Король драконов и Принцесса-Апельсин

Хотелось разбить что-нибудь, заорать диким голосом, а лучше всего – уплыть в ночное море. Чтобы слышать лишь волны и голоса чаек. И чтобы казалось, что я свободна… полностью свободна…

– Ты что как с цепи сорвалась? – Хильдика потирала помятую руку, а по щекам текли слёзы. – Что произошло? Что я сказала не так?

– Ты рассказала этим хвостатым гадам, что у тебя не было мужчины? – я обернулась к ней и даже мысли о море не смогли сдержать новой волны злости. – Как ты могла? Ты ведь обещала меня во всём поддерживать.

– Что? Никогда не говорила ничего… – залепетала она, но я не дала ей закончить.

Это невинное лицемерие взбесило меня ещё больше, чем королевское беззаконие и варварство. Я снова схватила Хильдику, на этот раз за плечо:

– Они мне в лицо сказали, что принц Альбиокко не мужчина, потому что его жена – девственница!

– Отпусти! Больно! – она дёрнулась под моей рукой, но вырваться не смогла и заплакала по-настоящему: – Я ничего им не говорила!

– Как тогда они узнали, по-твоему? – я встряхнула её, чтобы память у нежной овечки прояснилась.

Мне хотелось не просто встряхнуть её, а придушить. Предательница. Слабачка. Болтунья.

Пощёчина получилась сильнее, чем я хотела, и Хильдика, не удержавшись на ногах, повалилась на пол. Я удержала её, не дав упасть, и собиралась ударить во второй раз, но тут она крикнула мне в лицо:

– Я – никому – не – говорила! Уймись!

С моих глаз словно спала пелена. Я разжала пальцы, и Хильдика рванулась, упала на колени, потом поднялась, путаясь в подоле платья, и побежала к выходу. Я не стала догонять, и моя подруга выбежала вон, оставив меня одну. Простучали каблуки по коридору, и стало тихо. Очень тихо.

Теперь уже я взъерошила волосы, а потом потёрла лицо ладонями, окончательно становясь Аранчией. Что я только что устроила? Напилась, поссорилась с подругой… Ударила её… Я впервые ударила Хильдику… Почему я поверила драконам, а не ей? Может, драконы просто поймали меня на удочку, а я чуть не выдала себя... А может, тут дело в драконьей магии? Лионель что-то такое говорил… Да, драконьи чары… Они объясняют всё, что сегодня было сотворено и вытворено. Потому что иначе… иначе получается, что я тоже схожу с ума. Как отец. Безумный принц в дополнение к безумному королю – это самое страшное, что может произойти с Солерно…

Я рухнула на постель, даже не раздеваясь, и долго лежала, уставившись в потолок, пока не уснула тяжёлым, беспокойным сном.

Глава 11. Поцелуи горькие и сладкие

– Ты совсем свихнулся? – выговаривал брату Тюнвиль после того, как выгнал всех вон из шатра и проследил, что принц Альбиокко умчался из лагеря, подхлёстывая коня. – Что на тебя нашло? Чуть не покалечил мальчишку, наговорил ерунды… Тебе-то какая разница, что он там делает со своей женой? Или не делает. Пусть хоть смотрит на неё, хоть молится, как на реликвию – тебя это не касается.

Рихард по-прежнему стоял к нему спиной, держа кувшин с вином, но вина больше не пил.

– Что было бы, прикончи ты единственного наследника? – продолжал Тюнвиль. – Мальчишка – та ещё заноза, но когда ты его укусил…

– Это он меня укусил, сучонок сопливый, – подал, наконец, голос Рихард и повернулся. – Боюсь, как бы теперь бешенством не заразиться, – он оттянул ворот рубашки, показывая брату два полумесяца у основания шеи – отпечатки зубов. – До крови хватанул.

– Заживёт, – жёстко сказал Тюнвиль. – Тем более, ты первый начал. Ты первый его укусил. Зачем, скажи на милость…

– Я его не укусил, – Рихард поставил кувшин на перевёрнутое серебряное блюдо, в котором раньше лежало жареное мясо, вздохнул и тяжело сел на подушки. – Я его не укусил, а поцеловал.

– Ты – что?.. – у Тюнвиля пропал дар речи после такого заявления.

– Я – всё, – огрызнулся Рихард, барабаня пальцами по колену.

– Не пугай меня, – упрекнул брат. – Не хватало нам ещё безумного короля. А ты ведёшь себя так, что я всё чаще задумываюсь, что ты…

– Спятил, – закончил его фразу Рихард. – И меня это совсем не радует, можешь мне поверить.

– Так… – Тюнвиль сел на ковры прямо там, где стоял. – Может, объяснишь, что происходит?

Рихард мрачно промолчал, а потом так же мрачно усмехнулся. Поняв, что вменяемого ответа не дождётся, Тюнвиль осторожно спросил:

– Мне послышалось, ты сказал, что поцеловал принца?..

– Угу, – отозвался Рихард.

– Зачем? – оторопело спросил его брат, теряя обычную невозмутимость.

– Захотелось, – последовало в ответ.

– Что значит – захотелось?! – Тюнвиль начал заметно злиться. – Тут народу было – полный шатёр! Ты понимаешь, что теперь будут говорить про него? И про тебя!

– Да не переживай, – отмахнулся Рихард, нервно дёргая углом рта. – Я всё равно промахнулся.

– Промахнулся?..

– Чертёнок вертлявый, как болотная змея, – рыкнул король и пнул блюдо, валявшееся рядом. – Я поцеловал его в шею, хотя метился в губы.

Если бы сейчас в шатёр ударила небесная молния, Тюнвиль был бы потрясён меньше. Он смотрел на брата, пытаясь сообразить, как ответить на такое признание, а потом с облегчением выдохнул:

– Ты пьян! Всё понятно, ты просто напился. Надо меньше пить, чтобы ум за разум не заходил. Это вино и в самом деле слишком крепкое. Ты хлебнул лишнего, вот тебя и понесло. Мальчишка похож на девицу, вот тебе и показалось с пьяных глаз…

– Не показалось, – развеял его радость Рихард. – Я сразу, как его увидел, подумал – если сестра на него похожа, то всё – это судьба. И как сглазил.

– Ты свихнулся, – сказал Тюнвиль. – Или напился. Или то и другое вместе.

– Думаешь, меня это радует? – огрызнулся король. – Не много радости, когда стоит на языкастого сопляка!

– Ах ты ж… – Тюнвиль начал и не договорил, вытерев мгновенно вспотевший лоб.

– Сначала думал – это из-за злости, что он меня бесит, – продолжал Рихард сквозь зубы. – А потом… понял, что не от злости. Когда мы подрались из-за принцессы, и я на него упал… Но тогда решил – это так, от ярости. Потому что взбесил. Но он горячий, как печка, Тюн… И бешеный… И там, на рыбалке, сначала я его за руку взял, а потом губами… Я даже ту голую девчонку из моря так не хотел. И здесь, сегодня… словно мозги вышибло.

– Ни слова больше! – предостерёг его Тюнвиль и убеждённо добавил: – Это… это новое проклятие небес. Или какие-то древние чары. Да, чары! Да ты сам говорил, что-то не так с этим городом. Нам надо уехать. Точно, Рихард. Надо уехать. И всё снова станет на свои места.

– Уехать? – рявкнул Рихард, сверкнув глазами. – Теперь я точно никуда не уеду! Сестра этого гадёныша будет моей. И когда она попадётся мне в руки, я её наизнанку выверну. В отместку за то, что её братец такая смазливая дрянь!