Копейщик

— А что ты, Казимир, сегодня приехал? — спрашивал мужика бредущий по улице трактирщик с бочонком на плече, — День-то не базарный.

— Да, ты ставь, тару-то на телегу, — предложил Казимир, — Да, и сам залазь, вишь телега пуста у меня.

— Вижу, что пустая, — подтвердил трактирщик, усаживаясь рядом с Казимиром, — Вот потому и спрашиваю.

— А то, брат, нету нам житья теперя. Эх, морока нифрильная, — Казимир сокрушенно покачал головой, — Пропала моя пасека.

— Как же так? — с сочувствием уточнил трактирщик, — Вояки пограбили? Так ты правильно, езжай к начальству, да подай жалобу и просьбу на возмещение.

— Так ведь, брат, пограбили, считай, это верно, только не вояки.

— Да, кто же?

— Компанию косматичную знаешь ты поди, морока нифрильная?

— Как не знать, — трактирщик утвердительно кивнул, — Они почитай всему народу свои зелья-скляночки навяливают. Даже мне, слышь, приходится у них брать настойки, потому как посетители их спрашивают. Ему, слышь, народу, теперь одной медовой воды мало стало. Им подавай настой на нифриле, а сами, слышь, дуреют с него.

— Вот-вот. И я, дурак, у них зелье брал, — в сердцах Казимир плюнул, — А ведь поначалу все хорошо шло, как они и говорили. Этот настой их разводил в воде, все как положено, и распрыскивал на лугах. Пчелки-то мои, считай вдвое стали меду приносить. Прямо сердце радовалось…

— Ну, так что не так-то с настоем этим?

— С настоем-то все так, — с горечью сказал Казимир, — Не так с косматичной компанией! По этой весне, значит, приходит ко мне от них представитель. Ну, я думаю, как раз, значит, пора мне их настой докупать, чтобы луга опрыскивать. А он мне говорит, не будем мы тебе, Казимир, больше настой продавать.

— От, леший бери. Как так не будут?

— А, вот так. Есть, говорит, у нас виды на твою пасеку. Говорит, мы ее у тебя выкупим.

Заслышав эти слова Ольха навострила уши. Во время последней связи Иван Егорович, оставшийся в замке вместо ушедшего в поход князя, просил ее собирать сведения о продажах мельниц и пасек.

— И что ты? — спросил трактирщик, — Неужель согласился?

Казимир скривился:

— Нет, конечно. Я так и сказал «колпачнику» этому, что ту пасеку получил от отца, а он от своего отца. Что я славную память предков срамить не намерен. Не продам ни за нифрил, ни за настой.

— Ну, так и чего ты сокрушаешься теперь?

— А то, что этот «колпачник» сразу сказал: ты, говорит, Казимир, не думай, будто без нас теперь обойдешься. Мол всему своя цена, а пчелки ни с того ни с сего вдвое меду не принесут. Говорит, наш настой изменил природу и пчелок, и самого луга. И обратного хода нету. Теперь и луг, и пчелки всегда нуждаться будут в этом треклятом настое.

— Ну, дела…

— Вот то-то. Прав он, лешак, оказался. Все приснули у меня, и старые пчелы, и тот улей, что я уже после летом докупил. Ни одной живой пчелки не осталось…

— Ну, ты, Казимир, держись. Мы считай приехали, вон, слышь, дом той компании. Или повозку у меня оставишь?

— Оставлю у тебя, — сказал Казимир со вздохом.

Ольха посмотрела, куда указывал трактирщик. На резной двери добротного недавно подновленного дома она прочитала вывеску: «Объединенная косметическая компания. Кругалейский филиал». Стало ясно, просто проехать мимо она, как порученец, не имеет права, спешилась, привязала Птаху к забору и решительно зашагала к зданию компании.

