Король и Шут

— Точно я тебе говорю, был-таки голубь! — шут шмыгнул носом и посмотрел на хозяина.

Народ постоял на площади еще полчаса и начал потихоньку расходиться. Никто так и не понял — будет сегодня выходной, как это обычно случалось в подобные дни, или нет. На всякий случай все решили вернуться к работе, но закончить пораньше, опять же на всякий случай, вдруг чего…

Тем временем на балконе появились слуги с позолоченным паланкином и аккуратно уложили на него лишившуюся чувств королеву. Позже, в покоях самой Изольды, ее осмотрел королевский лекарь, который вынес свой вердикт примерно через час.

— Ее Величество ожидает приплод.

Король совсем сник, но виду не подал. Он натянуто улыбнулся и проводил взглядом служителя микстур и настоев с его подмастерьями, отошел от огромного трюмо и опустился на стул, что стоял у ширмы, скрывавшей кровать, где почивала его супруга. Шут отошел от окна и вздохнул.

— Хорошо, что ты успел похвалиться сегодняшней ночью. Сейчас этот эскулап растрезвонит на всю округу, что государыня на сносях, слухи пойдут. И я, пожалуй, тоже.

Прохор звякнул бубенцами, снимая с головы колпак и пересекая комнату госпожи.

— Оставляешь меня в такой час?! — удивился сюзерен, почесывая брюхо.

— Ты как будто сам рожать собрался! — усмехнулся рыжий весельчак. — В конце концов, сам дал мне два выходных — это раз, и два — мне еще надо с призраком разобраться, которого твои подданные видели. Дел невпроворот, ты уж попереживай чуток один, или… Знаешь чего? Переоденься в простолюдина, сходи в таверну и напейся до поросячьего визга. Могу составить тебе компанию, если пожелаешь.

Правитель снял корону и почесал проплешину.

— Чтобы я — потомок семи королей!

— Ну и сиди тут, пускай слюни. Ей-ей, хуже барышни кисейной себя ведешь. Давай, казним кого-нибудь, может тогда тебе полегчает, — Прохор уже дошел до дверей и взялся за золотую ручку.

— Постой! — король вздохнул. — Ты прав, нельзя падать духом и показывать слабость. Решено: идем в таверну. Жду тебя во сколь там нужно?

Шут посмотрел на часы.

— Я зайду в твои покои в семь, будь готов. Одежду я подберу у Гарри, вы с ним одного размера, — и шутник выскочил за дверь, оставив Генриха размышлять о насущной проблеме.

* * *

Повар не стал спрашивать зачем Прохору одежда, он без разговоров выдал портки, рубаху, сапоги и шляпу с пером. Шут пообещал вернуть все в целости и сохранности, но Гарри почему-то не поверил.

Как и было договорено, балагур, сменивший шутовской наряд на костюм обычного горожанина, появился у короля ровно в семь вечера, едва часы на главной площади ударили в первый раз. Слуга помог облачиться хозяину в простую одежду. Естественно, последний кривился и причитал: де, не престало королям носить тряпье всякое, к тому же чужое, но Прохор его не слушал. В конце концов, король и шут подошли к огромному, в полный рост, зеркалу в золотой раме и поглядели на себя. Генрих нашел себя очень даже привлекательным и заломил на затылок шляпу. А чтобы величество не узнали, Прохор раздобыл ему повязку на глаз, такую же, что носил Рене. Собственно, артист свою и одолжил, сказав, что у него есть еще одна.

Стараясь не попасться на глаза придворной знати, король и шут покинули замок и серыми улочками пошли по направлению таверны.

Они вышагивали вдоль домов, ведя не принужденную беседу. Точнее сказать, сюзерен спрашивал, а слуга отвечал.

— Это что?

— Лавка бакалейщика.

— А тут?

— Здесь крысолов живет.

Лавируя мимо бегающей и орущей детворы, гоняющей собак, Правитель Земель глазел по сторонам. Заглядывал в витрины и, как любой нормальный мужик, провожал взглядом молодых женщин, которые развешивали на улице белье или несли с базара корзины с провиантом. Сюзерен сейчас больше походил на корсара, сошедшего со своего корабля на берег и проведшего в плавании долгие годы, поэтому и сам привлекал сторонние взгляды: толстый, одноглазый, только попугая не хватает, да костыля.

