Конвой PQ-17. Смертельная битва в Северной Атлантике

Впрочем, ответить на этот вопрос было не так уж трудно. Подобно капитану Харви, лейтенант Градвелл выходить в море без приличного эскорта не намеревался. Прежде чем Мазурук вылетел в Мурманск, Градвелл набросал короткую докладную записку о положении дел и попросил пилота передать ее английскому военно-морскому представителю на севере России..

«В настоящее время в проливе Маточкин Шар находятся четыре транспорта. На моем тральщике „Айршир“ вышел из строя гидролокатор „Асдик“. Мастера торговых судов демонстрируют некоторые признаки паники. Я сильно сомневаюсь, что мне удастся уговорить их совершить бросок до Архангельска без дополнительного эскорта и истребительного прикрытия при входе в Белое море. При сложившихся обстоятельствах мне ничего не остается, как оставаться в проливе Маточкин Шар и ждать вашего ответа»⁷.

Отправив депешу, Градвелл вместе с находившимися под его опекой транспортами прошел еще двадцать миль по проливу в восточном направлении, так как русский офицер сообщил ему, что его корабли видно со стороны моря [79] . Интересно, что Градвелл попытался-таки совершить прорыв в Архангельск, но стоило только транспортам двинуться в сторону открытого моря, как пароходы «Айронклэд» и «Трубадур» почти сразу же сели на мель, и Градвеллу снова пришлось стаскивать их с камней на глубокую воду. На следующий день в пролив вошел хорошо вооруженный русский тральщик «Киров», командир которого сообщил Градвеллу, что организованы специальные группы по поиску спасшихся моряков. Связавшись наконец с Архангельском, Градвелл узнал, что для сопровождения находящихся под его опекой кораблей высылаются корветы, а также русский ледокол. Четыре дня спустя в пролив Маточкин Шар вошел ледокол «Мурманск» вместе с русским танкером «Азербайджан» из конвоя PQ-17. Хотя в корпусе танкера зияли многочисленные пробоины от осколков бомб и снарядов, а его борта и палубы были деформированы от многочисленных близких взрывов, он продолжал выполнять свою миссию по дозаправке судов. К сожалению, боевые корабли, которые могли бы составить приличный военно-морской эскорт, на Новую Землю так и не прибыли.

79

Послание Градвелла было первым достоверным сообщением о судьбе тральщика «Айршир» и нескольких находившихся при нем транспортов, которое получил старший морской начальник на севере России адмирал Бивэн. «Что и говорить, это было настоящее приключение, — писал он 15 июля, обращаясь к бывшему адвокату Градвеллу. — Но все ваши действия представляются мне абсолютно законными. В этой связи могу только сказать, что чем больше на морях законности, тем лучше!» Даже русский адмирал Головко в письме Бивэну похвалил Градвелла за то, что тот спас три корабля и снял с рифов транспорт «Айронклэд».

13 июля пилотируемая Мазуруком «Каталина» приводнилась на расстоянии тысячи ярдов от импровизированного лагеря, разбитого моряками с «Олопаны». Интересно, что к тому времени члены команды этого парохода нашли на берегу шлюпку-четверку с транспорта «Хартлбери», прибитую течением к Новой Земле. Девятеро спасшихся использовали эту маленькую шлюпку для того, чтобы добраться до «летающей лодки». Мазурук взял их на борт «Каталины» и перевез в небольшой шахтерский поселок на континенте, откуда они через несколько дней добрались до Архангельска. Русский летчик также составил докладную записку о странном случае с транспортом «Уинстон-Салем», который все еще стоял на мели в небольшом заливе у юго-западного побережья Новой Земли, и передал ее командующему русским Северным флотом вице-адмиралу Головко. Как писал Мазурук, когда он поднялся на борт транспорта, то обнаружил, что судно оставлено командой, хотя и не имеет никаких повреждений. Исследовав зенитные орудия на борту судна, он заметил, что в них отсутствуют затворы и вести из них стрельбу невозможно. Что же касается команды «Уинстон-Салема», то она разбила на берегу лагерь и вернуться на борт отказалась. Мастер транспорта сказал Мазуруку, что он завел свой корабль в первый попавшийся залив, чтобы избежать печальной участи, постигшей «Олапану», «Хартлбери» и многие другие корабли. Мастер однако упорно отрицал выдвинутые против него обвинения относительно того, что он намеренно посадил свой корабль на мель и отдал приказ вывести из строя орудия. От Мазарука же как «от представителя Советского правительства» он потребовал, чтобы тот зарезервировал для него место в первом же самолете, направляющемся в Соединенные Штаты. По словам пилота, капитана нисколько не интересовала судьба его корабля и находившегося в его трюмах груза. «Я довел свое судно до советской гавани, — заявил мастер, — и остальное меня не касается».

