайте-ка господина Грешуни и госпожу Езерскую в другую комнату.

Я подошёл к врачу и с огорчением произнёс:

– Что же Вы так, Лидия Павловна?! Вы же врач! Лечить должны, а Вы вместо этого в людей стреляете?! – я пальцем ткнул в плечо, где на блузке было небольшое пятно крови.

Езерская дернулась и застонала.

– А представляете, Лидия Павловна, если бы мои люди пользовались не резиновыми пулями? Сейчас бы в плече была бы дырка. Возможно, и кости бы раздробило. Могли бы и руку отнять. А так только синяк.

– Издеваетесь?! – женщина посмотрела на меня с ненавистью.

– Ну что Вы! Как можно! Хочу Вас успокоить. Благодаря нашей гуманности, Вас повесят целой и здоровой, – я повернулся к Селевёрстову. – Лис, не спи! Давай быстрее этих двоих в другую комнату. Скоро следователь подойдёт, а мне ещё много узнать от них надо.

Гершуни и Езерскую четверо бойцов по команде Ромки подхватили под руки и, несмотря на стоны женщины, перетащили в другую комнату. Я зашёл следом, хлопнул в ладоши и, потирая ладони, произнёс:

– Ну что, покойнички, поговорим!

Глава 10. Заключительный протокол

Я смотрел в окно, где мимо проплывали деревья. А между ними вдалеке мелькала гладь Ангары. Поезд Москва-Иркутск, как только что объявил кондуктор, обходя купе, через час должен будет прибыть на конечную остановку.

Данная поездка была вызвана тем, что в Курковицы в тот день, когда мы брали группу эсеров, пришла телеграмма от моего «старого друга» Тифонтая: «Есть новости шурина сестры Жду Иркутске тридцатого июля». И была она очень не вовремя.

Езерская и Гришуни во время моего экспресс-допроса дали показание, что им было поручено «товарищем Григорием», то есть Рейли, организовать подрыв царского поезда, когда император с семейством и приближёнными отправятся из Гатчинского дворца в Петербург на празднование Преображения Господня пятого августа.

Все последние годы Всероссийский император со всеми членами семьи Романовых присутствовали на Литургии в честь Преображения Господня в Спасо-Преображенском соборе или Соборе Преображения Господня всей гвардии. После богослужения царская семья посещала традиционный фруктовый базар, организованный вокруг собора, так как праздник Преображения Господня имел народное название – Яблочный спас, приходящийся на шестое августа.

В кабинете Езерской кроме динамита нашли и сапёрный провод с подрывной машинкой, а также схему закладки зарядов на мосту через небольшую речку Лиговка рядом с железнодорожной остановкой Верево, недалеко от деревни Ижора, принадлежащей княгине Трубецкой. Остановка Верево находилась на тридцать первой версте от станции Санкт-Петербург Варшавской линии и в трёх верстах от Гатчины.

К этой акции Гершуни планировал привлечь Ракитникова и Каляева. Кроме того, от «товарища Григория» должен был прибыть специалист по закладке фугаса и его подрыву. Он уже побывал у Езерской, сообщил пароль, представился «товарищем Петром» и передал ей схему минирования и инструкции для теоретической подготовки будущих подрывников.

С учётом того, насколько профессионально была выполнена схема закладки и подрыва фугаса, а также инструкция по действиям, мы опять имели дело с военным профессионалом, вернее всего, в офицерском звании. Благодаря Куликову – нашему художнику-криминалисту, который входил в группу наблюдателей за Езерской, изображение этого посетителя имелось. Но как сказал Иван Семёнович этот «сапёр-минёр» был в гриме, поэтому мы получили шесть возможных обликов «товарища Петра».

Рейли по этому специалисту смог сообщить только то, что тот является человеком Великого князя Владимира Александровича. Именно он подвёл к Азефу бывшего поручика Лейб-гвардейского сапёрного батальона Кривицкого и его подельника унтера Храмова. Кто он на самом деле и как выглядит, Рейли не знал, так как «товарищ Пётр», как и сам Рейли, постоянно менял свою внешность. Кстати, Кривицкого, Храмова и извозчиков в Москве убрал он, зачищая хвосты. А марвихеров в столице зачистил Сидней.

И вот в такой напряжённой обстановке приходит телеграмма от Тифонтая. И не поехать нельзя. Информация от моего нового родственника Гиринского генерал-губернатора или дзяньдзюня Чан Шуня в свете складывающейся обстановки в русско-китайских отношениях могла быть очень важной. Тем более Чан относился к «Партии реформ», которую МИД России не поддерживал, но война, объявленная китайской императрицей и боксёрами, требовала пересмотра российской политики с этой страной.

К сожалению, сменивший на посту министра иностранных дел графа Муравьёва другой граф Ламздорф Владимир Николаевич продолжал политику предшественника и особой гибкостью не отличался. Поэтому вопрос по встрече с Тифонтаем обсуждали вдвоём с императором.