Координатор

— Вы совсем охерели, Андрей Иванович?…

— Что? — Андрей и, правда, какую-то долю секунды думал, что ему послышалось, — Что вы сказали?

Есть на самом деле две сущности человека. Та, которая орёт, и та, которая разговаривает спокойно. Сравните для интереса. Психологи твердят о бессознательном и сознательном. Но всё можно упростить и свести к двум ипостасям: та, которая орёт, и та, которая говорит тихо.

Когда Ким заорал, в коленном суставе Андрея что-то произошло. Там зажгло, как будто суставная жидкость закипела. Андрей закусил губу. Было больно и обидно. Он осел на стул, как сугроб под весенней оттепелью.

— ВЫ О-ХЕ-РЕ-ЛИ, АНД-РЕЙ И-ВА-НО-ВИЧ!!! — орал Ким. Его губы в этот момент приняли форму большого «О», как у героев японских мультиков.

— Не орите на меня, — пробормотал Андрей. Его оглушило так сильно, что следом за коленкой зажгло под мышкой и в районе сердца.

Вот так вот, — подумал Андрей мстительно, — Сейчас с приступом свалишься!

— Я БУДУ ОРАТЬ СКОЛЬКО НУЖНО! ПОКА ВЫ НЕ НАУЧИТЕСЬ ПРИХОДИТЬ ВОВРЕМЯ! НА КОЙ ХЕР ВЫ ЗДЕСЬ НУЖНЫ, АНДРЕЙ ИВАНОВИЧ, ЕСЛИ ОПАЗДЫВАЕТЕ? НА КОЙ ХЕР? ОТВЕЧАЙТЕ!

— Я не опоздал, — сказал Андрей, и неожиданно для самого себя соврал. — У меня у машины сел аккумулятор и мне пришлось…

— Машины? — переспросил Ким. Это был голос совсем другого человека: человека, который говорит тихо. — Какая у вас машина?

— Моя машина…

Где внутри Андрея родилось и развивалось гаденькое чувство: Ким перестал на меня орать, ур-ра! Андрей кашлянул и попытался, чтобы кашель вышел мужественным. Хотелось, безумно хотелось реабилитироваться в своих глазах. Но и кашель подвёл. Горло издало петушиный писк. Андрей смущённо пробормотал. — Простите…

— НЕ ПОНЯЛ ВАС?! — гаркнул Ким. — Какая у вас машина? Марка какая у машины?

— «Дэу»

— Андрей Иванович, — Ким сполз со стола Андрея так, будто вытер им задницу. — Андрей Иванович, вы мой заместитель и ездите на «Дэу». Лучше ходить пешком, чем ездить на таком корыте! Трамвай — самый надёжный вид транспорта.

— Я сам решу, на чём мне ездить, — сказал Андрей и вынужден был отвернуться.

Изнутри него что-то, как выкидыш просилось наружу. От этого чувства жжение в теле только усилилось. Андрей понял, что в выражении «кулаки зачесались» нет преувеличения. Они натурально чесались! Какой смак ударить в эту мерзкую физиономию. С наслаждением отбить костяшки кулаков о хрящ носа этого лысого ублюдка. Почувствовать, как твои твёрдые ткани рвут его мягкие…

— Эй? Что с вами? — Ким тормошил Андрея за плечо. Андрей потерял равновесие и качнулся. — Я вам выписываю талон за нарушение внутреннего распорядка…

— Что?…

Всё. Приехали. Ким взялся за свои штучки. Андрей помнил, как ныл Аркаша: я зарплаты уже второй месяц не вижу. Андрей не верил ему тогда. Вот, пожалуйста, стоит один раз опоздать и…

Эй? — позвал кто-то из глубины существа Андрея. Этот кто-то дрался со шпаной в детстве. Этот кто-то до последнего молчал, когда взрослые выпытывали детские «самые важные тайны». Этот кто-то употребил такое слово, от которого не было спасения. Это слово не оставляло места для отступления. Как от немцев, когда за спиной Москва.