Должно быть, у Головко, когда он читал эти строки, от ярости перехватило горло. «Этот бессовестный субъект, — писал адмирал, — называл „гаванью“ крохотный пустынный заливчик у берега арктического острова, находившегося за тысячи миль от ближайшей железной дороги. И это наши союзники!»⁸

11 июля сразу после полуночи немецкие субмарины получили приказ возвращаться, двигаясь, насколько это возможно, по предполагаемому пути следования кораблей конвоя. Адмирал Шмундт питал некоторую надежду на то, что подлодки смогут перехватить если не транспорты, то хотя бы суда, посланные на розыски спасшихся. По мере того как подходило к концу топливо, подлодки одна за другой прекращали поиски добычи и следовали на базу. Субмарины U-355 и U-88 вернулись в Нарвик 12 июля, после чего их командиры составили подробные рапорты о своих действиях и передали их Шмундту. Рано утром 13 июля неожиданно вышел в эфир капитан-лейтенант Рейнхард Рехе и сообщил, что в шестистах милях к северу от Мурманска обнаружил оставленный командой транспорт. Это был голландский пароход «Паулус Поттер», который, получив повреждения при взрывах авиабомб и потеряв в ход, дрейфовал вот же восьмой день. «На борту удалось найти ценные документы», — добавил Рехе. Он осторожно подошел к транспорту со стороны ледяных полей и послал к нему на шлюпке десантную партию, состоявшую из трех человек. В состав этой группы входил и главный инженер подлодки, которому было поручено выяснить, нельзя ли запустить двигатели. Последний доложил, что двигательное отделение наполовину заполнено водой. Как и на знаменитой бригантине «Мария Целеста», которая вошла в историю из-за того, что была при невыясненных обстоятельствах оставлена своим экипажем, в кают-компании транспорта были накрыты столы, и все было подготовлено к раздаче обеда. Видно было, что корабль покидали в страшной спешке — десантная группа обнаружила на мостике секретные документы, которые уложили в сумку со свинцовой подкладкой, но выбросить за борт, как видно, забыли. В бумагах, в частности, было сказано, что корабль имел водоизмещение 7169 тонн и принадлежал голландскому правительству в изгнании, обосновавшемуся в Лондоне. Груз корабля состоял из запакованных в контейнеры самолетов⁹. По словам Рехе, в сумке находились также «полный список конвоя, схема его походного ордера, а также кодовые книги для транспортов и тому подобные ценные документы»¹⁰. Помимо всего прочего, в бумагах было сказано, что конвой, за исключением нескольких кораблей, шедших к Мурманску, направлялся в Архангельск.

Под унылый свист боцманской дудки голландский флаг на транспорте был спущен и присовокуплен к остальным «сувенирам». После того как старший офицер заснял эту сцену на кинокамеру и десантная партия вернулась с добычей на лодку, капитан-лейтенант Рехе, подойдя к транспорту на минимальную для выстрела дистанцию, поразил его в борт последней остававшейся у него торпедой. Корабль почти сразу охватило пламя. Не прошло и двух минут, как он ушел на дно, и плававшие на поверхности воды льдины сомкнулись над ним¹¹.

«Таким образом, — прокомментировал рапорт Рехе германский Морской штаб, — в сражении за конвой PQ-17 была поставлена последняя точка. Общий счет потопленных подводными лодками транспортов составил 16 единиц, а их тоннаж — 113963 тонны. 12 транспортов идентифицированы по справочникам. Военно-воздушные силы потопили 20 транспортов общим водоизмещением в 131000 тонн. Если этот счет верен, то русских портов в лучшем случае достигли один-два транспорта»¹². Изучение бортовых журналов немецких субмарин позволяет путем несложных подсчетов прийти к выводу, что со 2 по 10 июля подлодки из «Стаи ледяных дьяволов» выпустили по транспортам и кораблям эскорта семьдесят две торпеды, из которых двадцать семь достигли цели и взорвались¹³.15 июля в Нарвик пришли субмарины Тима, Рехе, фон Гиммена, Бельфельда и Маркса. На следующий день в Нарвик вернулась подводная лодка Бранденбурга.

3

Спасшиеся с потопленных транспортов моряки, имевшие неадекватную для этих широт одежду, все еще пробирались к Новой Земле. Плотик, на котором находились главный инженер и еще двенадцать моряков с «Олопаны», причалил к берегу в тридцати милях к югу от того места, где на берег вынесло плотик капитана. Моряки обнаружили в прибитой к берегу волной канистре немного нефти и с ее помощью развели из топляка костер. Дым от костра привлек внимание русского каботажного судна, которое приняло на борт семерых больных моряков и отвезло их в госпиталь у залива Белужий. Продолжая двигаться вдоль берега, этот маленький кораблик подобрал еще около сорока спасшихся с «Алкоа Рейнджер» и «Олопаны» и доставил их на английский транспорт «Эмпайр Тайд», стоявший в заливе Моллера.

