Король мертвецов

Ф-фух! Наконец-то дома.

Свесившись с лестничной площадки вниз, прокричал, что прибыл, обедать буду. Услышал ответный счастливый возглас тётки Натальи и улыбнулся.

Ни Захара, ни Земляны в усадьбе на обнаружилось. Первый, видимо, зацепился в Поречье за Марфу, вторую — бог знает, где носило.

Обедал я в обществе Тихоныча, который немедленно принялся вещать. Я слушал вполуха, отмечая про себя, что дела у нас идут хорошо. Надои растут, поля колосятся, ценных карпов в Поречье ждут с таким нетерпением, что аж кушать не могут.

А сам прикидывал, сколько времени может занять дорога до Полоцка и кого мне тащить с собой.

Изничтожить этот троекуровский гадюшник просто жизненно необходимо. В идеале — вместе с Троекуровым. Вот же мразь хитрожопая! Кости охотников ему «сырьё». И лабораторию утащил в такое место, куда по доброй воле в здравом уме ни один государев чиновник не сунется.

Ну, ничего. Я-то — не чиновник. Заодно, кстати, на Пекло посмотрю. Пока так — пристрельно, издали. Одним глазом.

— А глаза у ней, ваше сиятельство — вы бы видели! — продолжал между тем увлеченно рассказывать что-то своё Тихоныч. — Сколь живу, отродясь таких не видал!

— Женись, — предложил я. — Глаза — зеркало души. Известный факт.

Тихоныч поперхнулся. Вытаращился на меня.

— То есть, простите, как это — жениться?!

— Ну, обыкновенно. Как люди женятся? Не знаешь — у Данилы проконсультируйся. Он в этом деле человек опытный.

— На кобыле — жениться?! Я ж про кобылу рассказываю. Данила-то, вроде, ничего такого… — Тихоныч посмотрел с сомнением.

Упс.

— Да? Ну ничего, так ничего. Показалось мне, значит. Не Данила это был… Так что там с кобылой и глазами?

— Да страшны уж больно! За то кобылу и Тварью прозвали. Люди говорят, глаза у ней по ночам светятся.

Я припомнил, что кобыла по кличке Тварь входила в список имущества, полученного мной от Салтыкова за один империал. Наряду с деревней, заливными лугами, крепостными людьми и озером с ценными карпами.

— Хм. Ладно, разберёмся. — Я записал идею про кобылу непосредственно в головной мозг, но приоритет ей навесил низкий. Вот если б она людей убивала — тогда да. А так… — Так, это… Чего там с карпами-то? По времени уже десять раз должны были приехать, а я ничего подобного не вижу.

— Так ведь я же вам рассказываю! — Тихоныч даже возмутился моей невнимательности. — Я ведь уже сам озадачился, съездил снова на место. И местные, все, как один, несут несусветную чушь!

— Так-так?

— Что карпов, готовых к отправке, пожрала кобыла! Вот та самая, с глазами.

— Кобыла? — переспросил я. — Карпов?

— Истинно так! Кобылу ту видел — чудовище страшенное! Не знаю, что и думать.

— Вот я сейчас тоже не знаю, что думать, — честно признался я. — А где они эту радость взяли-то вообще?

— Этого я не спросил…

— Н-да. Ситуация… Ладно, поднимаю приоритет до высокого. С приворотом разберусь — и метнусь в то село с внезапной проверкой. Да только империал против медной монеты ставлю, что местные крутят, а на кобылу валят. Либо хищения, либо раздолбайство. Без контроля на местах вечно либо то, либо другое… А чаще — и то, и то одновременно.

— Оно, конечно, может, вы и правы, — с сомнением сказал Тихоныч. — Да только кобыла выглядит очень убедительно. Так на меня смотрела, будто и меня бы сожрала, будь её воля.

Я вытер рот салфеткой и прислушался к своим ощущениям. Магическая Сила как будто в нормальном состоянии. Физически — да, рубит, и рубит прилично. Однако это — дело наживное.

Родий у меня, благодаря недавним приключениям, было — хоть известным местом жуй, ажно целых сто двадцать шесть штук. Горящей необходимости быстрей-быстрей подниматься до Пятидесятника вроде как нет, терпит. Так что можно немного порасти вширь.

Кивнув этой мудрой мысли, я ввалил пять родий в апгрейд Знака Восстановление сил, переведя его таким образом на третий уровень. Справочник, который я давно оцифровал себе в голову, обещал, что на третьем уровне Знак позволяет до суток непрерывной деятельности. А если просто не спать — то до недели.

Кастанув на себя эту прелесть, я почувствовал себя свежим и отдохнувшим. Не полноценный отдых, конечно, но в качестве временной замены — вполне себе.

— Ладно, Тихоныч. Убедил. Маркетолог из тебя хороший. Метнусь посмотреть твою страшную кобылу.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— Извольте подождать, я велю карету…

— Да не надо мне карету. Карета скоро ещё понадобится, побереги имущество.

В Полоцке-то у меня точно якорей нет. И готов спорить, что нет их и у моих друзей-охотников. Где мы, а где Полоцк. Расстояние не бог весть какое, конечно, а всё-таки день на дорогу закладывать придётся. Неприятно от этой мысли. Избаловали меня Знаки, ох, избаловали!

Я поднялся к себе, взял всю необходимую экипировку и через нуль-Т кабину перенёсся на Знак, который оставил в прошлый достопамятный визит. Вышел из лесочка, огляделся.

Вот оно, озеро. Тихое, спокойное, и не скажешь, что тут вила с водяным смертельную битву устраивали. Зато, вот, кобыла-карпоед образовалась. Того не лучше…

Я двинулся в деревню. Первым встречным оказался подросток лет пятнадцати, с классической стрижкой под горшок. Он шагал куда-то без видимой определённой цели и легко перехватился.

— Стоять. Бояться, — скомандовал я.

Пацан остановился, но бояться не спешил. Окинул меня взглядом без всякого страха, задержался на перчатке. Тут брови взлетели, рот приоткрылся в этаком «ого!»

— Да-да, охотник, — покивал я. — Но суть сейчас даже не в этом. А суть в том, что я — хозяин этой деревни, граф Владимир Всеволодович Давыдов. Слыхал о таком?

— Как не слыхать… — оробел, наконец, пацан.

— Тебя как звать?

— Гошкой.

— Это Егор, что ли?

— Вестимо, Егор.

— Хм. Путаница получается. Ладно, будешь Гошкой, так проще. Дело такое, Гошка. Дошли до меня смутные слухи, что имеется у вас кобыла…

— Тварь, что ли? — перебил Гошка, мигом растеряв весь пиетет. — А то ж! Имеется, окаянная! Убивать будете?

— Эм… Ну, чего ж сразу так радикально-то. Посмотрю для начала.

— Это запросто. Она тут где-то ходит, айда поищем.

— В смысле, «тут где-то»? Она не на привязи? Смотрит кто за ней?

— Ха! За такой присмотришь. Привязь она рвёт. Из конюшни выламывается. Двери ногами — на! — и вылетают! Петро, кузнец, её поймать пытался — так она его зубищами хвать! Дарина потом нитками зашивала, вот такенная рана! И болел ещё неделю. А подковать её пытались — так она вовсе Мишке копытом башку чуть не пробила, три дня лежал, как дурак, слова сказать не мог. Потом ничего, очухался вроде.