Корну

В результате была устроена форменная засада. В комнате подростка установили скрытую камеру, Роман с Рагозой прятались в этой же комнате в стенном шкафу, по всему дому натыкали микрофонов, а Бек, которому после ранения разрешили вернуться на службу с ограничениями, сидел в машине, наблюдал за улицей и координировал своих подчиненных.

* * *

– Нет, это невозможно! – Рагоза наклонился к самому уху Романа и жарко выкладывал туда накопившееся раздражение. – Почему мы вообще решили, что она придет именно сегодня? Мамаша, видите ли, подслушала телефонный разговор…

– Я тоже считаю, что вполне можно было обойтись камерой, – продышал в ответ Роман. Если бы она записала проникновение и укус, тогда другое дело. Идем по адресу и берем тепленькой, без всяких засадных шкафов.

– Во-во! Это Пальфи, старый хрыч нас на закланье отдал, чтобы от этой сумасшедшей мамашки отделаться.

– А ты бы на его месте что?

– А я бы никогда!..

– Ты просто с ней не общался, а я да.

– Смешно будет…

– Что?

– Смешно, говорю, будет, если парень сейчас в шкаф заглянет. Будем выглядеть полными идиотами.

– А мы и так уже, вполне. А все равно это лучше, чем какая-нибудь зачистка со стрельбой.

– Да ну? Подержи меня еще десять минут в этом шкафу, и я соглашусь выйти на вервольфа с голыми руками!

– Все, тс-с-с! Услышат, – цыкнул Роман.

– Лагачу хорошо… – не унимался Рагоза. – Он-то в участке дежурить остался. Вечно ему всякая лафа подваливает.

Роман представил, что здоровяк-Лагач вполне мог попасть в тесный шкаф вместо маленького Рагозы, и тут же почувствовал к соседу большую симпатию.

– Так, парни, внимание, – зазвучал в наушнике хриплый голос Бека. – Похоже, вижу нашу девочку. Да, она. Прыгает через забор и лезет по стене. Хорошо двигается, чертовка, ловкая! Будьте наготове.

Рагоза прильнул к глазку, Роман весь обратился в слух. Ничего… Нет, что-то есть! Кто-то тихонько стучит по оконному стеклу. Скрип кровати, шаги и звук открываемой оконной рамы.

– Ну что там? – шепотом спросил Роман. – Это она?

– Тихо! – Рагоза на мгновенье оторвался от отверстия, скорчил в темноте страшную рожу и снова прильнул к дырке.

Роману, за неимением оной, ничего не оставалось, как только слушать.

– Ты что-то поздно сегодня, – сказал паренек в комнате. – Я уж начал волноваться.

– Ты дверь запер? – раздался в ответ девичий голос.

– Да.

– Я раньше не могла. И вообще, если бы ты знал, как мне надоело вот так, исподтишка, по стенке ночью к тебе ползать. Думаешь, легко по стене на второй этаж залезать?

– Да я понимаю, – виновато сказал паренек. – Но ты же знаешь, какие у меня предки… Разве им объяснишь? Я уже им сто тысяч раз все про нас объяснял, а они только ругаются. Собаку грозятся купить.

– Ой! С собакой совсем плохо будет, – испугалась девушка. – Она меня за километр почует.

– Ничего, пусть покупают, – насупился голосом паренек. – Мне через год восемнадцать, буду совершеннолетним, они мне будут не указ.

– Так это еще когда… – вздохнула девушка. – Год – это ведь так долго! А я без тебя, мне кажется, недели не проживу.

– Я без тебя тоже, – сказал паренек. – Ничего, и на этот год что-нибудь придумаем… На крайний случай я у Яцека ключ от гаража попрошу. Любовь, она, знаешь, как классик сказал, все невзгоды побеждает.

– Красиво как… Это кто так сказал?

– Это… Шекспир… вроде бы… – неуверенно отозвался паренек.

– Какой ты у меня начитанный!.. восхищенно вздохнула девушка, и вслед за этим раздались своеобразные звуки, будто бы, скажем, трудолюбивый ребеночек заполучил в рот конфету чупа-чупс.

«Ага! – подумал Роман. – Присосалась-таки, пиявка!»

Он толкнул локтем Рагозу и прошептал тому в ухо:

– Ну чего, выходим?

– Да тихо ты, – шепнул ему Рагоза. – Она ж его еще не укусила.

– А что это там так чавкает?

– Так это они целуются, – объяснил Рагоза. – Пусть она его хоть куснет – тогда и возьмем с поличным! – И поскольку в этот момент скрипнула кровать, он прильнул к своему глазку, дабы не упустить ничего важного.

– Подтверждаю, – сказал Бек. – Ждите укуса.

Роман переставил затекшие ноги и прислонился ухом к дверце, чтобы лучше слышать. Несмотря на то, что одного из двух находившихся в комнате живым можно было назвать с большой натяжкой, звуки оттуда доносились самые жизнеутверждающие. Бойко скрипела кровать, раздавались охи и довольное мычание. Вся эта куртуазная симфония продолжалась довольно долго. Роман поглядел на прильнувшего к глазку Рагозу, и подумал: а только ли служебный долг заставляет того так внимательно пялиться в щелку? Но потом пришла мысль, что о людях надо думать с лучшей стороны, и Роману стало стыдно. Кроме того, у него самого адски затекли ноги и шея, он чувствовал себя разбитым, и потому сейчас все доносившиеся до него охи и вздохи не будоражили ни души, ни тела. Наверняка и Рагоза чувствует себя не лучше. Однако вон как прилип к глазку… Служебный долг, конечно, служебный долг.

За этими раздумьями он не сразу заметил, что снаружи престало пыхтеть.

– Ну вот, – раздался в тишине обиженный голос девушки. – Как всегда, опять… А я ведь уже почти… Ну что же ты, еще чуть-чуть подержать не мог?

– Да как же я его подержу? – Слабым голосом отозвался парень, – если ты меня опять укусила? Ты ж из меня всю держалку с причмоком и высосала, на чем же ему держаться? Сколько раз говорил… Или тебе опять учебник по анатомии показать?

– Да помню я все… – виновато отозвалась девушка. – Только не получается. Как только возбудюсь… возбуждусь. Так сразу башню и сносит. Ничего поделать не могу, кусь – и все.

– Кусь-кусь! – передразнил паренек. – Что ж делать-то? Никакой нормальной половой жизни не выходит, огорчения одни… Слушай, – оживился он после паузы, – а может, мне ошейник кожаный купить и надевать заранее? Я такой в магазине для мазохистов видел.

– А что это ты делал в магазине для мазохистов? – строго спросила девушка.

– Да так, заскочил просто… Любопытно же…

– Не поможет ошейник, – подумав, вздохнула девушка. – Я тогда тебя не в шею, а куда-нибудь еще укушу. Мест-то, знаешь сколько. И вот, на бедре, и на запястье… И вот здесь, под мышкой. Вот если бы тебя всего в костюм обрядить…

– Ага, – фыркнул паренек, – ну давай на меня еще космический скафандр напялим или рыцарский доспех. Картина маслом – секс железного дровосека! И потом, как я в таком костюме… причиндалом своим орудовать буду?

– Ну, – засмущалась девушка, – можно ведь не сплошной. Там где… это самое… дырочку оставить.

– Так ты меня тогда за «это самое» и тяпнешь, – мрачным голосом предрек паренек.

– Нет, ну что ты, – испугалась девушка. – За «это самое» я не буду.

– Это ты сейчас так говоришь. А вот как накатит…