Король Проклятых гор

И Фурлет оказался прав — то на одном, то на другом бандите переставали вспыхивать защитные покровы и картина боя резко поменялась. Увидев, что многие из нападающих начали истекать кровью, некоторые бандиты резко развернулись и дали деру, однако большинство из них уже потеряло способность бежать, в считанные секунды получив серьезные ранения. Некоторых убегающих разбойников мои охранники все-таки смогли настичь, быстро вскочив на своих коней. Вот только главный бандит оказался столь же ловок и быстр, как и преследователи, благодаря чему стал одним из немногих, кому удалось улизнуть. Тем не менее два десятка бандитов были быстро связаны, обысканы и допрошены. И первое, что моя охрана делала — это снимала с бандитов защитные амулеты. Оно и верно — такая экипировка и самим пригодится!

— Самое неприятное, что сейчас может произойти — оперативно прискачет большой отряд городской полиции, — сквозь зубы процедил Фурлет. — Якобы, спешили нас спасать, а на самом деле побыстрее забрать из наших рук бандитов, чтобы мы не успели из них вытрясти компрометирующие комиссара Вирера сведения.

Когда охранники один за другим начали сообщать, что их подопечные ничего не знают и во всем кивают на сбежавшего командира, Фурлет буркнул подчиненным:

— Добивайте всех, но не насмерть, а так, чтобы они сами через денек-другой сдохли уже в руках полиции. А нам надо ехать обратно, своих раненых везти в больницу.

— Слушай, Фурлет, — обратился я к охраннику. — Может нам с тобой взять тех, кто из наших остался цел, и рвануть в столицу по бездорожью? Так может получиться безопаснее. А остальные пусть возвращаются в город. Если полицаи их спросят, вели им говорить, что мы сбежали в самом начале боя. Мне кажется, нам лучше не возвращаться в город, где всем заправляет обозленный мудак.

— Добро, так и сделаем.

Фурлет быстро проинструктировал своих раненых подчиненных, приказал остальным взять запасных лошадей из числа бандитских, забрать самые ценные трофеи, кои могли быть изъяты полицией как вещественные доказательства чего-то там, и готовиться к быстрому уходу. В итоге, буквально через несколько минут небольшой отряд в составе меня, Фурлета, Валька и еще шестерых бойцов галопом скакал вперед по дороге, чтобы где-то через полкилометра свернуть в сторону и дальше уже пробираться в столицу кружным путем. У каждого была запасная лошадь, так что погони можно было не бояться.

В составе нашего отряда нашлись хорошие знатоки этих мест, поэтому заблудиться нам не грозило. Рядом со мной бежали три верные псины, весь бой дисциплинировано просидевшие в карете. Теперь им предстояло основательно побегать, но мне оставалось лишь надеяться, что их молодые организмы выдержат такое испытание. Тем более, что по бездорожью галопом особенно не поскачешь, благодаря чему скорость для бега моих собак-подростков была более-менее щадящей.

Первым делом наш отряд направился в сторону небольшой речки, с помощью которой мы рассчитывали сбить со следа возможную погоню. Забравшись в нее, наши коняшки прошли по мелководью километра два в сторону, ведущую от столицы, пока наконец не вылезли на берег. Собаки все это время брели по берегу, так как я не решился устраивать им длительное зимнее купание.

Вроде бы мы уже настроились на маршевый ход, но тут случилась непредвиденная остановка — я увидел в лесу тайник. Объяснив ситуацию, я стал свидетелем, как три здоровенных мужика с невероятной скоростью копают яму, в которой нашли мешок с золотыми монетами, пару кинжалов и короткий меч, как его назвал Фурлет. Оружие было очень качественно сделано и украшено крупными драгоценными камнями. Все это богатство было завернуто в рулон из толстой кожи, давно уже истлевшей.

Когда снова отправились в путь, вся моя охрана имела ошарашенный вид. На привале Фурлет спросил:

— И часто ты такое находишь?

— Это зависит от места, — усмехнулся я. — Если в земле есть тайник, то я его не пропущу, но вот где найти такие земли, чтобы в них часто попадались тайники? Это главный залог успешного поиска.

