Король холопов

В ее теперешнем положении она очень обрадовалась его приходу в надежде с ним посоветоваться. Купец поклонился и по обыкновению начал извиняться.

– Сердитесь на меня, если хотите, – произнес он, – но я вошел сюда чуть ли не силой. Выслушайте меня, прекрасная Кристина; Бог свидетель, никто вам больше добра не желает, чем я.

– Верю, – ответила вдова, медленно приближаясь к нему, – верю и докажу это. Вы ведь меня не выдадите?

– Я? – ответил Енджик, кладя руку на грудь.

– Скажу вам первому, может быть, вам одному, о том что со мной случилось. Польский король…

Енджик, всплеснув руками, перебил ее.

– Кто же не знает о том, что он в вас влюбился? Ведь весь город трубит об этом, а я прихожу к вам с просьбой, чтобы вы прогнали этих… Кристина, сделав нетерпеливый жест, грозно на него взглянула.

– Польский король женится на мне, – гордо ответила она, наблюдая за Енджиком, какое впечатление произведет на него это известие. Но тот лишь насмешливо улыбнулся.

– Они вас бессовестным образом обманывают! – воскликнул он. – Каким образом король может жениться? Ведь он пятнадцать лет уже женат! Ведь жена его, Аделаида, до сих пор еще жива!

– Послушай, – прервала его вдова недовольным тоном, – король, сам король сказал мне об этом; из его уст я это слышала: тот брак расторгнут, она уезжает к отцу, а он женится на мне.

Енджик своим ушам не верил.

– Да! – подтвердила Кристина. – Это так решено. Епископ взялся обвенчать нас.

Купец в задумчивости молчал; он не мог освоиться с этой мыслью.

– Я не знаю всех хорошо этих законов и не знаю, дозволено ли королю то, что запрещено другим, но все это мне кажется враньем, обманом. Помню, что слышал когда-то о каком-то французском короле, который женился на меранской графине, удалив первую жену. А что было потом? Ведь папа велит ему развестись с ней!

Рокичана призадумалась и, скрестив руки, начала ходить по комнате. Енджик следил за ней глазами со странным выражением лица.

– Нет! – воскликнула она, вдруг останавливаясь. – Нет! Королевскому слову можно верить. В его глазах – благородство, этот человек не умеет лгать.

Енджик задрожал и быстро приблизился к ней.

– Так вы намерены, никому не сообщая об этом, довериться и отдаться ему?

– Рассказывать об этом я не могу. Вам я сказала, потому что вы пришли как раз в такой момент, когда я не в силах была сохранить тайну, к тому же, я уверена, что вы меня не выдадите.

– Отказаться от короны? Не согласиться быть королевой? – прибавила она. – Для этого надо быть безумной, ведь люди осмеяли бы меня!

Она ходила по комнате.

– О, Господи! – воскликнула она, как бы про себя. – Что мне делать? Что ответить? Голова идет кругом…

У Енджика вырвался глубокий вздох, он почувствовал к ней жалость.

– Знаете что? Я дам вам хороший совет, – тихо сказал он. – Никто лучше не разъяснит вам этого, как наш добрый епископ Ян из Дражиц. Он –духовный, тайны не выдаст, а поймет он это лучше вас.

Кристина размышляла.

– Нет, не могу я разглашать этого! Не могу обращаться за советами! Мне некогда! Я и то плохо поступила, что вам рассказала, но это уже случилось. Через час я должна дать ответ – да, или нет.

Купец долго молчал; он раздумывал.

– Когда же король говорил вам об этом? Сам король? – спросил он. –Ведь он в последнее время здесь не бывал?

Вдова покраснела, спохватившись, что могла выдать приезд Казимира, и воскликнула:

– Как дошло до меня королевское слово, это уж мое дело, достаточно, что оно у меня, и я в нем уверена…

– А я ему не верю, – произнес купец, – не понимаю. Для вас многое можно сделать, я это знаю, многое перетерпеть, но бывают иногда такие препятствия, которые даже короли преодолеть не могут. Бросать жену нельзя, и я не поручусь за ваше счастье, которое будет куплено ценой ее слез. Зачем вам гоняться за какой-то короной? Разве вы не королева среди своих? Чего вам недостает? Неужели вы так любите этого короля?

Кристина, казалось, не слушала его; она в задумчивости прохаживалась. – Енджик, – промолвила она, наконец, – не проговорись, я бы тебе этого не простила. Пусть совершится предназначенное мне Богом. Да исполнится Его святая воля…

При этих словах слезы брызнули из ее глаз, и она бросилась в кресло с закрытыми глазами, судорожно вздрагивая в истерическом плаче. Енджик, стараясь ее успокоить, прошептал несколько утешительных слов, но, не дождавшись ответа, видя наконец, что бесполезно было бы убеждать ее, вышел расстроенный и так погруженный в свои мысли, что даже не заметил, как очутился дома.

– Кристина погибла! – повторял он про себя; – спасенья нет!

Несколько часов спустя Казимир возвратился к Рокичане и, пробыв у нее час, вышел оттуда весь сияющий, веселый; он приказал Добку, бывшему вместе с ним, тотчас же готовиться к отъезду. Препятствием для отъезда могло служить отсутствие Кохана, который с самого утра отправился на дуэль с Гашем, и о котором до сих пор не было известий. Хотя королю очень хотелось иметь Кохана при себе, однако, он не решался оставаться дольше в Праге.

– Он нас догонит, – обратился Казимир к Добку, – ждать здесь опасно. Чего доброго при дворе узнают! Пойдут потом толки да пересуды.

Уже были готовы к отъезду, как прибежал слуга Вуйка с известием, что Кохан лежит, тяжело раненный в руку, и должен оставаться несколько дней, пока рана не заживет.

Король был очень недоволен, однако велел свите тронуться в путь, а сам щедро вознаградив монахов, в сопровождении Добка поехал к дому Вуйка, желая увидеться с Коханом и поговорить с ним наедине.

Со стороны Казимира такое путешествие среди бела дня по многолюдным улицам города было большим риском; но он себя чувствовал в этот день таким смелым и отважным, что его прельщала мысль вмешаться в толпу и не быть ею узнанным.

Когда Казимир вошел в комнату, он нашел Кохана лежащим в постели с перевязанной рукой и разговаривающим со своим хозяином.

При виде короля Рава сильно смутился и от волнения ничего не мог сообразить. Казимир знаком показал ему удалить присутствовавших в комнате. Они остались одни.

– Ты должен остаться в Кракове, – быстро промолвил король. – Смотри за Рокичаной; она дала мне слово. Отправь ее в Краков; по дороге остановитесь в Тынце, я тоже там буду, и аббат Ян нас обвенчает. Пусть едет, пусть как можно скорее едет, а ты, если обстоятельства уже так сложились, сопровождай ее. Вержинек пришлет тебе денег. Смотри, не медли. Кохан не успел ответить; Казимир, закутываясь в плащ, уже собирался уходить.

– Ты будешь вознагражден за рану, – прибавил он, – так как ты ранен из-за меня. Не огорчайся, приезжай поскорее, а пока будь здоров.