Король Туле. Биография Кнуда Расмуссена

В 1875 году он вернулся в Гренландию и, в том же году женившись на дочери управляющего колонией Луизе, остался там на целых 20 лет.

Когда он впервые появился в тех краях, Гренландия была совсем иной. Датские чиновники попадали туда по разным причинам: кто по назначению, а кто и по призванию. К последней категории принадлежал Кристиан Расмуссен. Пребывание в этой стране требовало прекрасного здоровья и умеренности, что, видимо, ему вполне подходило. Обосновавшись там, он стал всеобщим любимцем. Будучи от природы одаренным, Кристиан быстро выучил язык, что способствовало установлению близких отношений с гренландцами. Первые шаги дались ему нелегко. Он потерял первую жену и сына, вместе с которыми приехал в Гренландию. Всю жизнь страдал от тяжелых приступов ревматической лихорадки, в связи с чем ему разрешили вернуться в Данию.

Район Якобсхавна включал в себя весь залив Диско севернее Уманака до самого Упернавика, поэтому участие в официальных поездках отца давало Кнуду Расмуссену прекрасную возможность изучить условия жизни, страну и людей. Для него был вполне естественным тот факт, что его отец, как и он сам, принадлежали к высшему сословию.

Самуил Клейншмидт заложил основы гренландского языка, составив в 1851 году грамматику, а в 1871 словарь, в который позже значительный вклад внес пастор Расмуссен. В 1888 году пастор опубликовал учебник гренландского языка, а в 1893 году вместе с миссионером Кьером выпустил большой датско-гренландский словарь. После этого он принял участие в издании Нового Завета и перевел большую часть Ветхого Завета и библейских историй на гренландский язык.

Вернувшись домой в Данию, он стал приходским священником в Лунге-Уггерлёсе, а в 1904 году получил должность преподавателя гренландского языка. В качестве приходского консультанта он принял участие в реформации гренландской церкви и школы, не прекращая работы над изданием церковных книг.

Когда Кнуд Расмуссен вырос и собирался основать торговую факторию на мысе Йорк, его отец, будучи членом комитета, поддержал сына в этом начинании, как, впрочем, поддерживал его всю свою жизнь. Кристиан Расмуссен умер 10 ноября 1918 года в Лунге.

С момента своего рождения Кнуд Расмуссен находился между двух культур. Первая зиждилась на прочных скрепах семейственности, государственной службы, христианства, миссионерской работы и Дании – колониальной державы, диктовавшей эскимосам условия и контролировавшей их соблюдение. Именно об этом шла речь, когда разговор велся на датском языке. Вторая включала в себя эскимосов, погодные условия, язык и легенды, хижины и собак, представляла территорию детства и была скрыта от посторонних глаз. Он соприкасался с этим миром, когда переходил на гренландский язык. Эти крайности являлись полюсами его жизни, напряжение между которыми стало его движущей силой, причем в своей основе напряжение имело лингвистическую природу. Чем старше он становился, тем яснее понимал это. В дневнике 18 декабря 1903 года Кнуд пишет: «Но растущее во мне напряжение – это и есть моя жизнь и бьющийся пульс моей работы».

Семейное фото. Слева направо: сестра Вильгельмина (Ми), тетя Хельга (из семьи Флейшеров (?), неизвестная женщина, мать (сидит), брат Кристиан, отец и сам Кнуд. Из архива библиотеки города Хундестед

Вместе с ними в доме проживала тетя Хельга, которая принимала активное участие в обучении детей школьным предметам. В семье было трое детей – Кнуд, Вильгельмина и Кристиан. Учеба была делом необходимым, но жизнь на природе проходила куда веселее. Кнуд рос здоровым, обаятельным мальчиком, быстро превратившимся во всеобщего любимчика. Вот что рыболов Натаани рассказывал Йоргену Флейшеру о тех временах: «Что правда, то правда, маленький Кнуд был совершенно бесподобен. ‹…› И что это был за дикаренок! Мы придумали игру в собачьи упряжки, и Кнуд вызвался ими управлять, пока мы, его товарищи, выступали в роли собак. Мы „стремительным галопом“ носились вниз по холму Джулии мимо пасторского дома, а Кнуд подгонял нас, выкрикивая слова ободрения. И неважно, что у нас в тот момент перехватывало дыхание. Во время игры с Кнудом непременно что-нибудь происходило. Ведь „собак“ тоже нужно кормить, и после игры Кнуд приглашал всю ораву в дом пастора, где нам выдавали по толстому ломтю ржаного хлеба. Какая же радость нас охватывала, когда мы попадали в теплое жилище священника – вам этого даже не вообразить!»

Он был не слишком крупным подвижным ребенком. Его прозвали Кунунгуак, или Крошка Кнуд, и это доброе прозвище следовало за ним по всей Гренландии. Куда бы он ни переезжал, он был повсюду желанным гостем. В особенности Кнуд любил навещать старушек, которые рассказывали ему старинные легенды, бытовавшие в этих местах еще до появления Ханса Эгеде [4] , когда редкое судно в этих водах было в диковинку. Они ему поведали о дикарях с севера, убивавших людей. Поскольку никто толком о них ничего не знал, пробелы приходилось восполнять, прибегая к помощи воображения. Кнуд загорелся идеей побывать в тех северных краях, когда подрастет.

