Коридоры кончаются стенкой

— Что, всю забрал себе? — удивился Малкин.

— Всю.

— Как же вы проспали?

— А кто мог предвидеть такое?

— Вы должны были предвидеть! Литературу мы у попа отберем и задвинем его куда-нибудь подальше, но имейте в виду, вам тоже не поздоровится.

Прозвучавшая угроза должна была бы остановить поток информации, но не тут-то было:

— В Геленджике попы ходят по дворам, — не успокаиваются ораторы, — и вербуют актив. Тоже хотят ввести своих кандидатов в Верховный Совет. Чтоб привлечь к себе сторонников, разрешили стахановцам причащаться вне очереди…

В зале зашумели, раздались смешки. Кто-то выкрикнул:

— А секретарь горкома где причащается?

— В чайной, — поддержали весельчака, — или где-нибудь возле бабы! Ха-ха-ха!

Стало весело. Кравцов растерянно посмотрел в зал, не зная, как поступить. Сказал сурово:

— Смех смехом, но поп — это все-таки проблема. Черт его знает, что он выкинет в следующую минуту. В Славянском районе, вон товарищи Сидят — не дадут соврать, стансовет одной из станиц закрыл церковь. Как поступил поп? Собрал самую консервативную публику — стариков и старух, привел их в сельсовет и стал требовать отмены решения. Пред воспротивился. Тогда поп в пылу полемики говорит председателю: «Ладно. Не хочешь отменять свое решение — подождем выборов. Посмотрим, кто будет сидеть в стансовете, ты или я». «Ну а если ты?» — спросил председатель. «Если я, — отвечает, — то граждане подобных решений принимать не будут». Поняли, на что намекает? Ты, мол, коммунист, единолично решаешь. Мы будем решать всем миром. Это заявление имеет тонкую, явно антисоветскую, контрреволюционную направленность.

— Кстати, — решился высказать свое мнение представитель Славянского района, — этот поп очень умная и толковая сволочь. То ли бывший полковник, то ли другой чин, но жутко ушлый. Говорят, прославленный и служил во флоте.

— Что из того, что умный? Все равно враг. В общем, с попами все ясно, — хлопнул Кравцов ладонью по крышке стола. — Эта контра на виду и с нею бороться легче. Хуже, когда враг сидит рядом, улыбается тебе, поддакивает, а за спиной творит черное. Вы ж еще не знаете, что в Москве арестованы Жлоба и Ковтюх. Да! Оба эти, с позволения сказать, легендарные комдивы, оказались лютыми врагами партии и народа. Следствию еще предстоит выяснить всю глубину их падения, но уже сегодня известно, что, пользуясь доверием народа, они стали создавать в крае повстанческие отряды. Обманом и запугиванием вовлекая в них бывших своих соратников, красных партизан, они намеревались использовать их против партии и ЦК, готовили терракты против товарищей Сталина, Андреева, Ворошилова.

— Это ошибка, — крикнули из зала.

— Нет, не ошибка. Идя своим, самостоятельным путем, наши краевые органы НКВД под руководством товарища Малкина вскрыли у нас под носом крупнейшую белогвардейскую повстанческую организацию, которая плотно смыкается со Жлобой и его приспешниками. Задача состоит в том, чтобы вы дружно помогли товарищу Малкину до конца размотать эту банду фашистских наймитов, раскрутить их преступные связи и создать в каждом районе такое положение, какое позволило бы до выборов в Верховный Совет СССР выловить всю эту сволочь.

Кравцов мельком взглянул на Малкина. Встретившись с его взглядом, торопливо сошел с трибуны и, пошептавшись с ним, вернулся обратно.

