Корабль палачей(Романы, повести, рассказы)

Вечером в этот же день страшной бойни Пранжье зашел в мою каюту. Мне показалось, что он нервничает и у него плохое настроение.

— Холтема, — сказал он, — у вас прекрасный слух, и перегородки между каютами недостаточно толстые, чтобы вы не слышали, что происходит вокруг вас, в особенности когда эти бандиты горланят, как это было сегодня. Их можно понять, они слишком хорошо знают цену шкур и мехов, а поскольку эскимосы не хотели ни за какие деньги расставаться со своей добычей…

— Это неправда, — перебил я его. — С самого начала не было речи об торговле. Ведь мы не захватили с собой ничего, что можно было бы использовать для обмена.

— Ладно, ладно, не будем вдаваться в детали, — скривился он. — Мне не нужно было это избиение, но как я мог помешать им?

— Но вы разрешили им нализаться до потери человеческого облика!

— Это все Дингер. Я дал ему слишком большую власть, и я теперь жалею об этом, потому что в любой момент ему может прийти в голову идея занять мое место. Кстати, именно об этом я и хотел поговорить с вами. Я решил вернуть вам капитанскую власть, если вы поможете мне избавиться от Дингера.

— Вам нужно еще одно убийство?

— Ну, можно назвать это исполнением приговора! Но я отклонился от своей цели. Недавно вы рассказывали мне про эскимосов племени «каменные головы», помните? Эти люди очень интересуют меня, и я хотел бы повстречаться с ними. Я уверен, что убитые моряками эскимосы могли иногда общаться с этим загадочным племенем. Но они категорически не хотели сознаваться в этом, и, на мой взгляд, они отказывались слишком уж решительно. Когда это мерзкое дело свершилось и я ничем не мог помочь несчастным, я осмотрел их хижины. То, что мне удалось обнаружить, не имело особой ценности, но я получил подтверждение своим догадкам. Так что «каменные головы» действительно существуют, Холтема, и вы должны помочь мне встретиться с ними.

— Я не стану помогать убийцам, — ответил я. — Впрочем, я все еще остаюсь вашим пленником, и вы вполне можете обеспечить мне судьбу несчастных эскимосов. Но то, что может произойти со мной, официально называется «Бунт на судне, сопровождающийся убийством офицера, исполняющего свои обязанности». И вы, доктор, не можете не знать, что это преступление карается высшей мерой. Если только вам и вашим негодяям не удастся добиться смягчения наказания и замены виселицы пожизненным заключением или в Ливардене, или в Копенгагене в зависимости от того, кто будет судить вас, голландцы или датчане. Я должен предупредить вас, что в Дании законодательство, рассматривающее преступления этого рода, отличается особой суровостью. И, на мой взгляд, веревку или нож гильотины следует рассматривать как более гуманное наказание, чем пожизненная тюрьма.

— Благодарю вас за добрый совет, Холтема, — невозмутимо ответил мне Пранжье. — Я обязательно учту его, но вы не забывайте о моем предложении. Я даю вам ночь, чтобы обдумать его.

— Но мне не пришлось долго размышлять этой ночью. Я никак не мог заснуть, и мне пришлось встать, чтобы набить трубку остатками табака, тайком принесенного мне беднягой Хэмелом — да позаботится Господь о его душе! Закурив, я остановился перед иллюминатором. Желтый лунный свет заливал фьорд и его пустынные берега. Приближалось утро. Я слышал, как пьяные моряки продолжали петь и ругаться в кают-компании. Самым громким был, разумеется, голос Дингера. Он кричал:

— Нам пора сматываться отсюда, друзья, потому что «Дорус» скоро окажется скован льдом и окажется в ловушке. Я знаю одно местечко в Норвегии, где мы можем получить хорошие деньги за шкуры и меха. Мы легко сплавим и эту старую калошу. Норвежцы и датчане всегда хватаются за ножи, когда заходит речь о Гренландии, — так почему бы не воспользоваться из вечной враждой? Судя по всему, настало время избавиться от Холтемы и от старика. Можете в этом деле рассчитывать на меня! Ха-ха-ха!

