Контуберналис Юлия Цезаря

– Клянусь Тунаром, я убью и мальчишку и македонянина!
– пафосно воскликнул Балдегунде.
– Я отомщу Сальватору за моих друзей.

– Вот и славно! Ступай к своим людям, доблестный гладиатор.

– Слушаюсь, мой господин...

Германец вернулся к своему отряду.

Теперь Долабелла снова обратился к трибуну:

– Запомни, сын мой Фаррел. Я должен быть вне подозрений для Цезаря и его верного пса Антония. Впрочем, как и ты. И постарайся сделать все без излишнего шума. Как только сделаешь дело, пришли мне тайного гонца с вестью о гибели контуберналиса и гладиаторов. Я прибуду в Рим через дней пять, когда все утихнет. Вот тогда и будем думать о свадьбе. Только не уезжай никуда Фаррел, Антоний сразу заподозрит тебя. И даже если он заподозрит и пригласит тебя на беседу, то держись до последнего и говори, что ты не причастен к этому покушению, и что Сальватор победил тебя в честном поединке, и он по справедливости был бы будущим муж Домиции. И что зла на него не держал. И еще скажи, что перед моим отъездом ты пришел ко мне на ужин, и мы сильно поссорились. И я выгнал тебя из дома. А по приезду в Рим, если понадобиться, я подтвержу твои слова и накажу своим рабам, чтобы они подтвердили это событие даже под страхом смерти и пытками.

– Не сомневайся, отец мой Долабелла, я сделаю, так как ты и как я задумал. Фаррел слов на ветре не бросает. Эта гидра - Сальватор - будет заколот моим мечом. Я повторю подвиг Геркулеса. И Мамерк тоже отправиться в рощу Либитины.

– Верю, сын мой, удача нас ждет впереди. И славная победа!
– будущие родственники крепко и тепло обнялись.
– Аве, Фаррел!

– Аве, Долабелла!..

Они вскинули вверх правую руку в приветственно-прощальном жесте.

Сенатор двинулся только с четырьмя всадниками на виллу в Капую, а все остальные присоединились к трибуну Фаррелу, Балдегунде и его люди. Дружный конный отряд направился в Рим за жизнью контуберналиса Цезаря - Ивана Сальватора и начальником его охраны - Мамерком.

***

И вот вскоре наступит волшебная ночь любви! Иван и Домиция в великом предвкушении: они ее так ждали!

Иван и Домиция держатся за руки. Девушка одета в тонкий прозрачный покров, сквозь который видны все девичьи прелести. На ней нет ни нагрудной, ни набедренной повязки - то есть отсутствует нижнее белье! Ее бирюзовые бездонные глаза просто сводят с ума! Девушку просто трясет от страсти, впрочем, как и Ивана. Губы их нетерпеливо и жадно соприкасаются и сливаются в долгом и упоительном поцелуе.

– Какие у тебя сладкие губы!
– восклицает Иван.

Она счастливо смеется. Страстные поцелуи захватывают обоих. Возбуждение все нарастает. Руки Ивана уже начинают путешествовать по телу патрицианки, не пропуская ни одного интересного места. Также активна и Домиция.

Домиция уже в великом нетерпении. Она первая сбрасывает покров. Иван ошеломлен красотой ее совершенного и стройного тела. Какое оно упругое, гладкое, ухоженное. Туника и набедренная повязка Ивана сброшена тоже на пол. Сальватор касается упругого девичьего тела, благоухающего самыми изысканными ароматами. Грудь ее - налитые яблочки. Соски - спелые вишни. Родин восхищен: как они приятны на вкус и пахнут неизъяснимыми благовониями.

Домиция тянет Ивана за собой к ложу. Ложиться... Принимает соблазнительную позу. Иван, как дикий изголодавшийся зверь, набрасывается на девушку.