Прибывшие создали массу неудобств капитану Харви и его офицерам, так как на корабле к тому времени почти не осталось свободного места. Но офицеры с «Эмпайр Тайда» не знали, что худшее еще впереди. Страдавшие от холода, голода и истощения команды с «Вашингтона» (сорок три человека) и «Паулуса Поттера» (двадцать восемь) достигли Новой Земли в сорока милях к северу от залива Моллера, пробиваясь в течение нескольких дней сквозь льды и снежные штормы. Добравшись до берега, они разогрели консервированный утиный суп, поели, немного отдохнули и отправились в шлюпках вдоль побережья к югу. 15 июля их подобрало русское каботажное судно и вместе с пятнадцатью другими людьми с «Хартлбери» и «Олопана» переправило на борт забитого людьми «Эмпайр Тайда». После того как на транспорте оказалось в общей сложности 129 «гостей», всем, включая хозяев, основательно урезали рационы, а потребление пресной воды сократили до минимума¹⁴. Почти все спасшиеся, которым пришлось преодолеть в шлюпках несколько сот миль морского пространства, были в неудовлетворительном физическом состоянии и находились на грани нервного срыва. Пятьдесят человек и вовсе не могли ходить, так как страдали от обморожения конечностей. Неожиданно в проливе приводнилась «Каталина» из Британского берегового командования. Капитан Харви велел спустить катер и отправился на «летающую лодку». Капитан попросил пилота сообщить военно-морскому начальству в Архангельске об отчаянной ситуации, в которой он оказался. Его не оставляла мысль, что у него на судне из-за какого-нибудь пустяка может в любой момент вспыхнуть ссора между членами команд разных кораблей.

Помимо спасшихся, русский каботажник доставил на английский транспорт небольшой запас продуктов с «Уинстон-Салема» — консервированную свинину, говяжью тушенку, несколько мешков соевых бобов и мешок пшеничной муки. Это был, если так можно выразиться, неприкосновенный запас. Хозяйственный русский каботажник притащил на буксире в пролив несколько шлюпок с потопленных кораблей — вдруг пригодятся? И в самом деле, если бы с транспортом по пути в Архангельск что-нибудь случилось, спасательных шлюпок с «Эмпайр Тайда» наверняка бы на всех не хватило. Признаться, перспектива путешествия в Архангельск в таких условиях мало кого прельщала.

Все-таки капитану Харви удалось отделаться от тяжелобольных с обморожениями конечностей, у которых на руках и ногах уже почернели пальцы. Он лично перевез их на своем катере в поселок на берегу. Остальные спасшиеся кое-как поели, после чего расползлись по всем мало-мальски утепленным закоулкам судна и завалились спать. «Куда бы ты ни бросил взгляд, повсюду вповалку лежали измученные долгим пребыванием в открытом море несчастные бедолаги»¹⁵.

Девятерых моряков с обморожениями первой и второй степени перенесли на носилках на «Каталину» Мазурука, когда он 17 июля снова прилетел на остров. «Каталина» сразу же умчала больных на Большую землю, так как, если бы им не сделали вовремя операцию, они умерли бы от гангрены. Мазурук прихватил с собой также капитана Стоуна, желавшего лично переговорить с представителями союзнических миссий, от которых до сих пор не поступало почти никаких известий. Чтобы добраться до Архангельска, Стоуну потребовалось почти два дня.

Оказавшись в Архангельске, Стоун доложил обстановку помощнику военно-морского атташе США капитану С.Б. Френкелю и британскому военно-морскому представителю капитану Маунду. В частности, он сказал Френкелю, что капитан «Уинстон-Салема» требует, чтобы его с командой вывезли с Новой Земли на американском эсминце, а потом переправили воздухом в Соединенные Штаты. «Черта с два! Пусть поварятся в своем дерьме», — отреагировал Френкель¹⁶. Капитан Маунд из рапорта Стоуна уяснил, что мастер «Уинстон-Салема» переправил на берег с корабля «чертову уйму» продуктов питания¹⁷. Следствием приезда Стоуна явилась отсылка в залив Моллера дополнительной партии одеял и консервов. Кроме того, туда прибыли специалисты, чтобы выяснить, возможно ли снять «Уинстон-Салем» с мели. «Тот факт, что нам пришлось везти самолетами на север России даже мазь от отморожения, — писал капитан Стоун, — свидетельствует об отсутствии тесных контактов между русскими и западными союзниками».