— Ясно. Теперь понятно, почему за тобой послали такой большой отряд богато экипированных наемников.

— Да уж, если меня поймают, я, наверное, стану самым дорогим рабом на континенте.

— Не поймают. Надо будет, я сотню лучших бойцов буду возить с собой для твоей охраны. А может и пять сотен.

— Ты говорил, что горожане, что с нами поехали, мало на что способны, а они в бою так ловко из арбалетов стреляли, что я аж прибалдел.

— Нам, беркам, из-за невысокого роста приходится приспосабливаться, — пояснил Фурлет. — В ближнем бою средний берк уступает высокорослым людям, поэтому наш народ выработал традицию учить всех детей с малых лет стрельбе из арбалета. Хорошей стрельбой с дистанции мы компенсируем свои недостатки в ближнем бою. Если наш ближник проигрывает рослому бойцу, то мы ему за спину в помощь всегда можем поставить умелого арбалетчика. На какой дистанции эффективен твой пистолет?

— Не знаю, я из него мало стрелял, — пожал я плечами. — Кстати, если ты действительно будешь так хорошо меня охранять, то он становится мне не нужен. Я могу спокойно его отдать вашим оружейникам — пусть попробуют сделать что-то подобное.

— Нашим! Не «вашим», а «нашим»! Привыкай к тому, что ты теперь тоже берк. Что касается пистолета, то нам надо будет поговорить с нашими лучшими оружейниками.

— На самом деле, им можно будет начинать с чего-нибудь попроще, но что можно сделать быстро. Я могу им объяснить более простые варианты подобного оружия. Простые пистолеты не настолько эффективны, но и такой автоматический пистолет тоже не сразу научились делать.

— Крис, я хочу тебя предупредить, — сказал после некоторой паузы Фурлет. — Ты уже слышал о том, что у нас есть Совет старейшин, который можно рассматривать как орган управления нашего народа. Но на самом деле не стоит думать, что этот Совет действительно управляет нашим народом, как какое-то там правительство. У нашего народа нет государства, а значит не может быть и органа управления. К решениям Совета старейшин следует относиться, как к рекомендации простым беркам поступать определенным образом в каких-то сложных ситуациях. Однако любой берк волен либо прислушиваться к этим рекомендациям, либо игнорировать их. Многие конечно учитывают мнение старейшин, так как они обладают в нашем народе большим авторитетом, но в то же время никогда не следует забывать о том, что каждый старейшина — это всего лишь пожилой человек со своими болячками и личными интересами. Так вот, мое предупреждение к тебе заключается в следующем — боюсь, что не всем старейшинам понравится твое появление. Скажу даже больше — тех старейшин, кому не понравится твое появление, может оказаться даже большинство.

— Ну да, понимаю, — усмехнулся я. — Кучка старых пердунов, каждый из которых всю жизнь добивался этого статуса среди берков, что дает им возможность прожить последние годы жизни в тепле, достатке и заботе, когда все вокруг стараются им угодить. Когда перед ними готова раздвинуть ноги красавица, которая в их молодые годы на них даже не посмотрела бы. И вот появляется какой-то хмырёк, способный всю эту удавшуюся жизнь в один миг выкинуть в помойную яму. Кому это понравится!

— Крис, ты слишком умен для десятилетнего мальчишки.

— У меня наследственность хорошая.

— Как раз наоборот — она у тебя настолько плохая, что ты даже представить себе не можешь! Тебе ведь никто еще не рассказывал о проклятии королевского рода? Ты не задумывался о том, почему у Ликуси не было ни одного родственника? А теперь их и у тебя нет. И ты не знаешь, что все потомки Королевы Милении Великой если и доживали до двадцати лет, то превращались в самых настоящих идиотов. После 8–10 летнего возраста психика у твоих предков начинала неуклонно деградировать. С каждым годом ребенок начинал глупеть все быстрее и быстрее. А ближе к 18–20 годам у него еще и начинали отказывать внутренние органы.