Корабль-призрак

Я был так потрясен, что не знал, что ему сказать. И вдруг из него полились слова, и он выложил нам всю свою историю.

Это произошло в ночь бури, сразу после того, как ему сообщили о пожаре в радиорубке. Он прошел на крыло мостика в надежде, что к пожару удобнее подобраться со стороны, и увидел Деллимара, который шел по верхней палубе, направляясь к корме.

— Я предупреждал его: если застану за попыткой вредительства, убью. Ему нечего было делать на корме.

Он бросился с мостика вниз и прибежал на корму в тот самый момент, когда Деллимар скрывался в смотровом люке четвертого трюма.

— Мне надо было захлопнуть крышку, и делу конец.

Вместо этого он спустился за Деллимаром в трюм и застал его сидящим на корточках возле переборки. Руку он просунул куда-то вниз, между верхним ящиком груза и обшивкой.

— Его лицо до сих пор стоит у меня перед глазами, — выдохнул он. — Испуганное и побелевшее, как смерть, в луче моего фонаря. Думаю, он понял, что я его убью.

Голос Пэтча дрожал. Он заново проживал эту сцену, которую носил в себе слишком долго. Деллимар выпрямился с резким возгласом. В руке у него был какой-то предмет цилиндрической формы. Пэтч ринулся к нему, охваченный холодной яростью. Он ударил его кулаком в лицо, и голова Деллимара дернулась назад, ударившись о стальной угловой профиль.

— Я хотел избить его, раздавить, стереть в порошок! Я хотел его убить!

Он тяжело дышал, стоя у конца стола. Свет падал на него сверху, а на его лице залегли глубокие тени.

— В тот вечер с кораблем происходили необъяснимые вещи — передние трюмы затопило, в радиорубке вспыхнул пожар, а тут еще эта крыса забралась в трюм… и все это сопровождалось ураганным ветром. Бог ты мой! Что бы вы сделали на моем месте? Я был капитаном. Моему кораблю угрожала смертельная опасность. А он хотел, чтобы судно затонуло. Я его предупреждал.

Внезапно он замолчал и вытер лоб ладонью.

Он продолжал свой рассказ уже немного спокойнее, описывая все, что случилось после того, как тело Деллимара безжизненной массой сползло на один из ящиков с авиационными двигателями. На его редких бесцветных волосах блестела кровь. Пэтч не сразу понял, что убил судовладельца. До него это дошло несколько позже. Но гнев его покинул, и каким-то образом ему удалось по вертикальному трапу вытащить его на палубу, где его едва не сбила с ног вторгшаяся на судно волна. Но он все же сумел по трапу подняться на верхнюю палубу, где вероятность столкнуться с кем-то из команды была ниже. Но, когда свет с мостика случайно упал на голову Деллимара, он понял, что судовладелец мертв.

— У него была сломана шея. — Он произнес это безжизненным и лишенным каких бы то ни было эмоций голосом.

— Но ты же мог сказать, что с ним произошел несчастный случай… что он свалился в трюм или что-нибудь в этом роде…

Я вспомнил угольную пыль и шорох пересыпаемого угля. Я уже понял, что будет дальше.

Он потянулся к пачке сигарет и закурил. Затем он снова сел за стол напротив меня.

— Наверное, я запаниковал, — произнес он. — Бедняга, у него был проломлен затылок, и выглядел он жутко.

Перед его глазами снова была кровь и безвольно болтающаяся голова. На его лбу снова выступил пот.

— Я решил бросить его за борт.

Но сначала он опустил тело на палубу, чтобы осмотреть его. И тут из правой двери рулевой рубки вышел Хиггинс. Пэтч не осмелился тащить тело к борту. Но рядом с ним оказался люк угольного бункера, который по какой-то необъяснимой причине был открыт, и он, не успев подумать, бросил тело в желоб и захлопнул люк.

— И только много часов спустя до меня дошло, что я натворил. — Сжимая сигарету дрожащими пальцами, он сделал глубокую затяжку. — Вместо того чтобы избавиться от трупа, я повесил его себе на шею, как мельничный жернов. — Последние слова он произнес еле слышным шепотом и несколько мгновений молчал, а затем добавил: — Когда ты поднялся на борт, я спустил в угольную яму веревочную лестницу и пытался добраться до тела. Но к тому времени качка погребла его под тоннами угля.

