Копи Царя Соломона. Сценарий романа

…стог сверху, мы видим, что Наталья и ее спутник полностью обнажены, мы видим его голым сверху, девушку мы почти не видим, только руки на спине, и одна нога, которая вытянута вдоль Лоринкова, а потом медленно – словно организм сам по себе, – поднимается все выше и выше, к пояснице мужчины. Стон.

…белоснежное платье Богородицы чернеет, от края, к поясу, а потом и плечам… икона горит, но выглядит это так, словно каким-то чудом Богородица переодевается в траурное платье – оно меняет цвет прямо на наших глазах, – при этом выражение ее лица не меняется… Ровно до тех пор, пока на лике не выступают капли – понятно, что это лак или краска из-за жара, но мы видим это как слезы…

…крупно лицо Натальи, на нем слезы… Она прижала свою щеку к мужской, больше мы ничем не видим, тел в кадре нет, но по ритму легких сотрясений голов все, в общем, понятно (меня точно нельзя взять на роль? – В. Л.,ритм ускоряется…

…икона уже объята пламенем, Богородица вся в черном, ее лик начинает исчезать… сноп искр… общий план сверху… Натан и Иеремия вскакивают оба, и стреляют в сторону двери, люди со щитами расступаются, и мы видим крупно дула автоматов (ну и пусть будет парочка пулеметов, чтобы совсем уже неприятно – В. Л.)…

…крупно – Лоринков и Наталья, лежат друг на друге, лица крупным планом, это очень напоминает сцену из кинофильма про джунгли и драгоценный камень (там где играл молодой еще Майкл Дуглас, которому сказочно повезло на старости лет с Зетой), – глаза ОЧЕНЬ широко раскрыты у обоих, и внезапно оба издают скорее жалобный стон… вид у Натальи – как у женщины, которая очень не хотела, чтобы в нее спустили, и которая слишком хотела кончить, чтобы вовремя вывернуться, когда в нее спускали… примерно та же гамма чувств – сожаление, обреченность, признание свершившегося факта – на лице Лоринкова… это был слишком сладкий миг, чтобы его прервать, говорят их лица… возможно, нам придется расплачиваться за это годами, говорят их лица. В общем, нормальное начало 80 процентов браков.

…Натан медленно и глубоко вдыхает – очевидно в последний раз, – пальцы спецназовцев на курках уже надавлены… стены пламени… чада… вихри искр… все это напоминает ад в изложении византийских иконописцев… чтобы подчеркнуть стилистику заимствования, крупно – выгорающие буквы на старо-греческом на стене церкви… – Натан уже начинает опускать руки… как вдруг посреди мертвых тел на полу появляется растрепанная голова батюшки… тот, абсолютно ничего не понимая, встает, весь в крови, контуженный, ничего не соображает…

…Наталья, как женщине и положено, первая примиряется с ситуацией, и жестом женщины, в которую все же спустили, обнимает мужчину, прижимается к нему… оба дрожат, – но чуть-чуть, – и мы видим, что, в принципе, они оба молоды и красивы…

…Натан, ухватив священника захватом профессионального террориста или агента Моссада – что, в принципе, одно и то же, – идет к выходу из церкви, спецназ отошел метров на двадцать, на лице капитана Петреску (единственный не в маске) легкая растерянность, Натан оскалился, улыбается, что-то кричит радостно, он выглядит – по контрасту с Натальей, – как несогласная женщина, в которую вот-вот должны были спустить, но, по каким-то невероятным причинам, этого не случилось. Счастливцем и миллионером выглядит Натан. Выражение его лица меняется, лишь когда он, выйдя за двери, оборачивается, и видит…

…стог, Наталья хихикает, глядит вниз. Глаза расширяются, она присвистывает. С невольным уважением, – совсем как администрация Белого дома в отношении стран, которые ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сопротивляются, – говорит:

– Ого-го, какой большой…

– Да, – гордо говорит Лоринков

(и я горжусь тем, что могу сыграть и в этой сцене без дублера – В. Л.).Наваливается на девушку…

…стог сверху, Наталья обнаженная – наконец-то мы видим все в деталях, – лежит рядом с Лоринковым, и спит. Никаких голливудских одеял до груди, никакой маскировки сеном. Оба голые. Мужчина не спит, смотрит в небо. Звезды, как искры, кружат…

…крупным планом – горящая церковь, уже одно пламя, мы еле угадываем в нем тело в шортах, это Иеремия, он пытается приподняться на локте, но валится на спину, глядит на Натана странно (и я хочу, чтобы актер смог посмотреть так же, как Богородица, и мне все равно как, недаром же им платят миллионные гонорары, – прим. В. Л.)и снова пытается встать… Натан глядит в горящую церковь… На спецназ…

…стог, Лоринков невероятно аккуратно выкручивается из-под головы Натальи – видно, затекла рука, – и, не дав девушке проснуться (гладит по голове, что-то бормочет), снова смотрит в небо… Потом на Наталью… Еще на Наталью… Гладит сначала тихонечко, потом все жаднее… Впивается в губы спящей… Глаза девушки – раскрывшиеся…

…Натан вываливается из церкви, он сумел проделать невозможное: под мышкой левой руки у него Иеремия, а в кисти этой же руки – борода священника, которым агент прикрывается, – а в правой руке он держит автомат, который приставил к шее священника… отступающий к забору спецназ… бледнеющее небо…

(Дальнейшее нужно показывать глазами Иеремии, то есть, человека, ослабшего от ранения, который то отключается, то приходит в себя – В. Л.

Чернеющий на фоне светлеющего неба забор…

Черный ряд спецназовцев, которые срывают с себя маски, у них ужасно раздосадованные лица, они глядят в камеру с яростью и ненавистью…

Сноп искр на месте церкви… Качающийся на ветру колокол, очень похожий на повешенного из баллады Вийона («О люди, братья, мы взываем к вам» – «Баллада повешенных» – я начитаю в стиле реп – В. Л.…Ворон, спускающийся на столб, к которому прикреплен колокол… Черные крылья… Темнота…

…свет… небо… тряска, все прыгает… окно машины… боком – ошалевшее лицо священника, воротничок которого в крови… он трогает голову жестом человека, который не рад бы, да уже знает, что у него в постели змея… затемнение…

Пейзажи Молдавии (нужно показать их невероятную, дикую, опасную красоту, которая притворяется домашней – показывать их нужно как дагеротипы – да, мы снова возвращаемся к «Мертвецу») – мы видим тополя, выстроившиеся вдоль небольшого озера, по которому идет рябь… виноградник… холмы, клены, холмы… орешники вдоль дорог… все черно-белое, никакого цветного маразма про МССР, песни и пляски…

…постепенно мы видим, как пейзажи из черно-белых становятся чуть красноватыми – добавлен красный цвет в гамму (и все!) и от этого Молдавия становится еще удивительнее, мрачнее и загадочнее, мы понимаем, наконец, в чем была фишка Влада Цепеша… красного становится все больше… пейзаж багровеет… затемнение…

…открытая дверь машины, вылетевший на обочину священник, глядит в нашу сторону – сам все уменьшаясь (машина уезжает), причем даже не радостно, он просто вообще ничего не понял, с головы на асфальт капает кровь, причем она-то исключительно черная – красный цвет только в пейзаже.. – и снова пейзажи… они сливаются во что-то темно-красное… просто пятно… мельком – лицо Натана, который, очевидно, что-то спрашивает…