Копи царя Соломона

Уладив дела с провиантом и лекарствами, мы перешли к оружию и найму прислуги. Оружие мы отобрали из того, что Генри Куртис привез с собой из Англии, и того, что имелось у меня. Наш арсенал составили три тяжелых двуствольных ружья для охоты на слонов; два из них, предназначенные для сэра Генри и капитана, были изготовлены лучшими мастерами одной из знаменитых лондонских фирм, третье же – мое – было неоднократно проверено в деле. Три двуствольных крупнокалиберных ружья, стреляющих разрывными пулями, – отличное оружие, в особенности на среднего зверя, и незаменимое для обороны на открытой местности. К этому мы добавили одно двуствольное дробовое ружье двенадцатого калибра с центральным боем. Впоследствии оно оказало нам огромную услугу, ибо благодаря ему мы обеспечивали себя повседневной пищей. Не обошлось и без трех магазинных винтовок системы «винчестер» и такого же количества револьверов «кольт» тридцать восьмого калибра. Теперь у каждого было оружие одной и той же системы и калибра, и мы могли при необходимости обмениваться патронами, что иногда крайне важно.

После долгих обсуждений мы решили, что нам вполне хватит пяти человек прислуги: кучера, проводника и трех слуг. Первых двух я нашел без особого труда – это были молодые зулусы по имени Гоза и Том. Подобрать слуг оказалось делом более сложным, поскольку с нами должны были отправиться люди крепкие, храбрые и надежные, которым можно было бы безоговорочно доверять. Наконец мне удалось нанять одного готтентота по имени Вентфогель, что в переводе с голландского значит «птица ветров», и маленького зулуса Хиву, отлично говорившего по-английски.

Вентфогеля я знал давно. Редко мне приходилось видеть лучшего охотника и следопыта. Он был необычайно вынослив и, казалось, состоял из одних мускулов и сухожилий. К сожалению, парень был подвержен главной слабости, присущей его племени: любил приложиться к бутылке. Поэтому в обычных условиях полностью рассчитывать на него было невозможно: он забывал обо всем на свете, стоило ему увидеть бутылку виски. Но так как мы отправлялись в места, где нет и никогда не бывало ни трактиров, ни винных лавок, я надеялся, что все обойдется.

Третьего слугу я никак не мог отыскать, и мы решили отправиться с двумя, положившись на то, что в пути встретим подходящего человека. Однако накануне нашего отъезда, когда мы уже заканчивали вечернюю трапезу, появился Хива и доложил, что меня желает видеть какой-то зулус.

Я кивнул, и в комнату тотчас вошел красивый рослый мужчина лет тридцати с необычно светлой для людей из племени зулу кожей. Вместо приветствия он приподнял свой узловатый посох и молча уселся на корточках в углу. Минут десять я делал вид, что не замечаю его присутствия – с моей стороны было бы большой оплошностью поступить иначе: если вы сразу же вступаете в разговор с туземцем, он может решить, что вы человек никчемный и лишены чувства собственного достоинства. Гость, как я заметил, был важной персоной – в его волосы было вплетено широкое кольцо, сделанное из особого сорта каучука, которое для блеска натирается жиром. Такие обручи носят зулусы, занимающие высокое положение среди своего народа. Лицо его показалось мне смутно знакомым.

– Ну, – проговорил я наконец, – назови себя.

– Амбопа, – ответил туземец. К слову, у него оказался приятный низкий голос.

– Мы с тобой где-то встречались? – поинтересовался я.

– Да, ты видел меня в местечке Литтл-Хэнд, в Изандхлуане, накануне битвы.

И тут я все вспомнил.

Во время злосчастной войны с зулусами я был одним из проводников лорда Челмсфорда, и мне удалось покинуть лагерь с порученными мне фургонами как раз накануне сражения. Пока запрягали быков, я разговорился с этим человеком. Тогда он возглавлял отряд туземцев, вставших на нашу сторону, и прямо высказал свои сомнения относительно безопасности нашего лагеря. Я посоветовал ему попридержать язык, так как это было не его ума дело, но впоследствии, как выяснилось, Амбопа оказался совершенно прав.

– Верно, – подтвердил я. – И что же тебя привело ко мне?

– Я слышал, что ты собираешься в длинную дорогу далеко на север с белыми вождями, прибывшими из-за Большой воды. Правда ли это, Макумазан?

Такое имя дали мне кафры; по-нашему это означает человека, который всегда начеку.

– Да, – кивнул я.

– И вы пойдете до самой реки?

– Зачем тебе это знать? – Я подозрительно посмотрел на него, ведь цель нашего путешествия мы решили хранить в глубокой тайне.

– О, недоверчивые белые люди! – воскликнул туземец. – Если вы действительно отправляетесь так далеко, то я должен идти вместе с вами!

