Копи Царя Соломона. Сценарий романа

Отец Натальи хмыкает. Продолжает. Девушка глядит в стену.

– Мля, да вздохни ты хоть, – говорит отец Натальи.

Девушка переводит взгляд на него. В ее глазах – испуг и удивление. «Кто это», – читаем мы в ее глазах. Это редкий момент просветления.

– К-к-то вы? – говорит она

– Да, от так вот, – шипит отец Натальи.

– Я правда не… – говорит она.

– Да, да, мля, – говорит отец Натальи.

Размахнувшись, дает девушке пощечину.

Строителю Кацману фантазии бы на такое не хватило, нам становится понятно, почему именно отец Натальи нашел себя на загнивающем Западе. БДСМ, все такое. Но, увы, пощечина срабатывает как катализатор истерики.

Девушка начинает биться и страшно кричать. Отец Натальи затыкает ей рот одной рукой, другой прижимает к кровати. Крупно – сжатые челюсти девушки, потом – стремительно растекающееся по простыне красное пятно, гневное лицо мужчины, поднятый кулак, звук серьезного удара…

– Сука! – хрипит отец Натальи.

– Руку прокусила, мля, – хрипит он.

Нижняя часть тела мужчины при этом продолжает ритмично двигаться (вот и не верь после этого анекдотам про «второй мозг» – В. Л.).Девушка кричит, плачет, бьется, в комнату вбегает Кацман, становится в изголовье, хватает ее за руки, прижимает к кровати, отец Натальи, силой заведя ноги девушки за плечи, в спешке заканчивает. Крупно – его лицо, сладострастное мычание… Он сливает. Девушка, с широко раскрытыми глазами и волосатой ладонью Кацману на рту, пытается вертеть головой, едва-едва поворачивает ее к стене. Крупно – побеленная стена…

Отъезд камеры. Побеленная стена, палата, плитка, несколько женщин с животами. Среди них и девушка. За дверью, в коридоре, старушка и врач.

–… здно, мамаша, да и опасно уже, – говорит он.

– Который раз-то уже? – спрашивает он.

–… бормочет что-то старушка.

– Однозначно, рожать, – говорит доктор.

Женщины с животами переговариваются о чем-то, девушка с большим животом лежит, глядя в стену палаты. Стена расплывается…

…фокусировка, это бомж стоит, молча, весь в крови. Натан и Иеремия смотрят на него с некоторым отвращением.

– Ну, а золото-то здесь при чем? – говорит Натан.

– Я… ну как бы… ну я… – говорит бомж.

Он похож на игрока «Что? Где? Когда?» по фамилии Друзь, который ни хрена не знает ответ, очень хочет выглядеть по-прежнему самым умным в НИИ во время обеденного перерыва, когда весь отдел разгадывает кроссворд, и тянет время до окончания перерыва, чтобы тайком сбегать в библиотеку и узнать ответ. Проще говоря, он выглядит как игрок «Что? Где? Когда?» Друзь как обычно.

Иеремия тычет стрелой в ребра бомжу, тот взвизгивает, ускоряется.

– В общем, я думал, золото это найти, и ребеночку-то… – говорит он.

– В искупление типа… – говорит он.

Это так неправдоподобно и лживо, что даже Натан и Иеремия смеются.

– Натан, этот гой гребанный тянет время, – говорит Иеремия на иврите.

– Какой же он гой, они все были евреи, – говорит Натан.

– Именно что были, – говорит Иеремия.

– Этот гой, изнасиловавший еврейку, недостоин называться евреем, – говорит Иеремия.

– Редкий случай, когда я с тобой согласен, – говорит Натан.

– Он, правда, говорил, что его там не было, – говорит Натан.

– Это такая же гнусная ложь, как его сказки про искупление, – говорит Иеремия.

– Согласен, – говорит Натан.

– Мля, когда я слышу от еврея сказки про искупление, у меня начинает ныть задница… – говорит Иеремия.

– Тебя это возбуждает?! – говорит Натан.

– Нет, я просто понимаю, что ничем хорошим это для других евреев не закончится, – говорит Иеремия.

– Иеремия, а вот тут ты не прав, – говорит Натан.

– Этот твой мелкий, булавочный укол христианства… – говорит он.

– Я тебя умоляю, – говорит Иеремия (говорит нормально, человек реально умоляет, без этих жаргонных «ой я тя умляю» – В. Л.).

– Ты читал последнюю книгу российской писательницу Улицкой? – говорит Натан.

– Нет, а что там, – говорит Иеремия.

– Она дает своеобразную трактовку христианства в призме взаимоотношений с еврейским наро… – говорит Натан.

– Антисемитка небось? – спрашивает враждебно Иеремия.

– Да нет, она сама еврейка, – говорит досадливо Натан.

– Почему она тогда российская, а не израильская?! – говорит Иеремия враждебно.

– Иеремия, ты просто псих, – говорит Натан.

– Все вы националисты одинаковы, – говорит он.

– Я не националист, я сионист, – говорит Иеремия.

– Ладно, – пытается говорить спокойно Натан.

– Книга называется «Зеленый шатер», – говорит он.

– Как же… зеленый это же цвет исламистов, – говорит Иеремия.

– Точно антисемитка мля, – говорит он.

– Да нет, она там деликатно опускает христиан, – говорит Натан.

– Деликатно?! – говорит Иеремия.

– Ну, какие тогда вопросы, – говорит.

– Она точно нас ненавидит, – говорит он.

Натан глядит в небо с молчаливым укором.

Потом мельком глядит на живот Иеремии. Видно, что он уже спокойнее относится к тому, что случилось ночью. Может, обознался, может, просто кровь на живот попала, написано на лице Натана. В конце концов, тот, кто убил примерно с полтысячи человек, в чудеса не верит.