Уже берясь за ручку двери, ее охватило чувство, похожее на то, какое она испытала, впервые подойдя к кабинету Бартоло: ей стало не по себе и захотелось сбежать. Она сделала вдох-выдох и напомнила себе, что она спокойна как дерево и находится здесь по заданию князя. Это сработало. А когда она вошла в помещение, ничего пугающего там не оказалось. «Не так страшен черт, как его малюют, — сказала она себе, — Наслушалась этого Казимира и надумала себе невесть что».

За изящной конторкой ее встретил человек, излучающий радость встречи и неисчерпаемое радушие. Он был одет во все желтое, и даже островерхая шляпа на нем была такого же желтого цвета. Ольхе стало понятно, почему Казимир назвал представителя «колпачником». По всей видимости все работники этой компании одеваются одинаково.

— Чем могу быть полезен, прелестная сударыня… Эм-м, — человек выбежал из-за конторки, показывая готовность служить.

— Княжна Ольха, — подсказала Ольха, и чтобы не показать, как ее щеки заливаются румянцем, отвернулась в сторону, делая вид, будто осматривается.

— О, такая честь для нас, — человек молитвенно сложил на груди руки, — Можете называть меня Огарек, я полностью к вашим услугам. Чем могу быть полезен, княжна?

— Это смотря по тому, что вы можете предложить, — неопределенно заявила Ольха. Отыгрывать образ «взбалмошной княжны» с каждым разом ей удавалось все легче.

— Первым делом возьму на себя смелость заверить вас, драгоценная княжна Ольха, что, придя к нам, вы поступили разумно, — сообщил Огарек, подбавляя в голос медку, — Некрасивых мы делаем красивыми, а таких красавиц как вы, княжна, мы делаем неотразимо прекрасными.

«А вот за дуру меня держать не надо» — подумала Ольха.

— Тогда развейте мои сомнения, — сказала она сухо, — Надеюсь, лесть — не единственный товар на вашем прилавке.

— Помилуйте, — «колпачник» довольно достоверно изобразил на лице страдание неоправданно оклеветанного, — И в мыслях не имел. К тому же готов немедленно доказать качество. Прошу вас пройти в приватную комнату, не в прихожей же нам говорить…

— Ну, ведите.

Огарек, позвенел колокольчиком, на звон которого появился еще один «колпачник», сменивший его за конторкой, и отвел Ольху в помещение со множеством полок вдоль стены, заставленных баночками всех размеров и видов. Он усадил ее в удобное кресло, поставил перед ней легкий столик и выложил на него крупную монету. На этом приготовления были закончены.

— Давайте приступим, — предложил Огарек, — Это зерцальная монета, она будет показывать нам ваше изображение, чтобы мы оба могли хорошо видеть, так сказать, предмет нашего обсуждения.

Ольха промолчала, что «колпачник» принял за согласие и засветил монету. Над столом проявилась голова юной девушки. Ольха посмотрела на собственное изображение и отметила с неудовольствием, что вид у нее довольно напряженный.

— Позвольте мне, княжна, дабы избежать малейшего подозрения на лесть, говорить исключительно по делу, как принято у нас мастеров говорить между собой.

— Хорошо. Я вас слушаю.

— Итак, первым делом у нас принято оценивать саму форму черепа, — Огарек заставил образ ее головы вращаться, так что отражение повернулось к Ольхе боком, а затем и затылком. От этого вращения у нее слегка закружилась голова, и она начала моргать, чтобы не смотреть на изображение слишком пристально, — Как видим, череп имеет правильную, свойственную для вашего племени форму. Уже это сильно облегчает нашу задачу, так как менять форму черепа труднее всего.

— Никогда не слышала, чтобы можно было изменить форму черепа, — сказала Ольха с сомнением.

— О, вы зрите в корень, княжна. Такое мало кто может себе даже помыслить, а вот наша компания это умеет, — «колпачник» расплылся в самодовольстве, — Всякий может подкрасить губы, подчернить бровь, или нанести тени вокруг глаз. Мы же при помощи наших настоев добиваемся по-настоящему удивительных изменений.

— Вы готовите эти настои при помощи нифриловых заклятий. Я правильно понимаю?

— Вы совершенно правы.