Король холопов

Гость задумался; в это время Гарусьница и Богна начали расставлять на стол принесенное ими кушанье. Хотя оно было не изысканное, а мужицкое, голодный путник со смехом, как будто в первый раз в жизни видя такие блюда, принялся за еду.

Все ему пришлось по вкусу.

Вядух, взяв чашу и поместив ее у себя на коленях, задумчиво ел. Богна поставила перед гостем кувшин с пивом и простой деревянный кубок, инстинктивно выбрав самый красивый, желая выказать гостю свое внимание. Кубок был новый, гладко выструганный, точно выточенный, и на светлом дереве были нарисованы красные ободки.

Гость налил кубок и, кивнув головой глядевшей на него красивой девушке, приложил напиток к губам; Богна покраснела и, закрыв лицо руками, убежала к очагу.

Они несколько минут молчали, затем путник возобновил прерванный разговор.

– Расскажите мне, прошу вас, о вашем сословии и о его нуждах, –произнес он, – об этом нужно знать для того, чтобы пособить.

– Знание знанием, – рассмеялся он, – но помочь нам даже и сам король не сумеет…

– Даже и король? – подхватил гость с удивлением, оставив еду и устремив глаза на говорившего. – А это почему? Ведь он обладает силой и может поступить по своему желанию!

– Да, но он должен щадить своих рыцарей, не раздражать дворян, потому что он царствует при их поддержке. Дворяне и рыцари заслоняют собою мужика, и его не видно из-за них. Он стоит на самом конце, последний.

– Ведь король, – пан для всех, – запротестовал слушавший, – как для рыцаря, так и для мужика.

– Это верно, – произнес Лекса, – это на словах, а в действительности выходит то, что мужик всем служит и повинуется, и никто, кроме Бога, ему не покровительствует.

– Но ведь вы на такого опекуна жаловаться не можете, – со смехом сказал молодой гость.

– Я не жалуюсь, – отрезал старик, по-видимому недовольный оборотом разговора.

Наступило молчание. Гарусьница принесла новую чашу и придвинула ее к гостю; Богна подала ему ложку, предварительно протерев ее своим передником; в благодарность он ей снова улыбнулся и смущенная девушка вторично спряталась. Гость, утоливший уже первый голод, раньше чем приняться за новое блюдо, задумался, как будто какая-то тяжелая мысль его угнетала.

– Так вы не особенно хвалите свою жизнь? – спросил он.

– Я не хвалю ее и не хаю, – произнес Вядух. – У меня уж такой нрав, что принимаю с благодарностью все, что Господь дает; потому что, если б я огорчался, то только себе бы повредил…

Он сделал движение рукой, как будто желая что-то от себя отогнать.

– Вы бываете в Кракове? – спросил путник.

– Иногда езжу в костел и на рынок, – ответил Лекса, я не любопытен… – А ведь там найдется на что посмотреть?

– А в доме всегда найдется работа! – произнес Вядух.

Путник усмехнулся.

Через секунду старый крестьянин добавил:

– Это правда, что есть на что смотреть, когда вора ставят под позорный столб, а шулеров и обманщиков из города плетьми вон изгоняют. И мужик не прочь был бы выпить свидницкого пивца, да за столом для него места не найдется, потому что все занято панами и рыцарями.

– И в замке можно найти, к чему приглядеться, – произнес гость.

– О! В замок-то уж нам нечего лезть, – рассмеялся Вядух, – там место для панов, а не для мужицкой сермяги… И чего ради?

– Чего ради? – возразил путник. – А почему же вам не пойти бы к королю искать защиты, когда вас обижают? Ведь он ваш высший судья.

Лекса поднял глаза к небу.

– Сохрани Боже! – воскликнул он. – А если бы король плохо рассудил, его нельзя было бы порицать, потому что и соболя не хватило бы, чтобы за это заплатить, и к кому после обратиться? К Богу?..

– Вы, значит, не особенно доверяете королю? – спросил любопытный гость.

Этот вопрос удивил крестьянина и даже испугал его.

Он задумался, долго собираясь с ответом.

– Король! Король! – начал он. – Он о другом должен думать, а не о нас.

– И о вас он должен… – произнес путешественник.

Вядух с удивлением присматривался к нему, желая узнать, с кем он имел дело.

– Вы его не любите? – спросил гость.

При этом вопросе лицо Вядуха стало серьезным.

– Он нам ничего плохого не сделал, – произнес он, – я думаю, что у него добрые желания, но он ничего не может сделать… Покойного старого Локтя мы все знали, а молодого трудно увидеть… Тот был добрый…

И с простым мужиком часто разговаривал, как со всяким другим.

Слабый румянец выступил на лице путешественника.

– Того, – прибавил Лекса, приблизившись к гостю, – мы неоднократно спасали, когда он, оставленный рыцарями, бродил по стране, укрываясь в оврагах и ущельях… Вступаясь за него, мужики брали оружие в руки и проливали свою кровь… Мы об этом помним!

– И сын его, вероятно, не забудет об этом, – возразил гость, задумчиво подперев голову рукой. Он сделал несколько глотков пива и устремил свой взор на Вядуха, продолжавшего говорить.

– В этом старике мы как бы чувствовали отца и брата. Он жил так же, как мы; к рыцарям относился строго, а к нам был снисходителен… Господь его за это наградил, потому что он добился короны…

Путник поднялся со скамьи сильно взволнованный и тронутый… Оглянувшись по сторонам, он заметил, что наступает вечер.

– Спасибо вам, хозяин и хозяюшка, и вам спасибо, – добавил он, повернувшись в сторону Богны.

Говоря эти слова, он медленно потянулся за кошельком, в котором зазвучали монеты.

Вядух насупился.

– Вы меня не обижайте, – произнес он спокойно, – за гостеприимство никто платы не берет…

– Почему? – спросил путник.

– Потому что это не дозволено нашими старыми обычаями, – прервал Лекса. – Крестьянская хата – это не гостиница… Не обижайте нас. Я крестьянин, и, хотя Неоржа лжет, говоря, что я ему принадлежу, я был и останусь свободным…

Он начал смеяться, желая все обратить в шутку. Гость был чем-то озабочен и раздумывал…

Наконец, он снял с пальца перстень и, позвав Богну, которая, вместо того, чтобы подойти, испуганно спряталась в угол, промолвил: