Корни Иггдрасиля

Конунг стал расспрашивать Торда о новостях и потом спросил его, не приехал ли с ним кто-нибудь, кого он хотел бы представить ему.

— Со мной в плавании был мой брат, — говорит Торд.

— Это, должно быть, хороший человек, — говорит конунг, — если он похож на тебя. Торд говорит:

— Не похож он на меня.

Конунг сказал:

— Однако он все же может быть хорошим человеком. А в чем вы больше всего несхожи?

Торд сказал:

— Высок он ростом, безобразен он и совсем неказист. Сильный и незлобивый это человек.

Конунг сказал:

— Наверно у него все-таки немало достоинств.

Торд говорит:

— Не славился он умом, когда был молод.

— Меня больше интересует, — говорит конунг, — как сейчас обстоят дела. За собой-то он следить может?

— Не во всем, — говорит Торд. Конунг сказал:

— Зачем же ты взял его из дому?

— Государь, — говорит Торд, — мы владеем всем поровну, но ему нет никакого проку от имущества, торговыми делами он не занимается, он просил только одного — поехать со мной за море, и мне показалось несправедливым отказать ему в этом, раз уж он дает мне всем распоряжаться. И мне подумалось, что встреча с вами принесла бы ему удачу [497] .

497

В представлении древних скандинавов конунг был наделен магической «удачей», способной переходить на тех, кто с ним общался. Перемена в судьбе Хрейдара может быть объяснена его встречей с Магнусом Добрым, передавшим ему частицу своей королевской «удачи».

— Я хотел бы его видеть, — говорит конунг.

— Так и будет, — говорит Торд, — но теперь он куда-то запропастился.

Тогда конунг посылает за ним. И когда Хрейдар слышит, что конунг хочет его видеть, то он идет, задрав нос и не разбирая дороги, ведь ему было непривычно, что конунг ищет с ним встречи. Одет он был так: на нем были штаны до щиколоток [498] и серый плащ. И когда он предстает перед конунгом, то падает на колени и приветствует его. Конунг отвечает ему, смеясь:

498

Штаны до щиколоток— одежда подростков или дураков.

— Если у тебя ко мне есть дело, то говори прямо, чего ты хочешь. Ведь и у других есть нужда поговорить со мной.

Хрейдар говорит:

— Мое дело, думаю я, очень важное. Я хотел на тебя посмотреть, конунг.

— Ну и как, доволен ты, — говорит конунг, — тем, что меня видишь?

— Конечно, — говорит Хрейдар, — но не уверен я в том, что рассмотрел тебя как следует.

— Так как же нам быть? — говорит конунг. — Может, ты хочешь, чтоб я встал?

Хрейдар отвечает:

— Пожалуй, — говорит он. Поднявшись, конунг сказал:

— Ну, теперь я думаю, ты меня можешь хорошо рассмотреть.

— Не совсем хорошо, — говорит Хрейдар, — но почти.

— Может быть ты хочешь, — говорит конунг, — чтобы я снял плащ?

— Конечно, я этого хочу, — говорит Хрейдар. Конунг сказал:

— Мы должны прежде это дело обсудить. Вы, исландцы, большие выдумщики, и мне не хотелось бы допустить, чтобы ты это обратил в насмешку, хочу я этого избежать.

Хрейдар говорит:

— Никто не смеет, конунг, дурачить тебя или лгать тебе.

Тогда конунг снимает с себя плащ и говорит:

— Теперь смотри на меня так внимательно, как тебе хочется.

— Ладно, — говорит Хрейдар.

Он обходит конунга кругом, бормоча себе при этом под нос:

— Прекрасно, прекрасно.

Конунг сказал:

— Теперь ты меня рассмотрел, как тебе хотелось?

— Конечно, — говорит он. Конунг спросил:

— Ну и понравился я тебе?

Хрейдар отвечает:

— Не преувеличил Торд, брат мой, когда говорил о тебе хорошее.

Конунг сказал:

— Сумел ли ты найти какой-нибудь изъян, которого другие не замечали?

— Не думал я искать, — говорит он, — да и не смог бы, потому что каждый предпочел бы быть таким как ты, когда б от него это зависело.

— Ты преувеличиваешь, — говорит конунг. Хрейдар отвечает:

— Тогда следовало бы бояться лести, — говорит он, — когда б ты не был на самом деле таким, каким я тебя нашел, о чем я и сказал только что.

Конунг сказал:

— Все же найди какой-нибудь изъян, пусть хоть самый маленький.

— Вот разве что, — говорит он, — один глаз у тебя немного выше другого.

— До тебя это заметил только один человек, — говорит конунг, — и это был Харальд конунг, мой родич [499] . А теперь давай сквитаемся, — говорит конунг. — Встань-ка теперь ты и сними свой плащ, а я на тебя посмотрю.

Хрейдар сбрасывает плащ, а ручищи у него грязные — человек он был большерукий и безобразный, — вымыты кое-как. Конунг смотрит на него пристально.

499

Харальд Суровый и отец Магнуса Олав Святой были единоутробные братья.

Тут Хрейдар сказал:

— Государь, — говорит он, — как ты меня находишь?

Конунг говорит:

— Думается мне, что не родился еще человек безобразнее тебя.

— Так говорят, — отвечает Хрейдар. — Ну, а нет ли, на твой взгляд, во мне чего-нибудь хорошего? Конунг сказал:

— Говорил мне Торд, брат твой, что ты человек добродушный.

— Так оно и есть, — сказал Хрейдар, — да сдается мне, что это плохо.

— Но однажды ты разгневаешься, — сказал конунг.

— Тебе видней, государь, — говорит Хрейдар. — А долго ли еще ждать?

— Точно не знаю, — говорит конунг. — Скорее всего, случится это нынешней зимой.

Хрейдар сказал:

— Спасибо на добром слове.

Конунг сказал:

— К чему у тебя есть умение?

Хрейдар говорит:

— Никогда я ничего не пробовал, а потому и не знаю.

— Возможно, что ты на что-то способен, — говорит конунг.

— Спасибо на добром слове, — сказал Хрейдар. — так и должно быть, раз ты так сказал. Мне, видно, потребуется место для зимовки.

Конунг сказал:

— За этим дело не станет. Но я считаю, что лучше было бы тебе остановиться там, где поменьше народу.

Хрейдар ответил:

— Ну что ж, — говорит он, — но только нигде не будет так мало народу, чтобы не всплыло все, что я скажу — и скажу-то в шутку, — а я человек несдержанный на язык и много чего могу наговорить. Вот и может случиться так, что мои слова разнесут повсюду, и надо мной станут насмехаться и придадут слишком большое значение тому, что я сказал в шутку или просто сболтнул. И поэтому кажется мне более разумным держаться тех, кто обо мне заботится, как Торд, мой брат, хотя бы там было и множество народу, чем жить там, где людей немного, но никому ни до чего нет дела.