После этого наступило долгое молчание, во время которого был слышен лишь шум ветра в снастях, завывающего на высокой унылой ноте. Якорная цепь скрежетала о гальку. Затем, обращаясь к самому себе и низко опустив голову, он произнес:

— Я его убил в полной уверенности, что вершу правосудие. Он заслуживал смерти. Я был убежден, что спасаю жизни тридцати с лишним человек на борту, включая и свою собственную.

Внезапно он поднял голову и посмотрел на меня.

— Ну вот, я рассказал тебе правду.

Я кивнул. Я знал, что это правда. Теперь я понимал, почему ему необходимо туда попасть, почему он не мог сообщить о предложении Деллимара суду.

— Тебе следовало пойти в полицию, как только ты вернулся в Англию, — пробормотал я.

— В полицию? — Он побледнел как мел. — Как я мог туда пойти?

— Но если бы ты рассказал им о том предложении, которое тебе сделал Деллимар…

— Ты думаешь, мне поверили бы? Это были бы всего лишь мои слова, без всяких доказательств. Как бы я смог оправдаться… — Он перевел взгляд на лежащий на столе конверт. — Видишь эти деньги? — Он потянулся к деньгам и сгреб целую пригоршню пятифунтовых банкнот. — Он предлагал их мне. Все эти деньги. Они хранились у него в каюте, и он рассыпал передо мной все пять тысяч. Он вытряхнул их из вон того большого конверта. Я взял их и швырнул ему в лицо. Я сказал ему, что он будет гореть в аду прежде, чем я стану выполнять его грязные задания. Вот тогда я его и предупредил, что убью его, если он попытается погубить судно. — Он помолчал, продолжая тяжело дышать. — А потом началась буря, и передние трюмы внезапно дали течь, и еще пожар в радиорубке… Когда я увидел его в трюме… — Он продолжал смотреть на меня. Его лицо осунулось. Передо мной был человек, находящийся на пределе своих возможностей. Таким я и увидел его впервые. — Тогда я был абсолютно уверен в своей правоте, — снова прошептал он.

— Но это был несчастный случай, — подал голос Майк. — Ты не собирался его убивать, черт возьми.

Он медленно покачал головой и запустил пальцы себе в волосы.

— Нет, это неправда, — прошептал он. — Я хотел его убить. Я приходил в ярость при одной мысли о том, к чему он пытался меня вынудить… о том, что он делает с кораблем. Это был первый корабль за десять лет, на который я взошел капитаном… — Он снова смотрел на стакан. — Когда я посадил «Мэри Дир» на рифы, я думал, что смогу к ней вернуться, избавиться от тела и доказать, что он пытался ее потопить… — Он снова смотрел на меня. — Как ты не поймешь, Сэндс… Я должен был убедиться в том, что не ошибся, что мои действия были оправданы.

— И все же это был несчастный случай, — мягко произнес я. — Ты мог пойти к властям… — Я поколебался и добавил: — Был момент, когда ты был готов это сделать. Когда ты, обогнув Уэссан, взял курс на Саутгемптон.

— Тогда у меня все еще был корабль, — пробормотал он, и я понял, что для такого человека, как Пэтч, означало иметь под своим началом корабль.

Пока у него под ногами была палуба «Мэри Дир», судна, которым он командовал, он все еще был уверен в себе и в своей правоте.

Он протянул руку к бутылке.

— Не возражаете, если я выпью еще?

По голосу было слышно, что он смирился с неизбежным.

Я смотрел, как он наливает ром в стакан. Теперь мне было понятно, как отчаянно он хотел оправдаться перед самим собой. Я вспомнил его реакцию при виде команды, сбившейся, как стадо овец, вокруг Хиггинса в участке Пемполя. Его первая команда за десять лет, и история повторилась. Какая жестокая судьба!

— Когда ты в последний раз ел? — спросил я.

— Я не знаю. Это не имеет значения.