Кораблики, или «Помоги мне в пути»
Шрифт:
Я, не скрывая, переложил "ПП" из брючного кармана в просторный карман куртки. Сказал очень ровно, чтобы не заорать:
– Господин Полоз, не откажите в любезности, сядьте вон в то кресло, подальше от двери...
– Да, но...
– Сядьте, господин Полоз... – Я опустил руку в карман. – Вот так, благодарю вас. Ваше присутствие здесь, надеюсь, остановит Карлушу в желании повторить фокус с рубильником...
– Какой фокус? – прошептал Полоз, нелепо проваливаясь в мякоть кресла.
– Тот, когда на пол дается
Никакой он был не зомби, не дубликат, не биоробот! Он был настоящий Петька! Изумленно вскинул мокрые ресницы:
– Откуда вы меня знаете?
– Потом объясню... Я про тебя все знаю.
Он опять прижался к стене: испуганно, недоверчиво.
– Правда, – улыбнулся я как можно добродушнее. – Абсолютно все. Даже то, что у тебя на левой лопатке "гусиная лапка"...
И тут я испугался: вдруг родинки нет? Шагнул к Петьке, потянул вниз край пледа на плече. Петька дернулся. Но я успел заметить – на острой лопатке гусиный след. И еще одно успел – самое главное! Коснувшись на миг горячего мальчишкиного плеча, понял окончательно, что Петька настоящий, живой и что никуда он не исчезнет!
А он, шарахнувшись, потребовал – все еще со слезинкой, но дерзко:
– Отдавайте мои штаны и рубаху!
Я посмотрел на Полоза.
– Вы напрасно считаете, что... – начал лепетать он.
– Есть у вас одежда для мальчика?
– Ну... откуда же? В доме нет детей...
– Черт возьми! Хотя бы концертный костюм!
– Но они все в костюмерной... Если хотите, я пошлю Карлушу. Но это будет непросто, потому что...
– Если Карлуша сунется из дома, его пристрелят, – сообщил я. И вынул радиофон: – Юджин! Ты где?
– Только что подъехали. Я, Горский и Виктор. Войти?
– Пока не надо. Никого не выпускайте из дома. В силу некоторых обстоятельств...
– Ясно... – сказал он слегка растерянно.
– Мы скоро сами выйдем, Южик... – Я убрал радиофон, опять сунул "ПП" в брючный карман и скинул куртку. – Петушок, надень пока вот это. – Положил куртку ему на плечо и отвернулся. Спиной загородил Петьку от Полоза. Я ведь помнил, каким стеснительным был в детстве.
Полоз вдруг сказал, дрябло двигая подбородком:
– Зря вы все это. Он... то есть объект ваших забот... протянет не больше десяти минут. И... растворится в пространстве...
Я подошел, остановился перед ним. Между нами был низкий столик. Я уперся в полированное дерево кулаками. Сказал шепотом, сквозь зубы:
– Тогда и ты растворишься. Следом... Клянусь...
Он понял, что я не шучу. Опять посерел...
– Впрочем, не бойся, – усмехнулся я, ощутив толчок ласковой печали. – Никуда Петька не денется.
–
Откуда вы его знаете? – прошептал Полоз. – Это невозможно...Что мне было терять? Да и злость подкатила так, что через край.
– Знаю потому, что ты, сволочь такая, вытащил сюда из прошлого меня самого...
Полоз, наверно, с минуту сидел с отвисшей губой. У меня за спиной суетливо возился с курткой Петька. Мой злой шепот он едва ли слышал. А если и слышал, то не понял.
Полоз опять пролепетал:
– Это невозможно... Это середина прошлого века.
– Вот именно... Тогда мне был двенадцатый год. А потом, через сорок с лишним лет, я ушел в Пространство на "Игле" и вернулся лишь вчера...
Он, видимо, слышал про "Иглу". Как-никак он был связан с темпоральными проблемами, иначе не сумел бы склепать свой хроноскоп. И главное – он сразу поверил.
А поверив, он вдруг приободрился. Наверно, оттого, что разъяснил для себя загадку.
– Кто же мог подумать... господин Питвик. Такое невероятное совпадение. Один шанс из миллиона... из миллиарда. Почти сто лет прошло, да и город совсем другой...
Петька перестал возиться. Я оглянулся. Он, запахнув балахонистую куртку, вопросительно и тревожно смотрел на меня.
– Сейчас поедем отсюда, Петушок... – И я снова глянул на Полоза.
Он сказал совсем уже по-деловому. И примирительно:
– Вы напрасно гневаетесь на меня. Разве я хотел причинить вам зло?.. Это дикая случайность. И я вижу для нее лишь одно объяснение...
– Какое? – спросил я машинально. Вообще-то наплевать мне было сейчас на его объяснения.
– Боюсь, что с научной точки зрения неприемлемое. Но пока единственное... Когда вы увидели мальчика на сцене, то так потянулись к нему... душой, что душа ваша... или частичка ее... если, конечно, вообще верить в существование души... переселилась в него... Этим и объясняется его... гм... стабильность...
Я (видимо, в отличие от Полоза) верил в существование души. И опять оглянулся на "стабильного" Петьку. Снова сказал:
– Сейчас...
А Полоз вдруг совсем тихо, но очень деловито заявил:
– Имейте в виду, мы оба одинаково завязаны в этот узел. И распутывать его надо вместе.
– Нет уж, маэстро! Распутывать... а вернее, выпутываться вам придется одному.
– Значит, вы оставляете мальчика мне? – не то испугался, не то обрадовался он.
– Вы что, рехнулись?
– Но тогда... что вы с ним будете делать?
– Это уж мои проблемы.
– Но... кстати, зря вы пригласили ваших... коллег. Впрочем, они еще ничего не знают. А мальчик... – Полоз вдруг нагнулся ко мне близко-близко. Жилки набухли в белках глаз. Он смотрел снизу вверх, будто из норы. – Это минутное дело. Совсем безболезненная инъекция, и... у меня есть аннигилятор. Никаких следов...