Контуберналис Юлия Цезаря
Шрифт:
И вот наступил час прощания для любовников. Домиция грустно глядела в глаза Ивану и спросила его:
– Славный Иван, желаешь ли ты задержишься в моих покоях еще на час? Я просто не могу тобой насладиться. Словно в жаркую погоду пью прохладную воду и не могу никак напиться.
– Я тоже не могу тобой насытиться, я готов заниматься любовью с тобой сутками. Но не стоит дожидаться рассвета, все пока должно быть в тайне, тем более твоя мать будет под ударом. Если твой отец узнает о ее связи с Мамерком, то ей точно не поздоровиться, как и моему начальнику охраны. Я надеюсь, что
– Я буду с великим нетерпением ожидать этой минуты, мой Сальватор. Тогда пришли раба, чтобы я знала время и место встречи. Мне, кажется, ты уйдешь, и я не выдержу ни минуты и... умру. Я так никого не любила как тебя.
– Я тоже никого не любил на свете как тебя, моя Домиция.
Девушка вдруг обвила руками его шею и стала осыпать его лицо страстными поцелуями.
– Не уходи, любимый!
– Нет, Домиция, мне нужно идти.
– Умоляю тебя!
– Нет, не могу...
– Хорошо, иди, но я подарю тебе кольцо. Оно досталось мне в наследство от моей бабушки. Пусть оно напоминает тебе обо мне. Подожди...
Домиция убежала и вскоре вернулась с золотым перстнем, украшенным множеством драгоценных камней. Она протянула его возлюбленному. Иван восхищенно засмотрелся на золотое украшение.
– Красивое, - только и мог сказать Родин.
– Оно стоит целого состояния.
Домиция прильнула к Ивану.
– Теперь ты меня никогда не забудешь, мой Сальватор.
– Тебя и так никогда не забудешь.
– Вы все мужчины так говорите, а потом влюбляетесь уже в других и нас забываете. Но знай, я тебя не отдам никому. И соперниц моих я всех изведу, так и знай. Отравлю, заколю, подошлю убийц. Ты принадлежишь мне и только мне, Иван Сальватор.
– А я разве против, моя прекрасная Домиция. Я только за. Я сам тебе хочу попросить, чтобы ты не отдавала меня никому.
– Да хранит тебя Юнона! Я люблю тебя!
– Я тоже...
Прощание Мамерка и Юлии носило такой же непростой характер. Патрицианка не хотела отпускать воина. Она плакала, умоляла его остаться еще на некоторое время, но обстоятельства были ваше их, и им пришлось расстаться.
Отряд смертников во главе с доблестным Мамерком и не менее доблестным Иваном Сальватором смело шагнули в ночную тьму навстречу опасности и врагам...
***
И снова пустынные и тихие улицы вечного города. Иван втянул воздух в ноздри. Как приятно пахнет розами, цветами мирта, апельсина, миндаля. Аромат умопомрачительный. Умирать просто не хочется в этот день. Тем более свершилось счастье. Разве полагается погибать самому счастливому человеку на земле. Боги не допустят этого.
А смерть где-то рядом, но он, почетный контуберналис Юлия Цезаря, должен выжить. Ради Домиции, ради будущего. Иван в великом беспокойстве оглядывался по сторонам и нервно сжимал рукоятку меча.
Сердце взволновано застучало...
Стоп! Внимание! Пять теней! Около одного дома сидели сбившиеся в кучку какие-то бродяги. Он были недвижимы, кажется,
они спали.– Нищие что ли?
– насторожился Мамерк.
– Не знаю, - внутренне напрягся Иван.
Интуиция подсказывало, что здесь что-то не так. Возможно, это и есть засада. Но противников только пятеро, а где остальные?
Отряд Родина приблизились к бродягам. Вдруг... кучка, как по команде рассыпалась, вскочила, и сверкнули в лунном свете клинки, а за спинами лже-нищих загромыхали щиты.
– Засада!
– воскликнул Иван.
– Берегитесь!
В ночной тишине раздался звон клинков. Мамерк проявил блестящую реакцию: метнувшийся было с мечом к Ивану один из лже-попрошаек был пронзен прямо в горло.
Да это были не нищие, а хорошо вооруженные войны.
Вдруг к Мамерку подлетел огромный свирепый германец, словно бешеный гигантский смерч, грозящийся разрушить все на своем пути. Наемник вынес вперед свой щит и нанес сильный рубящий удар по доспехам начальника охраны. Македонянин, оттолкнув своим щитом низ щита врага, сблизился вплотную с германцем, нанес почти одновременно два колющих удара - в живот и в пах, и отпихнул от себя пораженного противника. Тот рухнул навзничь, как Капитолийский холм.
Мамерк крикнул Ивану:
– Мы окружены! Помощи ждать неоткуда, надо прорываться! Я задержу их!
Родин схватился с одним киллером. Отбил первый выпад, отбил второй. Отступил, подставив щит под вражеский меч. Щит затрещал, но выдержал удар. Все как учил Фабий. А теперь ловкий прием, которому его научил Мамерк. Раз, колющий удар - и один германец упал то ли раненый, то ли убитый. Но одновременно с павшим врагом погиб один спартанец из охраны Сальватора. Его атаковали сразу два наемника. Отразив выпад одного противника, грек пропустил атаку второго.
Иван принялся фехтовать еще с одним наймитом.
Мамерк поразил в бок другого мощного германца. И тут возник грозный Голиаф - Балдегунде в блестящем многоцветном одеянии и доспехах, раскрашенных и инкрустированных золотом. В руках верный пес Долабеллы держал стальной германский меч и круглый щит. Он сразил самнита и устремился к начальнику охраны Сальватора.
– А, Балдегунде, ты здесь!
– насмешливо воскликнул македонянин.
– Все натерпится отправиться в Аид! Так что ты медлишь, иди ко мне, в мои смертельные объятья!
– Это ты попадешь туда в царство мертвых, Мамерк, клянусь Тунаром! Тебе не поразить меня!
Мамерк схватился один на один с германцем.
Теперь он может применить прием то борьбы, которой его научил Иван.
Бывший пират пугнул противника мечом, сделав ложный выпад, хатт выставил вперед щит, но открыл низ живот. Мамерк только это и ждал. Он из-за всей силы ударил Балдегунде ногой в пах. Германец не смог стойко пережить боль. И не смог в полной мере отбить мощный выпад меча. Прямо в кадык. Звякнул упавший меч и германец стал медленно оседать. Кровь хлестала из рассеченного горла. На этот раз схватка двух достойных противников оказалась весьма скоротечной. Душа Балдегунде отправилась во дворец к Одину пировать. Но снова, как и на арене Большого цирка, победил гладиатор Мамерк.