Копьё Света

— Падальщик!

Зло выплюнул принц, смотря на теневого фамильяра дьяхэ. Пасть из сотен острых, как кинжалы клыков, с капающей ядко-вязкой слюной, с хрустом и скрежетом смыкались на глотке Саламандры, все еще не признающей поражение и плюющейся огнём. Теневая материя, окутывающая дракона, принадлежащая шаншэ, шипела и расходилась на лоскуты от огненных вспышек, тлела и дымилась, растворяясь искрами золы. Но шаншэ, даже окутанный пламенем, продолжал рвать длинными когтями чешуйчатую шкуру в кровавые ошметки. И все также держа глотку зверя клыкастой пастью, вырывал кусок за куском.

Дракон рычал, бился крыльями, звал хозяина на помощь, молил о возвращении в печать единения, но тщетно. Демон был занят схваткой с дьяхэ. Возможно, у принца, как и у дракона — это последняя в жизни битва. Поэтому нужно устремить все внимание на противника, использовав сильнейшие умения. А лучше забрать с собой. И пусть королевство демонов потеряет принца, зато не потерпит поражение от какого-то падальщика, вступившего в единение жизней с тварью теней.

— Решил умереть и прихватить меня с собой, вашество? — с хрипящим, клокочущим в легких смехом спрашивает дьяхэ, на руках которого каждый палец становиться клинком, сверкая в лунном свете обсидианом, а крылья — лезвиями гильотины, готовыми вот-вот закончить жизнь противника.

— Тварь!

Зло выплюнул демон, раскрывая крылья, призывая черный, из самых глубин бездны огонь. Черное пламя, с едва заметными серыми проблесками, сжигающими душу и суть, окутали клинки демона, уже несущиеся на дьяхэ. Этим выпадом, и последующими атаками, демон хотел сжечь Айона в пламени своей родины. Уничтожить не только тело мальчишки, но и его душу, суть и даже возможность перерождения. Столкновение, произошедшее в одно мгновение, заставило сотрястись землю, подняв на поверхность разломы, потянувшиеся во все стороны зияющими трещинами, источающими черные миазмы черного огня и тени тьмы, бьющихся в противостоянии мощи.

Окутанные пламенем клинки, с силой сжимаемые принцем, на невероятной скорости, почти неуловимо, нещадно рвали теневую материю дьяхэ. Отрезаемые куски теневой плоти шипели, как от кислоты, а отлетая, растворялись пеплом. Айон же, словно ничего не чувствуя, продолжал атаковать демона острейшими когтями, разрезающих грань миров, в том числе и нити, связывающие принца и северные земли. Демон не сразу понял, что делает дьяхэ. Лишь тогда, когда оба они замедлились и на время разошлись по сторонам, готовясь к решающему раунду, носивший маску главы семьи сих Хантэ, попытавшись призвать пламя, получил неимоверную ударную волну отказа. Его тут же скрутило судорогой, до кровавой рвоты и хруста всех костей разом.

— Что … ты со мной … сделал?

Спрашивает демон, смотря на мальчика, вернувшего свое почти человеческое состояние. Лишь трещины-тени, ползущие по его лицу, шее и щекам, алые радужки в черных провалах, да колышущиеся от тьмы волосы выдавали в нем дьяхэ. Его привычное глазу состояние означало одно — конец боя. Принц проиграл по всем фронтам. Дракон, поверженный шаншэ, лежит на разверзнувшейся земле, заливая все кровью. Тело сереет и вот-вот развеется прахом. Лишь в глазах, таких же горящих золотом, все еще теплиться надежда на спасение. Но нет. Ее не будет. Так как:

— Убил, — сказал Айон, оказываясь в мгновение ока подле демона, в грудь которого он погрузил свои пальцы с когтями, вошедшими, как нож в масло.

Послышался хруст всех ребер разом, за ним истошный вопль из глотки демона и вой от дракона, так как связь фамильяра и хозяина окончательно разорвана. Принц, смотря на мальчика, не понимал, когда и как именно это произошло. И почему дьяхэ до сих пор на ногах? Ведь черное пламя бездны, сжигающее его плоть, дух и суть должны были привести Айона к истощению. Ответ на свой вопрос демон не получил, лишь слова на прощание:

— За семью сих Хантэ!

И резко, без скорби и сожаления, смотря в затухающие глаза принца, мальчик вырывает тому сердце. Держа его в когтистых пальцах, подносит к губам, смакуя капающую кровь. Как он и обещал, смерть демона не стала легкой. Ни единой возможности сбежать, так как нити, связующие его с миром бездны и этим миром порваны. Ни крупицы магии и энергии, чтобы восстановиться и жить какое-то время без сердца. И ни какого перерождения, ведь когти дьяхэ, связавшего свою жизнь с шаншэ, подобно теневому созданию пограничья и черному пламени демонов, могут забирать эту способность, так необходимую принцу. И как вишенка на торте, маленькая деталь, прощальный подарок:

— Сотрясение души!

Произнес Айон семейное проклятие сих Хантэ, вкладывая в приказ все остатки маны. Он, как единственный потомок сих Хантэ, пусть и поменявший суть, может пользоваться этой способностью, дарованной далеким предком. И удар, брошенный в принца, оставил от души, пусть и непроглядной, как сама бездна, только лоскуты, разбросанные по догорающему узору сущности. Демон, лишенный возможности вернуться в свой мир, с растерзанной в пыль душой, дырой вместо сердца, и убитым фамильяром — проиграл. Но смерть свою от руки падальщика не принял, ответил:

— Клинок пламени! — произнес принц, окончательно рассыпаясь темно-серым пеплом, который тут же унес прочь ночной ветер.

Перед глазами мальчика, которого насквозь пронзил меч, встала белая пелена. Сердце пропускало удар за ударом, сотрясая сознание и душу, воющую от боли. Из легких вырвался сдавленный хрип, а кровь пошла горлом. И не только. Из носа, глаз и ушей также отекли алые дорожки. Мир перед глазами мальчика стал стремительно таять, а земля уходить из-под ног. Силы и жизнь его покидали. И никто, даже теневой спутник шаншэ не в силах это прекратить, только он:

– Шадар… - произнес мальчик перед тем, как рухнуть на землю, роняя из когтей вырванное сердце врага.

Лежа на земле, пронзенный мечом демона, теряя с каждой секундой жизненную энергию и нити связи с этим миром, прощаясь со всеми и благодаря провидение и судьбу за встречу с друзьями, Айон так и не понял, показалось ему, или же нет. Пришел на самом деле Шадар, или это просто предсмертные видения, успокаивающие и умиротворяющие. Дьяхэ было все равно, даже если это видения, пусть так.

…

– Ты победил, Айон, но какой ценой… - склоняется Князь над раненым мальчиком, беря его на руки, направляясь в сторону поместья.

Цена, которую придется заплатить дьяхэ – велика. Как и последствия смерти принца. А рана, нанесенная мечом черного пламени – будет еще долго терзать тело и душу дьяхэ, отправляя его разум в самую глубокую пропасть, наполненную страхами и болью. Айону не привыкать, он и сам почти Бездна во плоти. Но все равно, окунуться в леденящие потоки прошлого, сто крат усиленные действием меча – это не то же самое, что видеть сны джина. Испытания – вот что его ждет. В этом, увы, Шадар не в силах помочь. Мальчик должен будет справиться сам. Это его тропа, на которую вступать посторонним опасно, будь они хоть трижды Князья или Владыки.