...Они долго наслаждались друг другом. И вот они умиротворенные и почти обессиленные лежат на ложе. Девушка прижалась к Ивану. Голова ее лежит на его груди. Беседа влюбленных доверительна, нежна и нетороплива.

– И когда ты пойдешь к отцу обговаривать нашу помолвку и сроки свадьбы?
– спрашивает своего ненаглядного девушка.

– Как только он приедет из Капуи, так сразу и прейду, - отвечает Родин.

Домиция счастливо засияла.

– Слава Юноне, да пусть будет так. О, мой мужественный и обласканный богами Иван Сальватор, я обожаю тебя и буду постоянна и верна тебе как Северная звезда. Ты спас не только нашего Цезаря, но и меня. И не только от одиночества и томительного ожидания какого-то чуда. Ты спас Домицию Долабеллу от той жизни, где бы никогда не присутствовал тот человек, которого бы я сильно обожала. Теперь эта жизнь у меня есть и все благодаря тебе, дерзкий сын могучих славян. Ты ворвался в мою судьбу со скоростью Меркурия и покорил меня с силой Юпитера! Отныне я безраздельно принадлежу тебе, о, мой славный Иван! Я люблю тебя!

– Я люблю тебя тоже, Домиция!..

Она стала осыпать его губы, шею и грудь такими дразнящими и сладкими поцелуями, что у Ивана аж мурашки по телу пробежали. И мужская сила стала быстро восстанавливаться.

– А ты года разорвешь помолвку с Квинтом Фаррелом?
– спросил девушку Родин.
– Когда ты отдашь ему золотое кольцо без драгоценного камня и скажешь заветные слова: "Твоим предложением не воспользуюсь?"

Домиция улыбнулась.

– Скоро. Уже скоро, мой любимый. Завтра он намеривается лицезреть меня, вот тогда я ему все и скажу.

– В общем, расставишь все точки над "и".

– Что это означает, славный Иван, расставить все точки над "и". Это опять славянское выражение?

– Ну да.

– Так как его понять, что оно означает?

– Означает? То есть решить все проблемы сразу.

– Ясно.

Домиция снова так приласкала Ивана, что он снова был готов к любовным подвигам.

– А сколько ты хочешь детишек, чтобы я тебе родила?
– спросила Домиция.

– Троих, - ответил Иван.

– Троих? Интересно, я тоже хотела троих. Двух девочек и одного мальчика - продолжателя рода.

– Нет, лучше двух мальчиков и одну девочку, - поправил возлюбленную Иван.

– Так давай осуществлять наши мечты сразу. Да поможет нам в этом боги, и в том числе Эрот и Венера! Кого мы будем зачинать сегодняшней ночью? Сына или дочку?

– Сына. Он подрастет, а потом родиться его сестренка и он будет нянчить ее. Я правильно рассуждаю, моя несравненная Домиция?

– Правильно! На то ты и глава будущего семейного союза самых красивейших и достойнейших граждан Рима - Ивана Сальватора и Домиции Долабеллы.

– Итак, начнем?

– Начнем!..

Они оба рассмеялись и снова сплелись в тесных объятьях. Они не могли насытиться друг другом.

***

А в это время мать Домиции - Юлия - наслаждалась гладиатором Мамерком. Прошло пять блеклых лет страданий и дикой неудовлетворенности и вот для матроны наступили часы безумного блаженства и счастья. Давно она не испытывала таких ярких и сладостных ощущений. Юлия просто боготворила это совершенное, физически развитое мужское тело, его неутомимость, ненасытность, страсть. И вот наступила временная передышка и только тогда Юлия заговорила:

– Мой доблестный Мамерк, я должна сказать тебе главное. Вчера, хвала Весте, я подслушала, о чем разговаривали мой муж и наш несостоявшийся жених Квинт Фаррел. Они обсуждали убийство... Причем убийство Ивана Сальватора - твоего хозяина. Недалеко от нашего дома должна быть засада. И возможно она будет сделана сегодня ночью.