Полчаса спустя два горожанина вошли в трактир.

Тут же в нос человеку, скрывавшему личину короля, ударила резкая смесь всевозможных запахов: табака, вина, жареного мяса, пота и бог знает чего еще.

Проследовав к дальнему столику, Прохор схватил за шкирку какого-то пьянчугу, что уже успел заснуть, и просто скинул со стула. Конечно, получилось слишком грубо, но репутация у шута была та еще. Он мог бы позвать трактирщика, попросить его избавиться от этого подвыпившего бедолаги, но тогда все, кому не лень, станут занимать этот столик, а за него, между прочим, уплачено!

— А что если этот почтенный горожанин начнет выказывать свое недовольство? — шепотом спросил Генрих.

— Тогда придется пересчитать ему зубы, и готов держать пари, их не так уж и много, — ответил шут. — Хозяин, принеси нам!

Мгновение спустя на столике появился стандартный набор: две кружки пива и тарелка сухарей. Прохор взглядом дал понять королю, что пора бы уже и выпить. Они взяли кружки и чокнулись, как старинные друзья. Сюзерен огляделся: худшей компании он и представить не мог. Истинное логово разбойников, не иначе. Тут убьют и не заметят. Он уже десять раз успел пожалеть о том, что пришел сюда. От мрачных мыслей его отвлекла пышногрудая разносчица, что забрала опустевшие кружки, поставила на стол чистые, поменьше, и кувшин вина. Величество засмотрелся два огромных полушария, что едва не выпрыгивали из ее платья, а женщина, привыкшая к таким взглядам, только улыбнулась и, вильнув задом, направилась к соседнему столику.

— Ну что, Генрих, накатим по маленькой? — шут уже разлил вино и ждал, пока хозяин придет в себя.

— Вот это хозяйство! — хмыкнул тот, показывая руками размер груди разносчицы. — Королеве такие и не снились! Да и мне тоже, но теперь, думаю, будут!

Августейший схватил кружку и залпом осушил ее. Прохор даже моргнуть не успел, как его хозяин снова налил и выпил. Похоже, вечер переставал быть томным. Дворцовый балагур опрокинул вино в глотку и потер ладони. Посетители таверны разразились одобрительными криками: появились музыканты. С помоста, который являлся так же и сценой для выступления, тут же сдвинули столы. Артисты заняли свои места и принялись настраивать инструменты. Михась бросил на пол шапку и прокричал.

— Вечер добрый, забулдыги! Надеюсь, вы еще можете стоять на ногах, а ваши хмельные головы соображают, что нужно подкинуть нам пару монет! И так, мы начинаем, — Он отошел назад, и его сменил Дрон.

— Эту песню мы придумали, благодаря нашему другу, — и он махнул в сторону столика, за которым сидели шут и незнакомец странного вида. — Он рассказал нам, как разговорил одного прохвоста, чтобы выведать у него тайну, и это послужило великолепной идеей. И так, приготовьте монеты!

Артисты прокричали традиционное «Хой! Хой! Хой!» и ударили по струнам. Дрон и Михась заметались по помосту, горланя на всю таверну.

Возвращаясь домой, парень шёл по тропе. Над долиной болот зависала луна. И услышал он вдруг чей-то крик вдалеке, и пошёл посмотреть, с кем случилась беда. И по мягкой земле он аккуратно ступал, его коварная топь в себя пыталась втянуть. Недалеко от себя он старика увидал, который крикнул ему: — Сынок, не дай утонуть! Помоги мне, парень, выбраться! Помоги мне, парень, выбраться! — бедняга рыдал, умолял. — Помоги мне, парень, выбраться! Помоги мне, парень, выбраться! — но парень с улыбкой стоял. И на корточки сев, с усмешкой парень сказал: — Не буду я тебе, дед, в твоей беде помогать. Как человек умирает, я вовек не видал, и наживую хочу я это сейчас увидать! — Помоги мне, парень, выбраться! Помоги мне, парень, выбраться! — бедняга рыдал, умолял. — Помоги мне, парень, выбраться! Помоги мне, парень, выбраться! — Но парень с улыбкой стоял… Помоги мне, парень, выбраться! Э-хей!