Я был поражен. В нем не было ни капли раболепия; его манера держаться и сам тон говорили о необычайном достоинстве, внутреннем благородстве и бесстрашии.

– Не забывайся! – сказал я достаточно резко. – Думай, прежде чем обращаться к белым людям со своим предложением. Кто ты такой и где твой дом? Ответь нам, чтобы мы знали, с кем имеем дело.

– Мое имя ты знаешь. – Он горделиво вскинул подбородок. – Я принадлежу к народу зулу, но на самом деле я не зулус. Наши селения находятся далеко на севере. Мой народ остался там, когда люди из страны зулу тысячу лет назад спустились на побережье. У меня нет крааля; я – скиталец и пришел к зулусам, когда был еще ребенком. Затем я служил королю, и позже он отпустил меня в Наталь. Я хотел узнать, как живут белые люди. Воевал, работал, пока мне все это не надоело. Я хочу вернуться на север – здесь не мое место. Денег от вас мне не надо – я отработаю пищу, которую съем, и заслужу место у костра, которое буду занимать. Я человек храбрый и могу быть вам полезен.

Я колебался, хотя и верил ему. Но этот туземец настолько отличался от знакомых мне зулусов, да и его предложение было столь необычное, что это не могло не вызвать у меня подозрений. Я перевел своим друзьям наш разговор и попросил у них совета. Сэр Генри передал Амбопе, чтобы тот встал.

Сбросив с себя военный плащ, великан выпрямился и предстал перед нами совершенно обнаженным, если не считать набедренной повязки и ожерелья из львиных клыков. Это был отменный экземпляр человеческой породы. Роста он был более шести футов, широкоплечий и удивительно пропорционально сложенный. Его кожа была чистой и лишь чуть темнее обычной смуглой, многочисленные шрамы выделялись на ней тонкими полосами. Сэр Генри подошел к зулусу и пристально взглянул в его гордое, великолепно вылепленное лицо.

– Какова парочка! – хмыкнул Джон Гуд, наклоняясь ко мне. – Оба они, заметьте, одного роста…

– Вы мне нравитесь, мистер Амбопа, – произнес по-английски Генри Куртис. – Я беру вас к себе в услужение.

Очевидно, туземец понял его, потому что ответил по-зулусски «хорошо» и, взглянув на могучую фигуру англичанина, добавил:

– Ты и я – настоящие мужчины!

Глава 4 Охота на слонов

Я не стану вдаваться в детали событий, происшедших в течение нашего продолжительного путешествия до крааля Ситанди, который находится на расстоянии более тысячи миль от Дурбана, у слияния рек Луканга и Калюкве. Последние триста миль нам пришлось проделать пешком и бдительно следить за упряжными животными, так как в этой местности свирепствовала муха цеце, укус которой смертелен для всех животных, за исключением ослов. Мы покинули Дурбан в конце января, и шла уже вторая неделя мая, когда мы расположились лагерем около селения Крааль Ситанди. По пути у нас было немало всевозможных приключений; расскажу лишь об одном.

Как только мы достигли Айнайти – конечного торгового пункта Земли Матабеле, нам пришлось с неописуемым сожалением распрощаться с нашим фургоном. В нашей отличной упряжке из двадцати быков осталось только двенадцать. Первый бык погиб от укуса кобры, трое пали от истощения и недостатка воды, еще один заблудился и пропал, а три остальных издохли, наевшись ядовитых луковиц растений из семейства тюльпановых. Еще несколько быков также полакомились этим зельем, однако нам вовремя удалось спасти их сильным противоядием.

Фургон и упряжка были поручены заботам Гозы и Тома, вполне надежных молодых людей. Попросив почтенного шотландского миссионера, который жил в этих диких местах, присматривать за нашим имуществом, мы в сопровождении Амбопы, Хивы, Вентфогеля и полудюжины носильщиков-кафров отправились дальше пешком, не оставляя намерения осуществить наш безумный замысел.

Помнится, что поначалу мы все были довольно молчаливы. Возможно, каждый думал о том, доведется ли ему вернуться назад; что до меня, то я и вовсе на это не рассчитывал. Некоторое время мы отчужденно шли, словно даже не были знакомы друг с другом. Неожиданно Амбопа, шедший впереди, громко запел. Зулусская песня была о том, как горстка храбрецов, заскучавших от однообразия повседневной жизни, решила отправиться в пустыню, чтобы найти там хоть что-нибудь новое. И – о чудо! – после многих дней тяжкого пути в глубине пустыни им открылась страна, прекраснее которой они еще не видели: там бродили стада тучного скота, кустарники кишели дичью, в селениях было множество юных девушек и соперников, с которыми можно было за них сразиться. Мы приободрились, сочтя выбор именно этой песни нашим слугой добрым знаком.