Король-Бродяга (День дурака, час шута)

Пожалуй, только хорошего обеда и разговора с умным человеком. Первое мне предоставит повар Советника, о котором я не знал решительно ничего, но был уверен, что готовит он безупречно. Это же повар Вито, в конце концов… А второе — сам Советник.

Рэд, переставший беспокоиться обо мне только после того, как я молодцевато спрыгнул с подножки кареты, озадаченно повел носом. Такое обилие цветов, я думаю, смущало его суровую северную душу, привыкшую к лугам и робким первоцветам весны на пастбищах. А здесь… Тугие, одуряющие розы… Самый ранний сорт, и самый красивый.

— Здесь у меня тоже есть коллекция оружия и доспехов, — с милой улыбкой сказал Вито.

Рэд понимающе кивнул, всем своим видом говоря: 'Вы решили поговорить без меня, что же, я это понимаю… ну хоть отвлекаете меня чем-то действительно стоящим'.

— Пойду посмотрю прямо сейчас. — Сказал мой ученик, и, ухватив какого-то слугу за ливрею, стал выпытывать, как пройти к оружейной комнате. Мы с Вито пожали плечами, и Советник пригласил меня в сад.

— Замечательный молодой человек, — заметил Вито, стягивая перчатки.

Я вспомнил услышанные во время последнего путешествия в столицу слухи о его вкусах, вздрогнул, представив, как изящный, надушенный Вито будет смотреться рядом с огромным, будто медведь, Рэдом. Но — болезненным любопытством я если и страдал, то не к чужим постелям.

Советник отлучился на десять минут (клянусь, не больше!) чтобы переодеться в домашнее. Я сменить дорожное платье отказался, и, как выяснилось, не зря — его халат был вышит так, будто над ним в остервенении трудилось два десятка бесприданниц, я бы чувствовал себя в подобном костюме неудобно.

Возле небольшого фонтана, изображающего купающуюся то ли девочку, то ли мальчика, уже стоял столик, два низких кресла и, о, да, бутылка старого вина, издали подмигивающая мне запыленным зеленым стеклом.

Вито подвинул ко мне блюдо с сыром и фруктами, налил вина.

— Я очень рад, что Вы приехали…

— Вы сами это устроили, и — да, я понимаю вашу радость по поводу удавшейся авантюры.

Он расстроено покачал головой, пропустив мою шпильку мимо ушей, в одном из которых сверкал небольшой изумруд.

— Без Вас мне не справиться с ситуацией… Эдуард не доверяет мне ни на йоту.

— Милейший Вито, я не расположен ходить вокруг да около, уж извините. Я стар, у меня каждая минута на счету. — И, словно опровергая сказанное, я сладко и неторопливо потянулся, развалясь на подушках. Их положили в кресло для удобства моих старых, ха-ха, костей. — Да, я испытываю определенную тоску по тем временам, но, поверьте — ностальгии по короне не было и нет. Так что… таким извилистым путем в нужном вам направлении вы меня не выведете. Скажите прямо, что вы хотите?

Советник вздохнул.

— Мессир, вы помните наш разговор четыре года назад?

— Это было всего четыре года назад, для меня не такой уж срок, дорогой Вито.

— Вы мне тогда, помнится, ответили отказом.

— Что вы, что вы! — замахал я на него руками, — Разве я мог умнейшего человека оскорбить примитивным 'нет'? Я витиевато сообщил о невозможности моего согласия — вот как все было!

— Пусть так, — он улыбнулся, — но сути это не меняет.

— Вот именно! Не меняет… я и сейчас готов ответить тем же, только уважьте старика — позвольте сказать, как есть.

Он кивнул. Я подцепил длинной вилкой кусочек сыра с блюда и с удовольствием произнес:

— Нет.

— То ли вы меня уже не считаете 'умнейшим человеком', то ли не боитесь оскорбить… — Вито тоже откинулся на мягкой скамье и стал разглядывать тщательно отполированные ногти.

— Дело не в этом, лорд Советник. Я просто берегу ваше время. Можете не тратить его на сумасшедшего старика. Я не возьму корону, даже если мне ее принесут на блюде.

— Но почему?

— Напомните-ка мне… — весело фыркнул я, — вы задавали мне этот вопрос в прошлый раз?

— Да.

— И что я ответил?

— Вы загадочно засмеялись.

— Загадочно? — я внезапно выразил жгучий интерес к этому определению. — Как засмеялся — 'ха-ха' или скорее 'хи-хи'? Или, может, 'хо-хо'?

Советник серьезно кивнул и задумался, будто вместе со мной решил разобраться в этой, без сомнения, важной проблеме. И, только отпив вина и заев его кусочком яблока, он наконец-то дал ответ:

— Пожалуй, это больше походило на 'хи-хи'.

— Хм… Либо я был пьян, либо очень удивился тому, что мне вообще задают такие вопросы. Разве вам так важно знать, почему я что-то делаю — или не делаю, несмотря на то, что моего решения вы все равно не измените?

— Да, мессир. Я крайне заинтригован.

Ну вот, приехали. Может, послать его подальше? Грубо, на хавирском базарном…

— Вито, вы же Советник. Вы имеете представление о власти… и о грязи, ее сопровождающей. И в то же время наверняка встречали людей, не испытывающих к ней никакого интереса. Так? — он кивнул, и я продолжил, все более склоняясь к тому, чтобы выложить ему все до конца, не выкладывая по сути ничего. — И вот представьте, что я — именно такой человек. Корона? Кусок металла. Трон — жесткая деревяшка, почтение — пустое пустобрехство. Я отвечу вам тем же загадочным 'хи-хи'.

Лорд Вито внимательно выслушал меня, кивая, как болванчик. Потом долил вина, которое оправдывало свое пышное название 'Райские сады' на все сто, и цокнул языком.

— Джоселиан — вы позволите мне называть вас так? — я ведь не о власти говорю, а…

— О, это уже что-то новенькое! — подпрыгнул я, — В прошлый раз вы мне предлагали именно ее, а что ж теперь — марионеточное раскланивание на троне? В роли дряхлого, легендарного дедульки? О, я смогу это сыграть, не сомневайтесь — только не захочу. Как я когда-то обещал себе: ноги моей не будет в замке, и задницы — на троне! С замком, я, правда, погорячился, но вот с троном маху не дам.

Советник выслушал мою речь, не моргнув глазом. Потом выждал паузу, словно проверяя — закончил я или нет. Я, все еще брызжа весельем, повел рукой по воздуху: мол, ваша очередь, высказывайтесь. Театрально так, словно передавая право выступить сопернику по стихотворному состязанию. Вито чуть сощурил глаза — мои кривляния говорили ему слишком много — ах, черт, но менять выбранный стиль слишком поздно. Будем дурить дальше.

— Как я начал говорить… я предлагаю не власть, а власть.

— Вы, Советник, верно, застудили горло, потому что по вашему тону разницы я не улавливаю, — голос мой прямо-таки сочился ехидством.