— Я перестал прислушиваться, потому что мое внимание привлекло нечто странное, происходящее на берегу. Я хорошо помнил эту ровную местность, на которую смотрел часами, местами с россыпью щебня и почти без крупных каменных глыб.

Внезапно я увидел большие камни, которые почему-то не замечал раньше.

Они достигали по высоте роста человека и заканчивались остроконечной верхушкой, подобно менгирам в Бретани.

«Откуда они взялись?» — подумал я. Черные в лунном свете, они отбрасывали такие же черные длинные тени. Едва оправившись от изумления, вызванного появлением странных камней, я заметил, что пейзаж медленно, но заметно меняется: тени постепенно удлинялись, доходя до только что освещенных луной участков.

У меня не осталось сомнений: каменные глыбы перемещались, приближаясь к берегу, у которого стояло наше судно.

Что делать? Предупредить команду? Привлечь внимание моих палачей к загадочному явлению, возможно, какой-то непонятной опасности? Нет, ни за что! Впрочем, если бы я и поднял шум, то времени на какие-либо действия уже не оставалось. Возникшее словно из ничего зеленое облако заволокло берег и устремилось к судну зелеными щупальцами, быстро взобравшимися на палубу… За несколько минут зеленый туман охватил весь корабль. Шум в кают-компании показался мне оглушительным. Послышалось и нечто новое: на палубе раздались тяжелые шаги, под которыми трещали доски. Послышался грохот вышибаемых дверей, и раздались крики ужаса, быстро сменившиеся жалобными, постепенно затихающими стонами.

Мне некогда было раздумывать: зеленый туман затопил мою каюту. У меня закружилась голова. Я с трудом, шатаясь, словно пьяный, добрался до койки, рухнул на нее и потерял сознание.

Когда я очнулся, я увидел вокруг себя вас. Вот, друзья, теперь вы знаете о ночной трагедии столько же, сколько и я.

Некоторое время все молчали. Потом заговорил Списсенс:

— Я думаю, что наше положение в ближайшее время должно резко ухудшиться. Через несколько дней Харри Инлет замерзнет; то же самое, разумеется, ожидает и фьорд Скорсби. Зимовку на закованном в лед судне вряд ли можно назвать приятным занятием, особенно если учесть происходящие вокруг нас странные явления. Не сомневаюсь, что у самых отчаянных из нас частенько появляется гусиная кожа и начинается непроизвольная дрожь.

— Капитан прав, — сказал Ивон Тейрлинк. — Льдины начинают собираться в небольшие айсберги… Какое облегчение я испытаю, когда у нас за кормой останется мыс Тобин!

— Если я правильно понимаю тебя, то мы поступили бы разумно, вернувшись и прекратив наше расследование? — задумчиво произнес Ансельм Лемуэн.

— Вот именно, дедушка!

— Так, так! — пробормотал старик.

Он сделал большой глоток бренди и покрутил в руке пустую бутылку.

— Ивон, дорогой мой внучек, ты не догадываешься, что меня сейчас охватило неудержимое желание разбить эту бутылку о твою глупую башку?

Он встал и ухватил внука за воротник.

— Шут! Жалкий паяц! Подумать только, что в жилах этой мокрой курицы течет моя кровь! Вернуться! Ни за что, мы остаемся! Да что я говорю? Мы не просто остаемся, мы двинемся дальше, причем по суше! Пускай льды раздавят твою скорлупку, наплевать, мы пойдем дальше!

Ивон с трудом высвободился из тисков старого морского волка.

— Но куда мы пойдем? И зачем? — простонал он.

— Мы должны отыскать эскимосов, которых называют «каменные головы». Даже если это не люди, а настоящие камни, я все равно должен выяснить, в чем тут дело.