Эй? Ты что лох? Ты что позволишь, чтобы тебя унижали?

Лох ты или нет?

Андрей заглушил этот голос. Если бы не было смерти Аркаши, матери, он бы послушал его. Он бы ответил Киму как полагается. Но внутри сидела слабость. Не простая, а святая слабость… Она говорила Андрею: ты же знаешь, что ты сильный? Сам знаешь?

Знаю.

Зачем тебе доказывать свою силу? Ведь это твоя сила, а не чья-то. А кто нужен Богу? Смиренные. А кто стал дьяволом? Возгордившийся Люцефер…

— Надеюсь, что вы, Андрей Иванович, не будете принимать на личный счёт это взыскание? — спросил Ким, глядя в опустошённые внутренней борьбой глаза Андрея. — Давайте сразу договоримся, раз так получилось и вы мой зам. Я буду ругаться и довольно часто. Но ругаю я вас, как работника, а не человека… Понимаете?

— Я понимаю, — сказал Андрей.

Ким протянул ему полоску бумаги, где было написано, что Трофимов А.И. замечен в нарушении внутреннего распорядка ООО «Завод стекла». Ниже было вписан вид нарушения: «опоздание на 150 минут…» Ещё ниже: «Нарушение выявил и предотвратил повторение: „Коорд К.Б.“».

Андрей держал этот листок и вспоминал истории, которые читал лёжа на диванчике в кабинете. Истории про закалку терпимости, которую вели христианские монахи. Как на каждое оскорбление отвечали они улыбкой и благословением, на удар по одной щеке подставляли другую щёку.

— Распишитесь, что согласны, — сказал Ким.

Андрей расписался, Ким выдернул у него из рук талон и, помахивая им, направился к выходу. Андрей смотрел, как под кожей шеи Кима ходят позвонки в надёжном мускульном корсете. У такого точно нет остеохондроза, — подумалось ему. Ким на пороге развернулся и неожиданно улыбнулся. Такое было ощущение, что мозг этого человека перепутал понятия «омерзительная улыбка» и «отеческая улыбка».

Ким улыбался как добрый, но строгий отец.

— Я распоряжусь, чтобы специально для вас размер взыскания увеличили. Несправедливо с рабочего и руководящего работника взыскивать одну и ту же сумму. Вы согласны?

Был ли согласен Андрей или не был, это было сейчас не важно, потому что неожиданно, как то само собой он осознал вдруг всю глубину и силу простой христианской молитвы «Господи, помилуй мя грешного».

Андрей кивнул Киму и тот вышел, вполне довольный таким ответом.

Чувствуя на душе небывалую лёгкость, от осознания собственного ничтожества, в котором он покаялся перед Богом, Андрей принялся работать.

Работать строго в рамках должностной инструкции.

6

Андрею никогда не приходилось воевать за авторитет. С юношества его почти метр восемьдесят роста и спортивное телосложение давали свои результаты в мелких стычках во дворе дома и более серьёзных на школьном футбольном поле. К сорока годам у Андрея выработался соответствующий голос, который можно было бы назвать брутальным, и своя манера общения с подчинёнными.

Живи и давай жить другому, но в рамках трудового договора, — вот под таким девизом Андрей общался с многочисленным персоналом цеха логистики «Завода стекла».

По крайней мере, до той поры, когда на заводе появился Ким.

Ровно в десять часов утра, Андрей подошёл к курилке. Это был широкий стол с тремя пепельницами, лавками по периметру и двумя урнами по бокам. Хоть за чистотой в курилке следили уборщицы и даже делали записи в сменном журнале, всё равно на столе валялись горки пепла и смятые пачки. И каждый, кто подходил покурить, брезгливо морщился сначала, но потом привыкал.

На деревянных лавках сейчас можно было сидеть без опаски, но ещё пару месяц назад, Андрей после перекура вытащил занозу из левой ягодицы.