— Мы тут посоветовались с товарищем Малкиным и решили проинформировать вас о нижеследующем. В последнее время в Краснодаре, Сочи, Новороссийске и других городах и районах, где были разоблачены крупные троцкистско-зиновьевские группировки, созданные врагом народа Шеболдаевым, появилась демобилизующая теорийка, что, мол, все враги разоблачены и можно расслабиться. Эту теорийку изобрели враги, чтобы, притупить нашу бдительность, тем более что враги обнаруживаются в самых неожиданных местах. Недавно ко мне обратился секретарь Новороссийского горкома Саенко и рассказал, что, когда они ехали с секретарем Краснодарского горкома Шелухиным из Ростова в Краснодар, то этот Шелухин, сильно под шафе, так разговорился, что стал клеветать на ЦК нашей партии, беря под сомнение обоснованность исключения из ЦК и из партии товарища Шеболдаева… извините… врага народа Шеболдаева. При этом он сказал: «Я Шеболдаева знаю хорошо. Он труслив и ЦК боялся, как огня. Не верю, чтобы он мог выступать против его решений». Саенко не поддержал его в этом вопросе, тогда он срочно сменил пластинку и заговорил о Троцком, пропагандируя его заслуги в гражданской войне. Закончил он свои излияния клеветой на Красную Армию, заявив, что, когда Троцкого сняли с поста, вся армия жалела о нем. Разве это не явный троцкист? Посоветовались мы с товарищем Малкиным и решили снять Шелухина с поста за распространение контрреволюционной троцкистской клеветы на ЦК ВКП(б) и на Красную Армию, и думаю, что ЦК Одобрит наше решение.

Кравцов сделал паузу, дожидаясь аплодисментов, но их не последовало. Секретари горрайпарткомов сидели с открытыми ртами, и совершенно невозможно было понять, разделяют они точку зрения Оргбюро ЦК ВКП(б) по Краснодарскому краю или нет. Тогда он, обиженно хмурясь, сказал: «Я кончил», и под хлипкие аплодисменты покинул трибуну.

40

На следующий день после совещания Кравцов созвал бюро.

— Я вчера прокукарекал насчет Шелухина в надежде, что вы меня поддержите.

— Ты изложи суть вопроса, — попросил Симончик. — Ни я, ни вот Марчук с Ершовым толком не знаем, что произошло.

— Да ничего нового я Вам не скажу. Разве что детали? Но стоит ли терять время? Саенко и Шестова, которая с ними ехала, вчера были у меня и снова подтвердили его вражескую вылазку.

— А что сам Шелухин? — спросил Марчук.

— Кается.

— Тогда предлагай проект решения, — заторопился Малкин. — Насколько я понимаю, он у тебя уже давно созрел?

— Конечно, конечно, — засуетился Кравцов. — Еще вчера сварганил. — Он достал из папки разлинованный в клетку листок, небрежно вырванный из записной книжки, исписанный красными чернилами.

— Э-э, да ты пророк, — засмеялся Малкин. — Курочка еще в гнезде, а у тебя уж и бумага в клетку и чернила цвета крови.

— Х-хех, — осклабился Кравцов. — Случайно, но символично, а?

— По его статье больше червонца не дадут, так что зря брызгал красными чернилами.

— Такие оказались под рукой.

— Сейчас главное — изолировать врага, — вклинился в разговор Ершов, — что потом — раскрутка покажет. Есть сведения, что он еще в Тульском районе, когда там работал, показал себя не лучшим образом.

— Так я — зачитываю? Или будем говорить о том о сем? — насупился Кравцов.

— Читай, читай, — разрешил Малкин.

— Значит так… Слушали — здесь ясно… Постановили. Первое. За распространение контрреволюционной троцкистской клеветы на ЦК ВКП(б) и на нашу Красную Армию снять с поста первого секретаря Краснодарского горкома Шелухина И. Е. Просить ЦК ВКП(б) утвердить это решение и вывести его из состава Оргбюро ЦК по Краснодарскому краю. Поручить товарищу Кравцову написать в ЦК записку по этому вопросу. Все.

— А по Тульской? — напомнил Ершов.

— Там же еще ничего не ясно, — возразил Марчук.

— Все равно надо обозначить, — поддержал Малкин Ершова.

— Тогда формулируйте пункт, — предложил Кравцов.

— Предлагаю записать так, — оживился Ершов. — «Имея в виду, что на Шелухина поступили материалы об антипартийном поведении в бытность его секретарем Тульского райкома, вопрос о его партийности обсудить особо».

— Принимается? — спросил Кравцов.

— Принимается, — ответили хором.

— Надо записать пункт по Саенко, — предложил Малкин. — Почему сразу не доложил в крайком о случившемся?

— Верно. Надо принять, — согласился Кравцов. — Он и до сих пор ничего не сказал бы, если б я не поинтересовался поведением Шелухина в Ростове.

— Тогда так и записать, — предложил Малкин, — потребовать от первого секретаря Новороссийского горкома ВКП(б) товарища Саенко объяснение, почему он своевременно не сообщил бюро о контрреволюционной клевете Шелухина на ЦК ВКП(б) и Красную Армию. Объяснение обсудить в его присутствии на Оргбюро.