Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги

Нет, сейчас было хуже.

Она пошевелилась… и тут же поняла, что в комнате она не одна. Такое атавистическое чувство… оно включается в экстремальных ситуациях как резерв организма. Оно осталось с тех времен, когда предки человека жили в пещерах и не знали Аллаха — а самкам приходилось ждать самцов, которые ушли на охоту и защищать детей от саблезубых тигров. В пещерах было темно, и опасность нужно было не видеть — чувствовать.

— Здесь кто-то есть? — решилась спросить она…

Сначала была тишина. Потом кто-то выругался. На ее языке.

— Ты англичанка? — спросил голос.

— Американка…

Снова ругательство.

— Можно… свет.

— Здесь нет света. Сиди… пока я не решу, что делать… с тобой.

Алиссон замерла от ужаса. Современная эмансипированная женщина — она видела и пережила столько насилия за последние два дня, что при обещании нового насилия она только сжималась в комок.

— Дик… — она вспомнила — Дик…

Дик погиб.

— Заткнись, сказал! Молчать!

Она не видела человека, который ее спас. Было слишком темно, а глаза болели и не могли адаптироваться к темноте. Она чувствовала дым, запах гари, сочащийся в комнату, и видела вспышки выстрелов в окнах…

— Я тебя не убью… — вдруг сказал ее спаситель, черный силуэт на темном фоне — нет, не убью…

— Премного… благодарна.

— Не благодари. Ты женщина.

— И что?

— Если я убью женщину, то буду таким, как эти.

Алиссон вдруг почувствовала радость от того, что она женщина. В США женщины старались быть похожими на мужчин, потому что мужчины, к сожалению все больше и больше походили на женщин. Это считалось нормальным, а обратное — считалось проявлением нетолерантности и сексизма, за это можно было получить повестку в суд. Но сейчас — Алиссон понимала, что она жива только потому, что кто-то проявил себя как мужчина и вытащил ее с улицы.

Приходили воспоминания. Скверные, с большой кровью, со страхом. Боевики… автомат… выстрелы… машина… автоматный приклад… вспышка.

Господи…

— Когда-то давно… — сказал ее спаситель — я думал о том, как убить побольше американцев. Я считал их врагами, потому что они напали на мою землю. Но теперь я вижу, что вы не враги. Вы просто дураки. Идиоты глобального масштаба.

Алиссон слушала, все больше и больше проникаясь этими бесхитростными и страшными словами.

— За эти два дня я убил сто семьдесят семь врагов. И что-то около полутора сотен убил мой напарник. Все они были врагами. Все то, что говорится… правда, справедливость… угнетение, равные возможности… толерантность… терпимость к инакомыслию, милосердие… все это плевка не стоит, леди. Есть мы, и есть они. Вот и все. Чем меньше будет их, тем больше останется в живых наших детей. Я знаю это.

Алиссон поежилась. Она не помнила, как она оказалась здесь, последнее, что она помнила, это фургон и то, как она получила прикладом по голове. Но так получилось, что ее, похоже, вытащили снайперы… и один из снайперов был в одной комнате с ней…

Она вспомнила дело «Вашингтонского снайпера» — от этого ее продрал мороз.

— Ты не против, если я… буду записывать?

Снайпер пожал плечами.

— Пожалуйста…

В нем было что-то славянское. Русский?

Она попыталась начать съемку — но ничего не получилось, было слишком темно. Попыталась найти свой мобильник, там был диктофон — но не было и его.

— Господи… давай, просто поговорим.

— Давай.

Человек, который ее спас был подозрительно спокоен. Она не знала, как можно быть спокойным в такой ситуации — но это было так.

— Как тебя зовут?

— Горан. Мое имя Горан…

Серб!

— Ты серб?

— Да. Боснийский серб.

На улице послышался какой-то шум, снайпер насторожился, поднял винтовку. Ее глаза уже привыкли в темноте, винтовка на фоне окна была видна, точнее — был виден ее силуэт. Винтовка была короткой, уродливой, с наростом глушителя и коротким, изогнутым рогом магазина [120] . Это было приспособление для того, чтобы убивать людей и больше ничего.

120

Скорее всего, ОЦ-03. Они расползлись из Йемена, такими винтовками был вооружен йеменский спецназ.

— Ты здесь… ты наемник?

— Нет. Я солдат.

— Солдат египетской армии?

— Нет.

— Но какой же!?

— Ты не поймешь.

Алиссон, как и все американки — умела быстро перестраиваться.

— Хорошо, поговорим о чем-то другом. Ты здесь по доброй воле?

— Да. Я доброволец.

— Как ты попал сюда?

— Через Судан.

Отвлекшись, снайпер вдруг выстрелил. Дважды. Винтовка издала короткий, звенящий лязг, хлопок выстрела был ненамного громче. Алиссон вскрикнула.

— Все. Думаю, какое-то время они сюда не сунутся. Сто семьдесят девять…

— Но они… люди.

— Нет, леди, они не люди. Это животные. Чтобы быть людьми — недостаточно просто иметь две руки, две ноги и голову.

Снайпер помолчал.

— Мое родное село в Боснии несколько раз переходило из рук в руки. Мусульмане убили многих… мой отец остался в живых и успел спасти нас… а вот моего дядю посадили на кол в центре села, на площади. Это сделали мусульмане, они сделали так потому, чтобы хотели, чтобы сербы ушли и больше никогда не возвращались. Они говорили нам этим — вот что ждет вас — если вы посмеете вернуться. Но мы вернулись. И если бы не ваша авиация и ваша гражданская позиция…

Алиссон молча слушала.

— Когда у нас открылись вербовочные пункты, и стали вербовать… я пришел одним из первых. И мой брат — тоже. Мы хотели завербоваться к американцам, чтобы потом отомстить, как можно страшнее отомстить вам за то, что вы сделали с нашей страной…

Снайпер снова отвлекся. Посмотрел на то, что творилось на улице — но на этот раз не выстрелил.

— Но потом, уже в Ираке я кое-что понял. Господь… уже вершил суд над вами за то, что вы сделали… по глупости, по высокомерию, по незнанию. Это происходило на наших глазах, стоило ли вмешиваться в суд Господа. Мы встретились с братом в седьмом… и все решили.

— Твой брат жив?

— Не знаю… был жив несколько дней назад. Потом… нам уже не разрешали звонить. Мы уже были здесь.

— Ты… работаешь на нас? На правительство Соединенных штатов?

— Нет, леди. На кое-кого, кто решает вопросы в его пользу, понятно?

Господи… Она слышала о том, что ЦРУ и Пентагон содержат собственные частные военные компании, ссылают туда тех, кому нельзя оставаться на службе и используют их тогда, когда нельзя действовать официально. Но она и представить себе не могла, что в таких компаниях служат боснийские сербы. И что американское правительство или кто-то связанный с американским правительством может послать таких людей на улицы Каира, чтобы они убили как можно больше египтян.