4

Ханс Поулсен Эгеде (31 января 1686 г. – 5 ноября 1758 г.) был датско-норвежским лютеранским миссионером, начавшим свою деятельность в Гренландии, за это его прозвали Апостол Гренландии. Он организовал успешную миссию среди инуитов, и ему приписывают возрождение интереса датчан и норвежцев к острову после прерванного на 300 лет контакта. Он основал столицу Гренландии Готхоб, которая в наши дни называется Нуук.

Когда Кнуду исполнилось десять лет, у него появились первые собаки, а через два года в его распоряжении их было уже целых восемь и дробовик в придачу. Теперь он был похож на настоящего охотника.

Одного из его товарищей по играм звали Йорген Бронлунд. Родился он 14 декабря 1877 года, то есть был немного старше Кнуда. Вскоре после его рождения отец мальчика умер от туберкулеза, бывшего довольно распространенной болезнью в те времена.

Мать умерла, когда ему исполнилось пять лет, и ребенка отдали в семью опекунов, которые растили из него настоящего рыболова, подсовывая искусственные рыболовные снасти вместо детских игрушек. Это была отличная подготовка ко взрослой жизни, возможно, даже более полезная, чем школа, которая, несмотря на наличие неплохих способностей, интересовала его гораздо меньше. Разница в возрасте мальчиков, по всей видимости, явилась причиной того, что они не слишком часто играли вместе, о чем позже сожалели.

Когда в 1888 году Фритьоф Нансен впервые пересек ледниковый щит Гренландии, Королевское общество Гренландии пообещало премию в 20 датских крон тому, кто первым сообщит о приезде Нансена. После того как председатель увеличил премию до 200 крон, Кнуд и Йорген, сочтя предложение вполне заманчивым, решили принять участие в этой затее. Разумеется, ничего обнаружить им не удалось, однако данный эпизод произвел на Кнуда большое впечатление, о чем можно судить по произнесенной им много лет спустя мемориальной речи у гроба Нансена:

Уж мы-то, гренландские мальчишки, по достоинству смогли оценить это достижение! Оно трепетало в нас каждый раз, когда мы наблюдали за материковыми льдами, забравшись на горные вершины. Эти бескрайние массы снега и льда за горизонтом, пролегавшие внизу под нашими ледяными фьордами, эти ядовито-зеленые бездонные трещины, раскалывавшие на части ледниковые хребты! Немыслимо было даже подумать о том, чтобы пройти на лыжах в тех местах. Но в имени этого чужеземца нам слышались фанфары! Они звучали в его мужественном поступке, его подвиге и приключениях, и мы приняли его как родного, как героя и образец для подражания. И нам хотелось быть на него похожими, когда повзрослеем.

Эти слова показывают, что благодаря Нансену мысли о Гренландии, занимавшие ум Кнуда Расмуссена, подвигли его к великим приключениям и славе. Если верить этой цитате, отождествляя себя с Нансеном, Кнуд чувствовал, что он более датчанин, нежели гренландец. Даже если содержание цитаты не охватывает в полной мере эмоции 1888 года, оно вполне указывает на путь, который Кнуд Расмуссен пройдет много лет спустя, что тоже не менее важно.

Нет сомнений в том, что отец понимал ценность, которую представляет собой для сына изучение окружающей среды и предметов, разделяющих жизнь и смерть. Во время официальных визитов отца, сопровождая его, Кнуд знакомился с условиями жизни в этих краях, однако была лишь одна вещь, на которую отец не давал Кнуду разрешения, – плавание на каяке, который он считал ненадежным средством передвижения. И эта мысль преследовала Кнуда всю оставшуюся жизнь. В отличие от собачьих упряжек, он так никогда и не научился хорошо управлять каяком, но об этом мы расскажем позднее.

О том, каким знатоком санной езды он являлся, можно узнать из воспоминаний Кая Биркета-Смита: «В манере езды и управления собаками у западных гренландцев и полярных эскимосов имеются небольшие отличия: у последних хлысты длиннее, да и крепление совсем иное! Несмотря на то что Кнуд провел зрелые годы в совместных путешествиях с полярными эскимосами, используя тип саней, более подходящий для длительных поездок, он навсегда сохранил манеру управления, усвоенную им еще в детстве».

Вот как описывает поездку пастора Расмуссена по округу датский художник А. Риис Карстенсен, побывавший в 1888 году в заливе Диско: «Вместе с нами поехал и сын священника, мальчик 10 лет. Родился он в Гренландии и, естественно, в совершенстве владел эскимосским языком. Этот смышленый ребенок находился в окружении местных жителей, чье общество предпочитал всем остальным и кому всегда пытался помочь». Уже в детском возрасте Кнуд Расмуссен был прекрасно знаком со страной и ее языком.