Координаты чудес (сборник)
Шрифт:
— Марчелло!
Поллетти нехотя повернул голову. Ольга стояла на нижней ступеньке лестницы. Ее распущенные черные волосы ниспадали на плечи и напоминали змей на голове Медузы Горгоны; губы, накрашенные малиновой помадой, имели прямоугольную форму, как диктовала новая мода, а огромные черные глаза казались безжизненными и тусклыми, как у волка, раненного в живот.
— Марчелло, — произнесла она, — ты можешь простить меня?
— Разумеется, — быстро ответил Поллетти и снова повернулся к телевизору.
«...Недавно избранный президент Бразилии Гильберт открыл второй этап Мировых Олимпийских игр торжественным заявлением.
— Я была вынуждена так поступить, — сказала Ольга. Ее колени вдруг начали подгибаться, а рука, стискивавшая перила, побелела от напряжения. — Извини меня, Марчелло, я так виновата перед тобой.
Правая рука Ольги соскользнула с перил, а из левой выпал коричневый флакончик, в содержании которого не приходилось сомневаться. Поллетти сразу узнал его: там Ольга хранила снотворное точнее, раньше хранила, потому что сейчас в нем не было пробки, и пустая коричневая бутылочка покатилась по полу.
Стало ясно, что бог сна Морфей вступил в смертоносный союз со своим братом Танатосом, демоном смерти.
— Я приняла большую дозу снотворного, — произнесла Ольга, чтобы избежать ненужных вопросов. — Думаю... думаю...
Несчастная замолчала и безвольно опустилась на темно-серый ковер.
«...тогда как в схватках на палашах Николай Гроупопополис из Греции добился решительной победы, нанеся смертельный удар снизу вверх претенденту на победу Эдуарду Комт-Куше из Франции, смелому, но явно уступающему ему в мастерстве. В соревнованиях по уцушению в среднем весе неожиданную победу одержал Ким Сил Кул из республики Центральная Корея».
— Извини меня, — виновато произнес Поллетти, отворачиваясь от экрана. — Ты сказала, что не можешь уснуть?
«В группе В классической борьбы с применением двойных стилетов была объявлена ничья между Хуанито Ривера из Оаксака, Мексика, и Джулио Карерри из Палермо, Сицилия, тогда как...»
— Я сказала, — произнесла Ольга слабым, но отчетливым голосом, — что приняла большую дозу снотворного.
«...В соревнованиях по метанию гранат, средний вес, Майкл Бернштейн из Омахи, Небраска, несмотря на растяжение мышц плеча, взорвал своего соперника...»
— Я не раскаиваюсь, — продолжала Ольга. — Это ты, Марчелло, довел меня до этого своим равнодушием, и ты, если в твоей бесчувственной душе сохранились остатки совести, будешь испытывать мучения худшие, чем те, что я испытываю сейчас, и когда-нибудь поймешь, что бездействие является искаженной формой действия, а отсутствие внимания — это своего рода внимание, и когда наступит этот день...
— Ольга, — перебил ее Поллетти.
—
Да? — спросила она; ее голос был едва слышен на фоне дыхания Чейн-Стокса.— Извини меня, но я забыл получить в аптеке твое снотворное по рецепту.
Ольга грациозно встала с пола, взяла сигарету со столика и закурила. Она глубоко затянулась, выпустила к потолку облако дыма и спросила:
— Марчелло, почему ты все время забываешь выполнять мои просьбы? Вчера ты проходил мимо аптеки.
Поллетти наморщил лоб. Он всегда восхищался способностью Ольги выходить из самой неловкой ситуации без малейшего смущения.
«...а в соревнованиях специальных бронированных автомобилей «Астон-Мартин Вулкан-5» первым добился исключительно точного и поразительно удачного попадания в фаворита состязаний «Мерседес-Бенц Мертвая Голова-32».
Ольга подошла к вазе с искусственными розами и несколькими легкими умелыми движениями создала отвратительную композицию из цветов. Она почти все делала с блеском, несмотря на то, что делала почти все не так, как следует.
— Марчелло, — ее голос звучал игриво и небрежно, как всякий раз, когда Ольга начинала говорить о самых серьезных проблемах, — почему бы нам не пожениться? Это было бы так хорошо, честное слово, Марчелло, очень хорошо.
— Я женат, — ответил Поллетти.
— Но если бы ты не был женат?
— Тогда мы смогли бы рассмотреть этот вопрос с более реалистической точки зрения, — заметил Поллетти с осторожностью, приобретенной за двенадцать лет, прожитых с одной и той же любовницей.
Ольга печально улыбнулась и стала подниматься по лестнице, ведущей на террасу. На верхних ступенях она остановилась.
— У меня создалось впечатление, что ты больше не женат. Ведь ты уже получил извещение о расторжении брака, правда, Марчелло?
— К сожалению, не получил, — ответил Поллетти серьезным, честным и мужественным тоном, к которому прибегал, когда требовалось очень правдоподобно солгать. — В таких вещах нельзя торопить власти. Да и вообще брак могут не расторгнуть.
— Но его уже расторгли! Признайся.
Марчелло отвернулся и принялся играть со своей маленькой электронной обезьянкой. Она напоминала ему его самого. На телевизионном экране демонстрировали третий круг состязаний на выбывание в групповых рукопашных схватках: по шесть человек с рапирами и в кожаных доспехах с каждой стороны. Испанцы, по-видимому, одерживали верх над немцами.
Ольга поднялась еще на одну ступеньку и подошла к тяжелой терракотовой вазе, которую поставила здесь накануне. Вид этой вазы и лежавшего на тахте Поллетти почему-то привел ее в ярость.
— Скотина! Свинья! Буйвол! — закричала она, схватила вазу и швырнула вниз.
Поллетти даже не пошевелился. Ваза пролетела в дюйме-двух от его головы и разбилась. Бедняжка всегда промахивалась. Ей не везло: с попаданием в цель, с преданной любовью, мужьями, свиданиями, встречами со своим психоаналитиком — ей не везло всегда. Доктор Хоффгауэр сказал ей, что она является ярко выраженной мазохисткой, пытающейся компенсировать стремление к самоуничтожению псевдоспонтанными садистскими действиями, которые, разумеется, никогда не осуществляются благодаря ее явно выраженной жажде смерти. Это очень плохо. Однако, напомнил доктор, Поллетти находится в еще худшем положении, поскольку его жажда смерти не смягчается, по-видимому, импульсами садизма, помогающими удержать ее в разумных рамках.